Александр I и Наполеон

Неожиданная смерть в глухом месте еще не старого и полного сил царя, так же как и смерть Наполеона, обросла различными легендами. Среди них была, конечно же, и легенда об отравлении, которая ничем не подтверждается. Зато целая литература накопилась и продолжает накапливаться в пользу легенды о Федоре Кузьмиче[142]. Вот ее суть.

Александр I не умер в Таганроге, а удалился от мира, сговорившись, по крайней мере, с тремя или четырьмя из окружавших его лиц (Елизаветой Алексеевной, кн. П.М. Волконским и врачами — Я.В. Виллие или Д.К. Тарасовым). Вместо царя был похоронен другой покойник, внешне похожий на него (то ли фельдъегерь, то ли фельдфебель); сам же Александр начал вторую жизнь под видом богомольного старца-отшельника Федора Кузьмича в Сибири, где и умер 20 января 1864 г. на 87-м году жизни. Сторонники этой легенды считают, что Федор Кузьмич — живо напоминавший царя наружностью, ростом, возрастом, глухотой на правое ухо, мозолями на коленях, выправкой, манерами, образованием (знал иностранные языки), осведомленностью в жизни царского двора 1801–1825 гг., — был не кто иной, как Александр I, который-де исповедался перед священником в том, что он причастен к убийству императора Павла I, отца своего, и, чтобы искупить столь тяжкий грех перед Богом, решил удалиться с раскаянием от власти, почестей и всех мирских благ в Сибирь.

Легенда о Федоре Кузьмиче оказалась настолько живучей, что даже такие авторитеты, как Н.К. Шильдер и вел. кн. Николай Михайлович, а на Западе К. де Грюнвальд и А. Валлоттон, не решались безоговорочно отвергнуть ее. И все-таки, как ни романтична эта легенда, сколько бы ни было в ней удивительных совпадений, она остается всего лишь легендой. Очень уж вески доказательства смерти в Таганроге 19 ноября 1825 г. именно Александра I: поденные записи о ходе его болезни, которые вели Елизавета Алексеевна[143], кн. Волконский, врачи Виллие и Тарасов; свидетельство о смерти за подписями Волконского, Дибича, Чернышева, Виллие и Стофрегена; акт патолого-анатомического вскрытия за подписями десяти сановников и врачей, где, кстати, зафиксированы следы рожистого воспаления 1824 г. на левой ноге царя и раны 1823 г. от удара конским копытом на его правой ноге (царя тогда лягнула в правую голень лошадь адъютанта). Наконец, очевидцы засвидетельствовали; когда гроб с телом усопшего был доставлен из Таганрога в Царское Село (прежде чем захоронить его в соборе Петропавловской крепости), он был вскрыт в присутствии всей императорской семьи, и мать-императрица Мария Федоровна, плача над ним, восклицала: «Сын мой! Мой дорогой Александр!»

Итак, Александр I умер в Таганроге. Этот факт столь же достоверен, как и тот, что Наполеон умер на острове Святой Елены. Вообще Таганрог по-своему символизировал последние годы жизни царя, когда он отстранялся от дел, уединялся, замыкался в себе. Маленький пункт в конце большого пути «умиротворителя Вселенной» связал собою его жизнь и смерть:

Заключение

Александр I и Наполеон — современники, с 1807 по 1811 г. — союзники, едва не породнившиеся между собой, а до и после этого смертельные враги, захватнически побывавшие в столицах друг друга. Каждый из них (сначала — Наполеон, потом — Александр), хотя и по-разному, сыграл роль Агамемнона Европы, «царя царей». Поэтому их биографы и все вообще исследователи их времени, естественно, так или иначе сравнивают двух императоров.

Масштаб личности Александра и отечественные, и зарубежные историки, за редким исключением (А.И. Михайловский-Данилевский, С.М. Соловьев, американец Л. Страховский), оценивают невысоко — в диапазоне от насмешливых пушкинских характеристик («властитель слабый и лукавый», «в нем много от прапорщика и немного от Петра Великого») до более спокойных определений В.О. Ключевского («человек средней величины, не выше и не ниже общего уровня») и А.К. Дживелегова («человек, едва возвышающийся над средним уровнем»). Думается, весь этот ряд оценок занижен, и судить об Александре надо целой октавой выше, как это сделал А.З. Манфред в книге о Наполеоне: «Среди монархов династии Романовых, не считая стоявшего особняком Петра I, Александр I был, по-видимому, самым умным и умелым политиком», К такому мнению склонялся сам Наполеон, который, хотя и говорил об Александре, что «во всем и всегда ему чего-то не хватает» и «то, чего ему не хватает, меняется до бесконечности», все же заключал свои высказывания о нем на острове Святой Елены так: «Это, несомненно, самый способный из всех царствующих монархов».

