Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 19 из 41

Еликон так ничего мне и не написал, несмотря на мое поручение. Пожури ее.

Что тебе пишет Ада? Мне очень интересно, я люблю ее письма – ты знаешь. Что наш Миша? Не пишет ли она и о нем?

Очень тебе сочувствую по поводу ухода Сани, но ведь этого и надо было ожидать!

7/ХI. С праздником! Все ушли в город, а мы, старики, один внизу, другой наверху, сидим дома. Погода изумительная! Сегодня прочитала в газете об отмене двух спектаклей, в которых ты главенствуешь, и весьма встревожилась – не больна ли ты?! Хоть бы скорее узнать. Ты так редко пишешь, а Еликон совсем не пишет. Как здоровье ее матери? Как поживают твои молодые? Здорова ли Любочка? Я очень скучаю и томлюсь, как никогда…

Нашла твой портрет, писанный Сашей Срединым. Очень недурно, свежо, и ты такая молоденькая. Холст несколько потрескался – плохо натянут, но так как это историч. вещь, то это ничего. Сохраню его до твоего приезда, а там обсудим, куда его поместить. Думаю, лучше в московск. музей, или ты захочешь оставить его у себя. Хорошо было бы отремонтировать и повесить в ялт. столовой[190]. Конечно, на твое усмотрение.

Я очень похудела и постарела, вся в морщинах, даже противно смотреть на себя в зеркало…

Напиши про твой домашний обиход, и побольше. Кто бывает у вас? Чем занят Лева? Продолжает ли проектировать Любочка? Что Соня, С.В.? Как справляется тетя Фани без Сани? Думаешь ли ты завести другую особь? Часто ли бывает твое наследство после мужа – Кундасова? Что твой племянник Вовочка – смирился ли? Привет его родителям. Привет Н.Д. Волкову. Итак, кажется, всё. Будь здорова и Богом хранима. Целую тебя крепко. Твоя Маша.

8/XI. Ах, какой яркий день сегодня, прозрачный и теплый! Начали краснеть на горах леса – изумительная картина! Как бы ты это всё оценила!

Только завтра, 9-го, я могу послать это письмо. Всё закрыто.

24. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой

12 ноября 1930 [Москва – Ялта]

Машенька, душенька, все ждала твоего письма, чтоб сразу и писать и ответить, но… его еще нет. За цветы чудесные обнимаю с слезами умиления. Должна тебе сказать, что я две недели лежала с гриппом и глубочайшим бронхитом – опасались воспаления, но врачи и мой «органон» не допустили. Лежала я пластом, с банками и компрессами, конечно, Людмила дневала и ночевала, и вчера выкупала, и сегодня вывела на воздух – вот-с. Делают опять уколы стрихнина, и внутрь принимаю камфару. 14-го назначен «Дядюшкин сон», не знаю, решусь ли я с этого начинать – главное – мал. сцена, где так легко простудиться. Посмотрим.

Распаковывала цветы, лежа в постели, и очень утомилась по слабости тогдашней. Все сиреневые и розовые хризантемы стояли у меня на туалете, чтоб я, не отрываясь, могла любоваться ими. Иммортели С. Вл. свезла на могилы, пучок красуется у меня на стене – замечательные.

Сегодня уже занималась Пушкиным, все учу. 5-го дек. в Ленинграде концерт, кот. меня волнует. Выучила большой кусок 8-ой гл. «Онегина» – его приезд к Татьяне, и до конца, затем «Осень» и четыре лирич. стихотворения. Надо еще сцену из «Дон Жуана»[191] готовить.

Приехали Станиславские, за мою болезнь Мария Петр. уже была у меня. Хочу завтра зайти к ним. За это время два раза говорили по телефону с Берлином – очень хорошо слышно, даже Оличка-мал. подходила. Ада прислала ее два рассказика, я тебе один (прозой) переведу и пришлю. Занятно. Дома у нас сплошная рабочая атмосфера. Лева уходит рано, после обеда валится, как мешок, спать, и опять уходит. Люба тоже и вечерами много работает. Чувствует себя очень хорошо, все нормально. Объявилась у нас «помощница быта», как я называю их теперь. Какая-то смешная. Саня, дура, работает в столовой у Брянск. вокзала. Уши стали хуже, и вся она как-то осела. Иногда заходит. Вово опять здесь. Лорд ходит, такой же тоскующий, с московск. физиономией. Была недавно София Ив. Собираемся к ней с Лордом. Лизавета тебе, кажется, написала.

Маша, чего тебе прислать – в чем недостача у вас, напиши. У нас нигде денег не платят[192].

С. Вл. сегодня у своих – 20-ый день как умер ее брат. Ты знаешь, что и Литвинов умер, и племянник Соф. Вл-ны?

Ольга наша в Америке, писала нашим из Нью-Йорка, что она завянет в Америке. Теперь она, верно, в Hollywood’e – там Сережа Бертенсон[193].

