Страница 9 из 16
Когда мы стали постарше, может, нам было лет по пятнадцать-шестнадцать, он начал рассказывать вещи на грани реального и сумасшедшего. Причём Артур во всё это верил. Вообще, он был очень увлекающимся человеком. Если его что-то интересовало, то было не отворотить от этой идеи.
«В детстве снятся самые честные и правильные сны. Это то время, когда сознание чистое, способное воспринимать сакральную информацию напрямую из души и из космоса».
Однажды он пригласил меня в гости и рассказал вот что. Думаю, это может быть важным.
– Сегодня ночью я видел нечто удивительное. Хочешь, расскажу? – как-то загадочно спросил он.
– Ты имеешь в виду сон?
– Нет, это был не сон, я это точно знаю. Мои глаза были открыты, и я не лежал на кровати, а ходил по квартире. Какой же это сон?
Конечно, я попросила его рассказать мне обо всём, ничего не пропуская.
– Сегодня ночью я видел Луну, причём так, будто она была очень близко, на расстоянии соседнего дома в нашем дворе. Ты знаешь, фильмы врут, говоря, что там нет жизни. Я точно видел, что на Луне есть люди. Они выглядят как мы, но улыбаются так, будто боясь открыть рот и расплескать свет. Дело в том, что все они внутри состоят из света, который собирают у Солнца.
У них всюду расставлены специальные корзинки для сбора света, а потом они делают из него продукты, одежду, дома и другие вещи. Я сам видел. Котлеты из солнечного фарша, картошка – солнечные шарики, сок, чай, вода – всё из солнца.
Лунные люди очень добрые и умные. Мало говорят, но очень правильно. Среди них была милая девочка со светлыми волосами. Она позвала меня к себе, сказав, что мой дом – это Луна. Я не слышал, но почувствовал её слова где-то здесь, в области сердца. Мне очень хотелось к ней, и я встал и пошёл.
Лунный свет манил, он вовсе не был холодным, как обычно люди говорят. Напротив, Луна согревала меня каким-то мягким теплом, мне казалось, что этот свет защитит меня. А лунные люди, будто меня давно ждали, махали мне руками и звали к себе.
Девочка тоже звала. Она не была красивой, такой, как печатают в журналах или снимают в кино. Низкого роста, полновата, волосы забраны в пучок, какое-то непонятное платье, которое абсолютно не соответствовало нашей моде. При этом она показалась мне очень тёплой, я почувствовал, что могу ей доверять. Мне очень захотелось с ней дружить и обнять её.
Покинув свою комнату, я вышел в коридор, оделся, потом начал открывать входную дверь. Тут меня остановил папа. Он сильно тряс меня и хлестал по щекам, будто пытаясь разбудить, но я-то не спал. Отец взял меня на руки и отнёс на кровать, сказав, что я должен спать лёжа.
Мне так не хотелось спать. Когда он вышел, я прильнул к окну, пытаясь вновь увидеть Луну, лунных жителей и ту девочку, но небо было затянуто тучами и ничего не было видно.
Когда Артур закончил, я обратила внимание на то, что на его столе лежала энциклопедия по астрономии. Он увлекался этой наукой всё оставшееся время, что учился в школе. Он даже подумывал стать космонавтом и слетать на Луну. Возможно, мир бы узнал ещё одного великого космонавта, ведь Артур непременно бы стал таким, ведь всё, к чему он прикасался, становилось шедевром.
Космонавтом Артур не стал, потому что тягу к космосу перевесила детская мечта лечить людей. Он одновременно с астрономией увлекался химией, биологией, ночами читал энциклопедии по медицине. В десятом классе Артур с лёгкостью поступил на подготовительные курсы первого меда. Когда окончил школу, его с радостью приняли на лечебный факультет, предрекая славу великого врача.
Мне тоже очень-очень хотелось лечить людей и быть кому-то полезной. Только я мечтала работать с детишками, но потянулась за Артуром. Просто ещё больше мне хотелось, чтобы с ним вместе. Понимаете?
Я много занималась, но наука давалась очень тяжело. Экзамены в институт провалила, пришлось идти в колледж. Хорошо, что туда приняли, – это счастье. Но речь не обо мне.
