Телефон доверия

Я прямо расстроился. Ну никогда еще Хобот не говорил нам подобной ерунды. Мятыш, сгонявший в противоположное крыло Ковчега, доложил, что все правда, что на сцене сидят какие-то молодые индюки и индюшки — видимо, дожидаются нас. Еще и директор весь расфуфыренный ходит туда-сюда, плюс один из тех управленцев — на этот раз тот, что поскромнее да посутулее. Видать, плечистого преподаватели побоялись к нам выпустить, хотя нам-то какая разница. Тем более что мужчина красовался все в тех же боевых очках, а значит, плечи тут роли не играли. Шансы изначально были неравны.

Много времени на приведение себя в симпатичное состояние мы тратить, понятно, не стали. Пригладил волосенки Мятыш, натянул поверх фуфайки рубаху Кайман, ну и Дуст со вздохом смыл растворителем очередное трафаретное тату со щеки. Все остальные и менять ничего не стали — руки из карманов вынули, и ладно.

Так, арестантской колонной, и прошли в зал, где уже сидели прочие воспитанники Ковчега. Наши гости, румяные да яркие, расположились на сцене. Там же расхаживал и службист из Управления. Стоило нам появиться, как свет в зале поугас и заиграла бравурная музыка. Нас рассадили напротив команды гостей, а с места вскочил один из принаряженных парнишек. Включив на лице улыбку, он тут же повел речь о славном и долгом пути к прогрессу, о терниях и непростых ступенях, что шаг за шагом преодолевало человечество, о том, что мы просто обязаны любить друг друга, протягивать руку помощи и проявлять знаки внимания и сострадания. Это место про «знаки внимания-сострадания» мне особенно понравилось. Я даже испугался, что Скелетон или Тимур что-нибудь сотворят с парнем. Но, покосившись в их сторону, успокоился. Они тоже слушали монолог красавца — даже почти не щурились. В общем, трогательная такая речь получилась. Единственное, что я не совсем понял, это кто и кому тут собирался оказывать помощь и проявлять знаки внимания. По всему выходило, что это они заявились сюда из светлого будущего, а мы, бедные, до их долгожданного приезда вроде как прозябали в тоске и печали. Короче, луч солнца под темными сводами подземелья, голос кукушки среди лесного безмолвья. Что-то типа этого…

— Клоуны! — шепнул мне Хома, и я согласно кивнул.

С места поднялся управленец. Я ждал, что он, как и его плечистый коллега, обрушится на нас и нашего Хобота, но этот тип оказался куда хитрее и дипломатичнее. Да и голосок у него был бархатным, немного вкрадчивым.

— Ребята, не буду ходить вокруг да около. Знаю, что вы давно уже считаете себя взрослыми и много чего передумали о том, что видите и слышите. Разумеется, вы понимаете и то, что вы особенные. Хочу подчеркнуть: не хорошие и не плохие, а именно особенные. В этом как раз и кроется камень преткновения, поскольку, вступая в новую эру, люди принимают и новый мир — мир непростой, со своими опасностями, своими сложностями. И именно в вашей ситуации проще простого потеряться и запутаться, поскольку свою особенность вы можете истолковывать не всегда правильно. Если человек не желает своего выздоровления, лечение затягивается. И напротив, если уже сегодня вы скажете «да» и согласитесь принять помощь, вступление в новый мир и новое сообщество, безусловно, пройдет легче…

— Это он про айпирование… — шепнула Викасик.

— А вот фиг ему в оба кармана! — тем же шепотом отозвался Дуст. — Понаехали тут! Бараны…

Я засек мимическую гримасу высокого паренька. Он сидел шагах в десяти от наших стульев, но глядел прямо на нас. Я сразу понял, что он расслышал слова Дуста. А может, прочитал по губам. Конечно, и выводы свои особые сделал. Я мысленно поставил его против Каймана, и подумал, что еще большой вопрос, кто кого сделает.

