Страница 3 из 13
Открыв затейливым ключом дверь, Муня с порога крикнула:
- Ма-а-ам? Ты дома? У меня гости!
Из просторной прихожей, которую, наверное, надо было бы называть величественным словом ‘холл’, уходил вглубь огромной квартиры широкий коридор, вымощенный шикарным паркетом. По обеим сторонам скрывались за занавесями из какой-то бархатистой ткани, расшитой золотыми нитями, двери в комнаты. В полумраке нити загадочно посверкивали. Одна из портьер колыхнулась, выпустив даму в шёлковом, расшитом райскими птицами халате, и шлёпанцах с помпонами. Несмотря на ‘домашний’ стиль одежды, выглядела дама так, словно собиралась на посольский приём.
- Привет, девочки! - улыбнулась она, походя и оглядывая Луку с головы до ног.
На мгновение той стало стыдно - за джинсы в булавках, за футболку со слюнявым зомби, за чёрные короткие ногти и встрёпанную причёску. Но затем она вскинула голову, как норовистая лошадь и посмотрела даме прямо в невероятной красоты голубые глаза. Дочь, видимо, удалась в неё.
- Меня зовут Этьенна Вильевна, - едва уловимо усмехнулась та, - но друзья Мунечки называют просто Этьенной. А ты?..
- Лука, - опередила её Муня, - мы познакомились на кладбище, и она…
Дама приподняла ухоженную тонкую бровь, и дочь замолчала.
- В холодильнике полно еды, - улыбнулась ей Этьенна, - мне кажется, Луке не помешает перекусить и выспаться. Девонька, комната для гостей в твоём полном распоряжении!
Лука так растерялась от увиденного, что просто кивнула, напрочь позабыв о слове ‘спасибо’. После бессонной ночи в голове шумело, видимо оттого пространство стало играть с ней странные шутки - стены коридора кривились, золотые нити в портьерах показались раскалёнными проволоками, а на многочисленных декоративных тарелочках на стенах, явно привезённых из разных стран, задрожали рисунки, явно намереваясь ожить.
Девушка отчаянно зажмурилась и потрясла головой, чтобы избавиться от морока.
- Есть и спать! - констатировала Муня, доставая из пузатого комода и кидая ей пушистые тапки. - Давай рюкзак, отнесу в комнату!
Лука повиновалась. Её кроссы остались беседовать с Муниными берцами, стоя в шикарной зеркальной обувнице, а она сама отправилась на кухню, поразившую своими размерами, белой с золотом мебелью и огромным рабочим столом со встроенной плитой и варочной панелью, стоящим посередине.
Муня усадила её за обеденный стол, который располагался в той части кухни, что когда-то была балконом. Сейчас отсюда, через панорамные рамы, дворик внизу был прекрасно виден и казался морем, в котором то тут, то там возвышались рубиново-зелёные островки.
После сытного завтрака, состоящего из яичницы с беконом, блинчиков со сгущёнкой и огромной чашки кофе с молоком и карамельным сиропом, Луке отчаянно захотелось спать. Во время еды Муня с разговорами не лезла, вот и сейчас молча вздёрнула её за шкирку и отвела в просторную светлую комнату.
- Здесь, - она открыла белую дверь, - санузел с душем. Кровать и шкаф ты и сама видишь. Ложись, давай. На тебе лица нет! Вечером подумаем, как тебе помочь!
И, развернувшись, собралась выйти из комнаты.
- Муня! - опомнилась Лука. - Спасибо!
Та легкомысленно махнула рукой и ушла, тщательно прикрыв дверь.
Лука упала на кровать. Рюкзак стоял рядом, и она нашарила в нём телефон, звук и вибрация в котором были отключены ещё с утра. Увидев количество пропущенных вызовов, болезненно скривилась. Звонили родители. Брат. Подружки по универу. Даже один одноклассник, с которым у них когда-то что-то было. Вот ведь чудик!.. Сейчас всё казалось пустым и ненужным. Была у неё, Луки, жизнь, и вдруг разбилась как зеркало, да на такие мельчайшие осколки, не собрать. А где взять новую?
С этими мыслями она и уснула. Во сне хмурилась и постанывала, не проснулась, когда в комнату бесшумно вошла Этьенна Вильевна и остановилась у кровати, вглядываясь в гостью так, будто пыталась разыскать в тайнике тела - душу. Зрачки хозяйки дома лунно блестели.
