#После Огня

– Это не дело, – отчетливо произнесла наконец одна из девушек, сидевших на валунах чуть в стороне.

И на площадке у дома Вожака сразу воцарилась тишина. Девушке пришлось спуститься с камня и пройти к бочке; она застенчиво теребила кончик длинной рыжей косы, но сказанного было не вернуть.

– Говори, Сильви, а то мы скорей замерзнем, чем разродимся Вожаком! – Лин коротко хохотнул и помог девушке забраться на бочку.

– Крылатые! – начала Сильви и смутилась от того, как громко прозвучало такое обращение. – Нет, ну серьезно, Братья, мы не сможем выбрать себе Вожака. Даже если сейчас мы проголосуем, даже если решим. Будет ли это решение твердым и окончательным, не возникнет ли у каждого в миг опасности мысль, а правильно ли мы поступили? Пусть Вожак… старый Вожак примет решение в последний раз. Или Правитель. Или Вестник…

– Дети. Вы все еще дети. – Внезапно раздавшийся голос заставил Сильвию замолкнуть. Никто не заметил, как Вожак вышел из дома, притворив за собой дверь. На нем была старая походная куртка с высоким воротом, а его длинные с проседью волосы, к удивлению всех Крылатых, оказались коротко острижены, настолько неровно, словно он только что обрезал их ножом, не глядя в зеркало.

«Да и есть ли у него зеркало?» – рассеянно подумала Алиса, наблюдая, как Сильви спрыгивает с бочки и, пятясь, отходит в сторону.

– Не можете решить? – Вожак кинул себе под ноги рюкзак, такой же потрепанный, как и его куртка. – Значит, я сам за вас это сделаю. Кто притащил бочку?

В гробовой тишине, нарушаемой лишь тяжелыми вдохами и шумными выдохами замершего Братства, Лин поднял руку.

Смерив его ледяным взглядом, Вожак сказал:

– Плохо. Я слышал твой кашель. Так кашляют мертвецы. Но мне до этого дела уже нет. Подойди сюда, Крылатый.

Криво усмехнувшись, Лин сделал два шага по направлению к центру площадки. Алисе вдруг захотелось схватить друга за руку.

«Мертвецы. Вожак сказал, что так кашляют мертвецы!»

Она понимала, несколько месяцев уже понимала, что обманывается, уверяя себя, мол, кашель Лина – обычное дело. Все в Городе кашляли. Но такой же хрипящий звук, раздающийся из самого нутра, пока человек хватает искривленным судорогой ртом воздух между приступами, она слышала у матери. И отлично знала, что это означает.

Лин был ее самым близким другом. Единственным другом до Братства. Когда он прошел отбор в Крылатые, Алиса долго плакала, обняв его старую подушку. К тому времени она уже несколько лет жила в доме Лина. После смерти ее матери соседка, тетка Шая, забрала к себе малютку Алису и вырастила как свою дочь. Как дочь, о которой она мечтала, пока подрастал худющий сын.

«Зачем он так сказал? Злится на молодого Вожака? Так никто его не смещал! Разве можно повесить клеймо мертвеца на того, кто еще дышит? Хрипит, но дышит», – думала она, нервно теребя в пальцах вязаную муфту.

Вожак никогда не отличался сердечностью, но с такой откровенной жестокостью Алиса еще не сталкивалась. У нее ныло сердце, пока беззаботно улыбающийся Лин под одобрительные возгласы приближался к бочке.

Он встал рядом с Вожаком и протянул ему руку. Тот даже не посмотрел на Лина, выискивая в толпе кого-то своими холодными серыми глазами.

– Кто получил медальон последним? Пусть он выйдет ко мне.

Вопрос Вожака повис в воздухе. Крылатые принялись оглядываться по сторонам, вспоминать, присматриваясь друг к другу. Чье посвящение они праздновали совсем недавно? Кажется, тогда еще Трой напился и упал в яму с тухлыми грибницами? Или это было в другой раз?

Алиса тоже принялась всматриваться в лица, хотя и не помнила толком ни одно посвящение, кроме своего. Оно и состоялось-то три дюжины дней назад, тогда еще смуглый парень раздавил собой с пяток городских грибниц, провалившись в яму, вот смеху-то было.

Когда люди вокруг Алисы расступились, заключая ее в кольцо, она не сразу сообразила, что происходит. Но приказ для Крылатых оставался приказом. Кто-то осторожно взял ее за локоть и повел через расступающихся Братьев прямо в центр площадки, где, вцепившись в бочку побелевшими пальцами, стоял Лин, не сводя с нее испуганных глаз.