А в общем, ребятки были как ребятки: четыре парня, три девчонки. Парни со спортивным ежиком на головах, крепкие, подтянутые, знающие себе цену. Враждовать с такими и впрямь не хотелось. Да и девчонки были ничего себе: очень похожие друг на дружку, этакие куколки из магазина, стройные, спортивные. И все бы ничего, но уж больно аккуратненькие. Наша вихрастая Викасик всем им фору могла бы дать. Уж не знаю почему, но лохматые девчонки всегда мне нравились больше. Да и парни, если честно. Тот же Скелетон, отрасти он приличную гриву, стал бы в десять раз симпатичнее. Правда, исчез бы его замечательный иероглиф на черепушке, — ну так не в иероглифах счастье! Все равно значения этого иероглифа никто не знал, сам же Скелетон предпочитал хранить по этому поводу двусмысленное молчание. Хотя… Все это я называл понтами. Рокеры-шмоккеры, готы, эмо — сколько этого кефирного народишку поперебывало на планете! А до них вон скауты в галстучках щеголяли, комсомольцы с гитлерюгендом — и что? И я бы мог тату себе наколоть безбашенное, цепь на шею накрутить, лосины натянуть. А были герои — булавками щеки прокалывали, гайки сорокаграммовые на пупы подвешивали. И все только для того, чтобы грудку потом гнуть и губы пучить. А пойди разбери, что я хотел этим сказать или выразить. Да вот как раз и хотел, чтоб все вокруг глазели да мозги ломали! Комплекс, короче. Неполноценности. Про это, кажется, и говорил сейчас парнишка, что глазел на Дуста. Красиво так говорил. То есть не просто грамотно, а складно, с интонациями. Кто-то в зале даже хохотнул несдержанно. Оно и понятно, мы такого давно уж не слышали.

Паренька сменила белобрысая девчонка — белолицая, высокая, явно спортсменка. Викасик слева от меня напряглась, я это сразу почувствовал. Наверняка, сидела сейчас и сравнивала этих куколок со своими подругами. То есть я вот парней больше сравнивал, а она, конечно, девчонок.

А белобрысая тем временем рассказывала об истории всемирной компьютеризации. Мне стало совсем обидно. И впрямь получалось, что нас тут за шимпанзе каких-то держали, приматов из зоопарка. Только вот забыли, что даже приматы в свое время запоминали более тысячи знаков-символов! То есть в сущности легко могли беседовать на любые темы. Однако биологи по-прежнему испытывали на них лекарства, запускали в космос и увечили почем зря. А попутно увечили и человечество, потому что подсаживали людей на компьютеры, точно на иглу. И этих вот симпатичных ребят подсадили. Они-то думали, что они нормальные, а мне было их жаль. Нет, правда! Я вдруг представил их поселившимися в нашем Ковчеге и не ощутил никакого протеста. Пожалуй, могли бы дружить. И от чипов мы бы их в два счета освободили, сделали бы нормальными…

Учитель математики вывел над нами интерактивное поле, одним искристым росчерком выплеснул условия задачи. Сам же и продублировал — что-то по росту населения на Земле, Марсе, Луне, спутниках Юпитера. Определить функцию зависимости, вычислить население через десять и двадцать лет. Похоже, это начиналось сегодняшнее соревнования. А точнее — демонстрация крутости приехавших гостей. Собственно, они ее уже готовы были демонстрировать, потому что, едва дослушав, поднял руку тот самый паренек, что глазел на Дуста.

— Поскольку зависимость нелинейна, используем интеграл Лигинша, — уверенно заговорил он. — Население на Марсе — два миллиона четыреста семьдесят две тысячи человек, на спутниках Юпитера — соответственно…

Не слушая, я перевел взгляд на командных девчонок. Все трое внимательно глядели на выступающего. Я бы понял, если бы рассмотрел восторг, обожание, гордость, наконец, но они глядели строго, точно проверяли и взвешивали каждое его слово. Мне даже подумалось, споткнись он разок или допусти неточность, и тут же взметнули бы свои протестующие ручонки.

— Что ж, проверяем… — преподаватель вывел на интерактивное поле правильные ответы. Видимо, все совпадало со сказанным, потому что директор одобрительно захлопал в ладоши. Верно, подавал пример залу, но зал промолчал. Похлопали, таким образом, только преподаватели и сами члены приехавшей команды.

Итоги никто не озвучивал, но без того было ясно, что в наши ворота вкатили красивый гол. Наверное, на том же голографическом поле можно было вывести счет: один — ноль, но руку неожиданно поднял Гольян.

— Видимо, у вас есть что добавить? — мне показалось, что в голосе учителя мелькнула легкая надежда. Все-таки мы были своими, и вряд ли преподы так уж дружно болели за гостей. По крайней мере, Хобот-то точно переживал за наш будущий разгром. А в том, что по части физики, математики, биологии и химии нас разгромят, вряд ли кто-нибудь всерьез сомневался. Это было не наше игровое поле, только и всего. Однако Гольян, видно, все же решил подсластить первую горькую пилюлю и чуточку наказать гостей.