Я спросила у мамы, есть ли жизнь на Луне. Она сказала, что нет.
Позднее мне родители рассказали, что Артур в подростковом возрасте часто ходил во сне, у этого заболевания есть специальный термин – сомнамбулизм.
Хэппиграммы
Когда Артур начал учиться в институте, мы почти не виделись. Он проводил целые дни или на лекциях, или в библиотеке, или дома за учебниками и чтением статей в интернете. Конечно, он учился лучше всех, потому что решил, что медицина – это дело его жизни, и вкладывал себя всего в то, чтобы стать настоящим профессионалом.
– Какие мы с тобой счастливые! – как-то сказал он, когда мы случайно пересеклись на лестничной клетке.
В тот момент я умирала без сна, отдыха и еды, готовясь к сессии, и никак не могла поддержать его настроения. Мне казалось, напротив, что я самый-самый несчастный человек на свете, потому что для меня было невозможным осилить и понять такое большое количество информации в столь короткий срок. Это как в пыльной воде купаться – вроде бы буквы все знакомые, но смысл не виден. Честно сказать, в такие моменты я радовалась, что не училась в институте, ведь там нагрузка во много-много-много раз больше. Ну, вы понимаете.
– Почему же мы счастливые, по-твоему? – сказала я, не сумев сдержать сарказма в голосе.
– Мы изучаем самую полезную в мире профессию! Мы будем помогать людям! – сказал он так же торжественно, как произносил свои речи во время детских игр в графа Дракулу.
Я выжала из себя улыбку и закрыла дверь, сказав, что должна готовиться к экзаменам. Тогда меня разрывали два чувства. С одной стороны, он был, безусловно, прав, медицина – это то, чем хочу заниматься. С другой стороны, в тот конкретный момент, ощущая груз предстоящей зубрёжки, я вовсе не чувствовала себя счастливой. Да, такое бывает. Что ещё сказать?
У Артура не было друзей в институте. В то время, когда студенты пили пиво в общаге и зажигали с девочками, он занимался. Тяга к знаниям – это лишь одна из причин, вторая, думаю, – это его недоверие к людям, которое не только не ослабло, но, наоборот, мне казалось, увеличилось.
При всём при этом однокурсники к нему относились хорошо, потому что он всегда был со всеми весел и приветлив, любил пошутить. Его даже приглашали в команду КВН, но он отказался, ему это было просто не интересно.
Я заметила ещё одну особенность. Все замолкали, когда Артур начинал говорить. Знаете, такое бывает, что в большой компании не всех слышат, просто потому, что много народа и каждый хочет высказаться. Очень сложно донести свою мысль. У меня такое бывает часто.
У многих такое бывает, но не у Артура. Когда он хотел что-то сказать, ничто, никто и никогда не могло ему помешать. Причём он не повышал голос, не прерывал, говорил не спеша и размеренно. При этом его невозможно было перебить или не дослушать до конца. Сила голоса, жесты и взгляд притягивали мистическим образом. Что-то холодное было в его взгляде – притягательное настолько, что невозможно отвести взгляд или вторгнуться в речь.
«Плутон – повелитель воли. Когда он говорит, все молчат. Когда он ведёт за собой, всё идут – все в его власти».
Несмотря на свою внешнюю общительность, Артур, как я сказала, никого к себе близко не подпускал и ни с кем не говорил по душам, особенно с девушками. Вероятно, свою роль в этом сыграла несчастная судьба отца.
Девушки же Артура очень любили. Я бы даже сказала, что они истекали слюнкой, когда его видели. Ну, понимаете.
Эх, плюшки-матрёшки! Их можно понять, ведь парень был просто красавцем. Его детское милое личико превратилось во в меру брутальное мужское лицо. Умные карие глаза и уверенный взгляд лишали рассудка всех красавиц института. Прибавьте к этому высокий рост, широкие плечи пловца, атлетическое сложение, и получится идеал мужчины для каждой. Прям Ален Делон! Я не раз видела, как девушки перешёптывались и кокетливо прятали глазки, глядя на него.