Во время болезни я, представь, читала «Les trois mousquetaires» Dumas[194] – и я очень увлекалась.

Принесли нам из театра кота для ловли крыс, но он больше спал, и сегодня ночью Лева его снял с большой пальмы, землю он разрыл и делал большие дела. Леве пришлось ночью вытаскивать пальму на балкон и счищать. Я теперь боюсь, что пропадет пальма. Кот с позором отправлен обратно.

Конст. Серг. захворал – на гриппозной почве что-то с почками. Поправляется. Умер наш Ник. Григ. Александров[195]. Шести часов не дождался приезда Конст. С-ча. Умер неожиданно.

Лева с Любой целуют тебя. Недавно были Сережа с Валей, и Валя еще забегала третьего дня.

Ну, Маша, целую и обнимаю тебя, буду ждать письма. Твоя Оля

25. М.П. Чехова – О.Л. Книппер

17/XI-30 г. [Ялта – Москва]

Милая Оля, сейчас в газете от 14-го прочла опять перемену. Значит, ты продолжаешь чувствовать себя плохо! Весьма грустно…

Прошу тебя, немедленно же, по получению этого письма собирайся в Ялту. Тебе может помочь только крымский воздух и доктор Кувичинский. Дело в том, что болезнь и слабость от нее могут затянуться и ты все равно работать не сможешь.



Отпуск тебе, конечно, дадут, и ты здесь скоро поправишься. Буду тебя кормить, поить и развлекать. Можешь взять с собой и Волкова. Ухаживать будем за тобой не хуже Людмилочки. Утром и в полдень кофе и чай будем пить у меня наверху с белым хлебом и с сахаром. Погода, по-видимому, будет еще долго хорошей, будем гулять по окрестностям и навещать Прохачека, котор., кстати сказать, очень серьезно болен, у него туберкулез перешел на почки и мочевой пузырь. Я часто хожу его проведывать, и мне жалко смотреть на него и не хочется думать, что этот свидетель нашей жизни может скоро покинуть этот «мiр», о котором он так фантастично говорит!.. Как у них хорошо и спокойно! Козочки, курочки, котор. несутся без петуха, кошечки, и милая супруга его Елиз. Ник. Живут в полуразвалившемся доме, ни души кругом, и кажется, как будто вся вселенная принадлежит им…

Получила от Соф. Влад. очень милое письмо и страшно счастлива! О своих потерях она почему-то мне не пишет.

Постараюсь завтра послать еще цветов. Конст. Серг. и Мар. Петр. сердечный привет. Я очень счастлива, что они вернулись и что мне, может быть, удастся их повидать.

Итак, жду с нетерпением. Пока же поправляйся и не жги понапрасну жизни…

Целую крепко. Привет всем. Твоя Маша.

Софии Ивановне собираюсь писать, я получила от нее письмо. Также и от Еликона.

О получении этого письма извести. Твое получила вчера. Получила ли мое заказное?

Сливочное масло тоже будем кушать!

26. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой

28 ноября 1930 г. [Москва – Ялта]

Машенька, душенька, как твои цветы пришли опять кстати – вчера была у нас семейная водочка с гусем и на столе была прямо весна. Спасибо. Днем у меня был мрак на душе, была у матери Синицына, видела много горя и слез и любви. Чудесная его мать. Сегодня полгода, как он умер[196].

У нас в доме печаль: сильно больна Джюдди; хоть это и собака, но такое чувство, что болеет член семьи. У нее воспаление легкого и ангина. Лева растирает ее на ночь водкой с уксусом, дает порошки, ставит горчичники – ей горчицу втирают в бока, делают впрыскивание камфары. Невозможно смотреть на ее печальные доверчивые глаза. Она кротка, все позволяет делать над собой. Второй раз вызывали ветеринара на дом. Как будто сегодня ей лучше. Ничего не ест. Даем желток с сахаром.

190

Так и было сделано.

191

Речь о «Каменном госте» Пушкина.

192

Далее следует текст, хранящийся в папке недатированных (ОР РГБ, 331.78.5) и написанный на таком же листке из блокнота, что и помещенный здесь же рассказ О.М. Чеховой, о котором выше писала О.Л. С уверенностью можно сказать, что он является продолжением письма.

193

15 декабря С.Л. Бертенсон записал в своем дневнике: «Оля Чехова уехала, закончив картину в четыре недели и одну неделю прождав дальнейших решений своей студии. Ею остались очень довольны, и есть все основания думать, что она еще вернется сюда» (Бертенсон, с.118).

194

«Три мушкетера» Дюма (франц.).

195

Н.Г. Александров умер 3 ноября.

196

Владимир Андреевич Синицын (1893–1930), пришедший во МХАТ в 1926 г., был дублером Качалова в «Блокаде» (Артем), любимым партнером О.Л. в «Дядюшкином сне» (Мозгляков), имел огромный успех в роли Яго и Тибула в «Трех толстяках». В ночь на 29 мая он сорвался с 4 этажа, умер мгновенно.