***
Сквозь сон Лука услышала, нет, почувствовала, как открылась дверь, и в комнату проникло нечто, дышащее тяжело, натужно и страшно. Она враз вспомнила события прошедшей ночи и дня, обозвала себя идиоткой за то, что пошла в неизвестное место с незнакомой девкой, и едва не заорала от ужаса - попала в дом к монстрам, и один из них подбирается всё ближе! Между тем, чудовище запрыгнуло на кровать…
Матрас дрогнул под тяжестью…
Предсмертный хрип раздавался всё ближе…
Лука зареклась носить футболки с изображением зомби. Отчаянно зажмурившись, она представляла, как склоняется над ней ужасная сопящая и хрипящая тварь, как вдруг щеки ласково коснулось что-то мокрое. С опаской приподняв веки, девушка обнаружила рядом два похожих на маслины глаза, умильно смотрящих на неё с чёрной бархатной маски.
- Ты кто? - с опаской спросила Лука.
‘Монстр’, дружелюбно хрюкнув, снова лизнул её в щёку тёплым языком и упал рядом, подставляя упитанное пузцо. Она помедлила, а затем потрепала пузцо, вызвав очередной каскад ‘предсмертных хрипов’.
В комнату заглянула Муня.
- О, вижу, Семён Семёныч тебя уже разбудил! Плохая собака!
Семён Семёныч, при ближайшем рассмотрении оказавшийся мопсом, покосил на неё глазом, как бешеная лошадь, и утвердительно хрюкнул. Он был согласен называться плохой собакой, лишь бы продолжали чесать пузо!
- Классный! - сказала Лука, приподнимаясь на локте и разглядывая бежевое упитанное тело пса, отдохновенно раскинутые лапы и вяло шевелящийся хвост. - Семён Семёныч, значит? Будем знакомы!
- Его папа в клинику возил, клеща из уха вытаскивать, - сообщила Муня, заходя в комнату и садясь на кровать. - А то бы ты с ним раньше всех познакомилась - без его фейс-контроля ни один человек сюда не входит! Вставай, давай! Чаю выпьем, и отвезу тебя кое-куда, познакомлю кое-с-кем. Ты к работе официантки как относишься?
Лука почесала в затылке. Универ, наверное, придётся бросить, но Муня права - с чего-то надо начинать! Раз она теперь сама по себе…
На её лице, видимо, отразилось нечто такое, что заволновался даже Семён Семёныч. Хотя, возможно, дело было в прекращении поглаживающих движений по пузу.
- Да ты не дрейфь, подруга! - сказала Муня, с сочувствием погладив её по плечу. - Всё образуется! Бывало и хуже! Пойдём, с папой познакомлю!
Лука вымученно улыбнулась, потрепала собаку за бархатные уши и встала.
- Мунь, можно я душ сначала приму и переоденусь?
- Давай. Я тебя на кухне жду с чаем.
Услышав о чае, Семён Семёныч живо спрыгнул с кровати и потрусил в коридор.
Отца Муни звали Пётр Васильевич Прядилов. Огромный, бородатый дядька оказался интересным собеседником, правда, несколько громогласным. Лука за столом помалкивала, искоса разглядывая хозяина дома, думала, что вот так, наверное, и должны выглядеть оборотни в человеческом облике, и периодически дрыгала ногой - выпрашивающий печенье Семён Семёныч ласково покусывал её за голень. Но, поскольку Этьенна Вильевна строго-настрого запретила кормить его со стола, собачий терроризм успеха не имел.
- Мам, мы пошли! - крикнула Муня, когда они обувались в холле. - Вернёмся поздно!
Этьенна величественно вплыла в коридор. Даже в шёлковом халате она выглядела королевой.
- Ты опять берёшь своего Квазимодо? - уточнила она.
- Кавасаки, мам, - укорила дочь. - Нет, мы прогуляемся, а обратно нас Вит довезёт.
- Хорошо повеселиться! - улыбнулась Этьенна и скрылась за занавеской.
Из кухни раздалось довольное чавканье - тайком от жены Пётр Васильевич угощал друга печеньем.
***
В неоновом свете белая футболка с изображением черепа, держащего в зубах алую розу, казалась голубоватой и сияющей. Лука, добавившая к образу чёрные джинсы - не те, в булавках, а запасные, и яркий разноцветный шарфик, образом осталась довольна. В закрытом клубе ‘Чёрная кошка’, куда привела её Муня, народ, похоже, любил черепа, розы и джинсы. Людей здесь было полно, всех возрастов, танцпол не пустовал, однако музыка по ушам не била, как обычно в подобных заведениях. На всём лежала печать респектабельности - на барной стойке из дерева цвета вишни, на стаканах с золотым тиснением по краю и толстым дном, на люстрах, тяжёлых, бронзовых, с массивными абажурами густо-охряного цвета, и на мозаичном панно, изображающем оскалившуюся пантеру, глаза которой загадочно мерцали изумрудным.