Потерянный Рембрандт

- Какая прелесть... - сказал Бержере. - Это Тальони!

Шамшин балета не любил, балет казался ему глупым, но спорить на эту тему не хотелось. Первый снег покрыл площадь перед Мариинским театром, кричали извозчики, подзывая седоков. Гудели редкие машины. Бержере предложил Шамшину поехать с ним отужинать во Владимирский клуб. "Чем я рискую..." - подумал Шамшин и принял приглашение. По дороге Бержере забавлял Шамшина анекдотами из жизни старого балета. Шамшин почувствовал, что все это опять только предлог к дальнейшим разговорам. "Пусть его..." решил Шамшин.

Сани остановились около подъезда с чугунными столбами.

В прямоугольных фонарях, оставшихся еще из-под газа, желтело электричество. Швейцар выбежал навстречу саням, распахнул теплую медвежью полость и с поклонами кинулся отворять двери. Раздевшись, они поднялись во второй этаж по широкой лестнице, сплошь затянутой красным бобриком. Лепные стены, грубые картины, пыльные амуры, маляром написанные фрески, гипсовые грязные богини - все говорило о вертепе. На эстраде танцевала худая, стройная еврейка в желтых мягких сапогах, сверкая монетами и бусами. За столиками аплодировали: "Бис, Берта! Браво, Берта!" Журчал серый фонтан. В бассейне дремали золотые рыбки. Пальмы свешивали над столамп искусственные веера. Сиял свет люстр в хрустальных подвесках. Было жарко, душно, пахло жареным мясом и вином. Сновали официанты. Шныряли женщины, почти полуодетые. Шамшин оглядывался, точно путешественник. За одним из столиков сидел Юсуп. Увидав вошедших, он вскочил. Бержере отвел Шамшина в сторону:

- Нам неудобно быть вместе с этой бандой.

Бержере брезгливо кивнул на компанию, окружавшую Юсупа. Они стояли посреди ресторана, не зная, куда приткнуться.

Все места были заняты. Тогда Юсуп, подмигнув своим, подкатился к Бержере:

- Устроить, Агафон Николаевич?

г- Да нет... мы сами... - сморщился Бержере.

- Я вас устрою отдельно. - Юсуп улыбнулся и схватил за рукав мимо пробегавшего официанта, - Сафар, сделай столик. Почтенные гости!

Бержере вежливо поблагодарил Юсупа. Юсуп поклонился и прижал руки к сердцу:

- Хоп май ли, Агафон Николаевич... Хоп!

"Однако буржуазия чувствует себя довольно оодро", - подумал Шамшин, усаживаясь с Бержере. Подали ужин. В соседнем помещении, за огромными дверями из красного дерева, шумела толпа. Там шла игра.

Волнение, люди, нагретый воздух, духи, глаза и плечи женщин, улыбки их, возгласы, холодок, азарт, гул вентиляторов, шелест бумажных денег - все это смешалось и дразнило воображение. Бержере подливал шампанского.

- Кстати, вас можно поздравить... Вы женились?

- Да нет.

- А мне говорили, что вы женились на соседке по квартире.

- Напрасно говорили, - Шамшин отрекся. - Мне говорят уже десятый год, что падает Исаакиевский собор.

Они чокнулись, и в эту минуту легкие влажные пальцы притронулись к уху Шамшина. Около столика стояла женщина. Ее лицо было покрыто густым слоем пудры. Прижав руки к плоской, маленькой груди, она смотрела на Шамшина зелеными улыбающимися глазами и прошептала ему: "Вася, дай десять рублей... Я должна поставить, я все проиграла. Если, конечно, можешь".

Шамшин дал. Сунув деньги в вырез платья, она так же неожиданно убежала. Бержере поджал губы.

- Какие бесстыдные глаза.

- А чего стыдиться?.. Она красивая... Ее зовут Лялькой.

У этой девушки есть мать. Вполне приличная женщина. Отца я не знаю... Может быть, они скрывают отца.

Бержере, слушая Шамшина, задумчиво качал головой.

- Почему вы не женитесь на ней? Вам нравятся такие женщины... Я заметил ваш взгляд.

Шамшин лениво ответил:

- Если бы в каждой женщине мы могли видеть будущую жену, мы никогда не ложились бы в постель рядом с женщиной.

- Неужели? - как будто намекая на что-то, ядовито захохотал Агафон. - В жизни бывает имепно так. Случай из любовницы создает жену, честного человека делает преступником, величину ничтожеством, а ничтожество величиной. Это даже тривиально... Вам не надоела моя. болтовня? Я вас сейчас развлеку.

Бержере вытащил из кармана замечательной работы золотую табакерку и подал ее Шамшину:

- Откройте.