То, что было дальше, плохо запомнилось девушке. Братья шумели, кричали о своем несогласии, и даже резкие взмахи рук Вожака, до этой минуты заставлявшие всех подчиняться, не могли унять их возмущение.

– Я принял решение, – объявил он. – Ты иди со мной, – и взглянул на Алису, – а ты, – теперь его холодные глаза впились в Лина, – прикажи Братству замолчать. Завтра старик объяснит тебе правила. Надеюсь, ты протянешь дольше, чем мне кажется.

Он схватил Алису чуть выше локтя и повел сквозь бушующую толпу, все дальше от Лина, который, кажется, не мог произнести ни единого слова и только смотрел на две удаляющиеся фигуры – черные на сером фоне, живые – на мертвом.

– Завтра на рассвете мы улетаем, Вестник дал мне карту. От тебя я не жду никаких вопросов, предложений, уточнений, вообще лучше не разговаривать. Прочитай в Законе о ступени возрождения, если тебе что-то непонятно. Ты уже участвовала в вылазках?

Старый Вожак говорил ровным, тихим голосом, идя вперед мерным шагом.

Алиса не могла сосредоточиться, принять реальность произошедшего. Еще минуту назад она стояла в теплом кругу, среди Братьев, смотрела на своего старого друга Лина, который теперь новый Вожак. А сейчас ее тащит куда-то, схватив сильной рукой, человек, настойчиво требующий от нее ответа.

– Крылатая, я задал тебе вопрос. Ты участвовала в вылазках?

– Да… дважды. – Алиса не узнала собственный голос – севший, будто она больна, он задрожал и сорвался, – и ей вдруг показалось, что горло стиснула когтистая лапа. – К горам, забирали груз. И за водой. Я летала за водой в паре.

– И никаких длительных полетов, ну, разумеется. – Вожак невесело хмыкнул, нагнав на девушку еще больший страх. – Завтра. На рассвете. У Черты. Рюкзак, одежда – согласно Закону. Никаких милых сердцу безделушек, мягких подушек и зеркалец. Ничего лишнего. Ты меня поняла?

– У меня нет мягких подушек, – как-то уж слишком зло вырвалось у Алисы.

– Замечательно. Надеюсь, вопросов у тебя тоже нет. – Цепкая рука наконец разжалась, и девушка осознала, что Вожак привел ее к порогу дома, где они с Лином прожили много лет.

В освещенном окошке было видно, как тетка Шая готовит незатейливый ужин. Алиса вдохнула запах дома, который завтра на рассвете покинет навсегда.

– Есть, – проговорила она, с трудом разомкнув враз пересохшие губы.

– Что есть? – Оказалось, Вожак уже успел отойти на десяток шагов.

– Вопрос. Как мне вас называть? Вы же теперь… не Вожак.

Мужчина, лица которого Алиса уже не могла видеть из-за сгустившейся темноты, замер на мгновение, а потом проговорил:

– Томас. Меня зовут Томас. – Собственное имя он произнес так, будто отвык от него, будто оно доставляло ему странную, необъяснимую боль.

Глава 3

Тетка Шая ахнула и опустилась на скамейку, когда девочка, ее любимая девочка, вышла от дверей в свет. «На ней просто лица не было, иначе не скажешь», – потом говорила она соседям, сглатывая подступавшие к горлу слезы.

И правда, Алиса была слишком бледной и смотрела на тетку совершенно безумными глазами, полными какого-то невозможного, звериного ужаса.

– Деточка, да что это ты? – ахнула та, протягивая к Алисе свои натруженные руки. – Где Лин? Он тебя обидел, паршивец?

– Нет. Все хорошо. Он теперь Вожак, тетя. Лин – Вожак Крылатых. – Девушка присела на край лежанки у входа, разглаживая руками складки покрывала.

– Вожак? – Шая села рядом и попыталась обнять Алису, но та отшатнулась, а потом глухо всхлипнула. – Так это ж хорошо! Паек увеличат, дом свой дадут. Глядишь, женится еще гуляка наш. Лиса, с тобой-то что?

Входная дверь распахнулась, заставив тетку прерваться, и в дом вместе с горьким холодным воздухом ворвался Лин. Всклокоченный, с красными пятнами на щеках, он опустился на корточки напротив Алисы, схватил ее безжизненно упавшие руки и долго смотрел в пол, не решаясь встретиться с ней глазами.