Именно сравнение с Наполеоном побуждает историков недооценивать Александра — сравнение, которого Александр, конечно, не выдерживает. Даже официальный биограф царя, его внучатый племянник вел. кн. Николай Михайлович вынужден был признать: «Как правитель громадного государства, благодаря гениальности сперва его союзника, а потом врага, Наполеона, он навсегда займет особое положение в истории Европы начала XIX столетия, получив и от мнимой дружбы и от соперничества с Наполеоном то наитие, которое составляет необходимый атрибут великого монарха. Его облик стал как бы дополнением образа Наполеона <…> Гениальность Наполеона отразилась, как на воде, на нем и придала ему то значение, которого он не имел бы, не будь этого отражения».

Автограф Александра I.

Автограф Наполеона.

При всей полярности мнений современников и потомков об отдельных (в особенности, нравственных) качествах Наполеона почти все они с редким единодушием признавали уникальный масштаб его личности как гения и колосса. Так оценивали его Г. Гегель и Д. Гарибальди, В. Гюго и О. Бальзак, И. Гёте и Д. Байрон, А. Мицкевич и Г. Гейне, Л. Бетховен и Н. Паганини, А.В. Суворов и Денис Давыдов, А.С. Пушкин и М.Ю. Лермонтов, В.Г. Белинский и Н.Г. Чернышевский, Марина Цветаева и Ф.И. Шаляпин. Все они ставили Наполеона в первый ряд величайших полководцев мира (как правило, на 1-е место) и вообще самых крупных фигур в истории человечества, усматривая в нем наиболее характерный пример «гениального человека» (Чернышевский) и даже увлекаясь им до таких преувеличений, как: «небывалый гений» (Гегель), «лучший отпрыск Земли» (Байрон), «квинтэссенция человечества» (Гете), «божество с головы до пят» (Гейне) и т. д. Два историка из стран, бывших главными врагами Наполеона, — англичанин А.П. Розбери и наш Е.В. Тарле — пришли к одинаковому заключению: «Наполеон до бесконечности раздвинул то, что до него считалось крайними пределами человеческого ума и человеческой энергии».

Главную историческую заслугу Наполеона один из его русских биографов Н.А. Соловьев определил так: рожденный «революционным хаосом», он «упорядочил этот хаос». Действительно, усмирив революцию, Наполеон сохранил и облек в правовые нормы ее важнейшие завоевания: отмену феодальных ограничений, свободу развития капиталистического производства, гражданское равенство населения. Более того, он распространял эти завоевания из Франции по всей Европе. Вторгаясь в чужие страны, разоряя их контрибуциями, Наполеон уничтожал в них и феодальную рухлядь — разрушал средневековые режимы, отменял дворянские и церковные привилегии, освобождал крестьян от пут крепостничества, вводил свой Гражданский кодекс. «В десять лет он подвинул нас целым веком вперед», — сказал о нем Лермонтов. Опережая свое время, Наполеон шел к европейской интеграции (которую он сам контролировал бы), достиг на этом пути недосягаемых прежде высот и «споткнулся, — по выражению Аркадия Аверченко, — только тогда, когда дальше идти было некуда».

142

Толстой Л.Н. Посмертные записки старца Федора Кузьмича//Полн. собр. соч. М., 1936. Т. 36; Барятинский В.В. Царственный мистик (Император Александр I — Федор Кузьмич). М., 1912 (Л., 1990); Любимов АЛ. Тайна старца Федора Кузьмича // Вопросы истории. 1966. № 1. Против легенды см.: Василия Г. Император Александр I и старец Федор Кузьмич. М., 1911 (М., 1991); Кудряшов К.В. Александр I и тайна Федора Кузьмича. Пг., 1923 (М, 1991); Кунтиков И.Н., Денисьев В.И. Легенда и документы о смерти Александра I // Советские архивы. 1966. № 3.

143

Правда, Елизавета Алексеевна прекратила свои записи 11 ноября. В.В. Барятинский усмотрел в этом подозрительную «невозможность». Но, вероятно, императрица, сама безнадежно больная, при виде смертельной болезни мужа в какой-то момент просто не нашла в себе сил продолжать записи. Она пережила Александра ненадолго: скончалась на обратном пути из Таганрога в Петербург 4 мая 1826 г.