Шамшин приоткрыл крышечку. В табакерке лежала маленькая горсть камней, они сияли гранями и радугой.

- Здесь на двести тысяч, прекраснейшие образцы! - шепнул Бержере. - Я никогда в жизни не расстаюсь с этой табакеркой, конечно, за исключением тюрьмы. Мне необходимо рассматривать и чувствовать эти камни. Я постоянно тренирую свой глаз и свои пальцы. Так же и в жизни надо ничего не бояться, надо тренировать себя, чтобы чувствовать случай. Успех, победу, славу имеет только тот, кто стремится им навстречу. Человек, чувствующий случай...

- ...почти бог! - зло подхватил Шамшин.

Бержере рассмеялся:

- Просто бог... Так думал Франс.

Они встали.

- Пройдем в соседний зал, - сказал Бержере, - я хочу вернуть сегодняшний ужин.

- Сколько с меня? - спросил Шамшин.

- Какие пустяки! - Бержере зевнул, прикрыв рот, - Мы сейчас выиграем. Allons bon! [Начнем! (франц.)] За овальным зеленым столом, на самой середине, выше всех сидел желтый крупье. Посматривая на стороны, точно жулик, он кричал:

- Банк принимает! Банк принимает!

Наваливаясь на спины игроков, стояла жадная толпа державших мазу. Растратчики, рвачи, шулера тесно облепили стол, ожидая счастья. От толпы пахло, и стены были захватаны потными руками. Плавал табачный дым. Синяя муть зеркал превращала всю эту картину в мираж. Проигравшиеся подходили к зеркалам, чтобы поправить волосы или просто посмотреть на себя, и отходили в недоумении. Счастливец, мокрыми руками рассовывая по карманам деньги, бежал в ресторан. Столы заполнялись бутылками, слетались женщины, и лихо запевали цыгане. Нищие, в грязных сорочках, бродили из одного зала в другой. Они ни на что не надеялись, они дремали в креслах, потерявших позолоту. Утром очередной счастливец бросал им на колени бумажку в три рубля.

Бержере локтями растолкал всю эту толпу. Взявшись за спинку стула, он протянул руку через чье-то плечо и крикнул банкомету:

- Прошу!

По его тону поняли - пришел крупный игрок. Шум сразу затих. Все посмотрели на Бержере глазами изумленных животных.

- В банке три тысячи, - тихо сказал крупье. В руках у него хрустела новая колода карт.

- Ва-банк! - спокойно ответил Бержере.

Крупье поднял голову и, прицелившись к игроку, улыбнулся.

- Простите, может быть, будете любезны обеспечить? Не правда ли?

Бержере тоже улыбнулся, сунул руку в жилетный карман и выбросил на стол табакерку. Все в толпе переглянулись. Все смотрели за тонкими пальцами крупье. Крупье вынул себе туза, затем валета, секунду помедлил и выбросил третью карту. Все увидели, что это тоже валет.

- Банк бит, - сказал крупье.

Бержере снял со стола три тысячи, табакерку и отставил стул.

- Не желаете ли испытать счастье в следующую очередь? - ласково сказал он Шамшину.. Тот почти механически сел, взял у Бержере выигранные деньги и, кинув их в банк, принял две карты. Кто-то сбоку подсказал: "Еще!" Он получил третью. "Жир!" - громко заявил сосед.

Это был Юсуп.

- Банк берет! - крикнул крупье и длинной деревянной лопаточкой кокетливо сгреб деньги в свой ящик. Почти все игроки вздохнули облегченно, справедливость была восстановлена.

- Я не понимаю... - спросил Шамшин. - Что это? Я проиграл?

Улыбающийся Бержере держал его за руку. Они покидали клуб. На лестнице к Шамшину подскочил Юсуп и спросил:

- Ну, как дела, Василий Игнатьевич?

- Какие?

- Нашли старуху?

- Не одну, а десять!

Шамшин был, конечно, подавлен, но по-прежнему смеялся и грубил.

7

Утром Шамшин проснулся в невероятном настроении. Его мучил проигрыш. И вообще все поведение казалось недостойным. Он долго лежал, завернув голову в одеяло, делая вид, что спит.

"Можно этого долга не отдавать... - думал он. - Да у меня и нет никакой возможности. Кроме того, страшно глупо сунуть этой гнуси свои кровные деньги. Конечно, никаких денег он не увидит. Да он и сам, по-моему, на это не надеется. Деньги-то шальные. И все-таки как некрасиво получается! Разве спустить ему картину? А кто за нее даст три тысячи? Какой дурак? Это нужно сделать так: в стиле любезности. Так сказать, в обмен.