Страница 77 из 135
— А почему бы и нет? Я устала от молчаливых, вечно трясущихся слуг, от раболепствующих подхалимов, запуганных наложниц Мора, мечтающих только о двух вещах — или рождении сына, или смерти.
— А что заставляет вас думать, что я не такая?
Шакту улыбнулась. Ее зубы влажно блеснули на смуглом лице, придавая ему пленительную притягательность. Леа залюбовалась этой молодой женщиной. Такая необычная красота, мягкая, но в то же время абсолютная, без единого изъяна. Она никогда такой не была, и вряд ли станет. Не удивительно, что ей удалось пленить Мора. Пусть и на короткое время.
— Почему он пощадил вас и дочерей? Я ведь слышала, что младенцев часто бросают в реку.
— Да, он иногда проделывает это, — Шакту презрительно скривилась, — в порыве гнева или если видит какой-то недостаток. Но, обычно, детей он не трогает. А почему он пощадил меня, я до сих пор не знаю. Роскошь, личные покои и слуги, жизнь в этой хорошо обустроенной клетке и его полное равнодушие. Он не захотел отпустить меня домой, не убил, хотя был сильно разочарован, не признал женой, потому что хочет отдать этот титул только матери его сына, чтобы законно утвердить права наследника. Я вижу его только случайно, мимоходом, и знаю, что ему нет до меня никакого дела. И в тесноте этих прозрачных стен, дающих лишь иллюзию свободы, показывающих неограниченные просторы, но не пропускающие к ним, я задыхаюсь.
— У вас здесь не прозрачные стены. Не так, как везде.
— Моя привилегия. В золотой клетке тоже можно жить по своим собственным правилам.
— Я здесь не так давно, а все-равно как в аду. Хочу выбраться, убежать.
Шакту хрипло рассеялась.
— Дашь мне знать, как, если найдешь способ.
— Неужели никому не удавалось?
— Даже тем, кто смог переступить тень дворца, не удавалось пересечь пустыню. Их белые кости вбивают в песок на границах города, как предупреждение другим.
— Наверное, мне нужно идти.
— Тебя должны вести к нему, не так ли? — уголки губ Шакти опустились то ли в презрительной, то ли печальной усмешке.
— Нет. Меня пока минует эта участь. Наверное, у Мора слишком много новых рабынь. И повторно до меня еще не дошел черед.
Леа не хотела, чтобы о ее заступнике кто-то знал.
— Приходи ко мне, когда сможешь. Хотя вряд ли ты имеешь право передвигаться свободно. Я пошлю за тобой сама. Ты не боишься его. Встретить такого человека здесь все-равно, что найти белые воды в Красной реке.
— Я не знаю, удастся ли мне. Я под замком большую часть времени.
— Не смогла забеременеть?
— И не хочу никогда. Тоже мне счастье!
Шакту еще раз рассмеялась. Несмотря на свое заточение, эта женщина не испытывала тех чувств, которые заставляют забыть о радости, которые истребляют саму физическую возможность исторгнуть из груди мягкие, мелодичные звуки. Тряхнув темными волосами, она провела по ним тонкой ухоженной рукой, увешенной золотыми, красными и прозрачными браслетами.
— Я пришлю за тобой этой ночью. А теперь иди.
Она хлопнула в ладоши дважды, двери в ее покои тотчас распахнулись и стража встала за спиной Леа. Уходя, девушка обернулась и краем глаза увидела что-то в зеркале, какое-то странное движение. Хотя в нем никто не мог отражаться. Леа моргнула, решив, что ей все привиделось.
На обратном пути к своей келье она думала о том, что когда-то Мор был обычным человеком. Ну, не совсем уж обычным, но он любил по-настоящему, был настолько очаровательным, что девушка без принуждения, по собственной воле пошла за ним. Сейчас же у всех, кто разделил с ним ложе, волю отнимали, топтали и истребляли.
Разве может такой человек, как Мор, после всех издевательств и убийств стать прежним? Никогда!
Кира просидела у небольшого ручья почти весь день. Она не могла смотреть на дикие обычаи племени, давшего им приют, она не желала ощущать на себе плотоядный взгляд Трога и прожигающий и насмешливый — Зары. Но больше всего она не хотела видеть Аргуса. Его ленивая походка, скрывающая силу, подергивание широких плеч, а главное — наглые синие глаза, неустанно следившие за ней, словно говорившие, что он знает о ее слабости, сводили ее с ума. Она была как на иголках после того, как чуть было не отдалась ему в этих джунглях, расклеившись от неумелого комплимента, как девочка-подросток. А он, такой уверенный и самодовольный, раздражал ее, служил укором ее совести.
Кира не переоценивала свои возможности. Обычная девушка, хорошенькая, но есть и получше, умная, но не блещущая талантами. Сначала он ее презирал, относился, как к грузу, который ему нужно доставить. Потом изводил, пытаясь доказать, что его интерес к ней находится на уровне ее юбочки и его джинсов. Она знала, что Аргус — любитель покувыркаться с женщинами, она еще не забыла того случая на постоялом дворе, когда ее похитил Дастиан.
Все в его внешности говорило о том, что вниманием противоположного пола он не обижен не будет. И ему было все-равно, с кем это делать. Так ведь?
Кира потерла лоб. Уже вечерело, из джунглей доносились все более пронзительные крики. Кире становилось жутковато. К тому же, она проголодалась и живот ее громко урчал, недовольный таким долгим перерывом между приемами пищи. Она встала, чтобы поспешить к деревне, и в тот же момент замерла, кривясь от отвращения к себе. Какая слабая, беспомощная, наивная дурочка. В одиночку — нуль без палочки. Всегда вынуждена искать защиту, и обеспечивал ее мужчина, который прекрасно знал об этом, а потому и не беспокоился, что она сбежит.
Вот и сейчас он даже не смотрел в сторону этого дикого леса, где она пряталась последние часы. Беседовал с самой большой стервой, небрежно облокотившись на столб. Зара не сводила с него взгляда горящих черных глаз. Она бы съела его, прояви он хотя бы каплю интереса. Но он, по-видимому, не проявлял. На его лице не играла улыбка, он интересовался совсем не теми вещами, на которые надеялась жрица. Она вдруг протянула руку и положила ему на широкую грудь, там, где рубашка открывала смуглую кожу на ключицах, подошла ближе, позволим ему ощутить ее шикарное тело.
И тут ее страж поднял голову и посмотрел Кире в глаза прямо и пристально, словно всегда знал, где она находилась, куда передвигалась, словно слышал ее через огромное расстояние.
Она видела, как Аргус что-то тихо отвечает Заре, но не спускает взгляда с нее, Киры. Он провоцировал ее, ждал, что она станет ревновать? Договаривался о свидании в более удобное время? Или наказывал за то, что она испугалась, узнав, что за ними кто-то наблюдает, и сбежала, оставив его в полной боевой готовности.
Кира развернулась и стремительно зашагала к маленькому ручью на опушке леса, откуда были видны своеобразные ворота с горящими камнями, но скрывались из вида крыши землянок и их обитатели. С голодом она может совладать еще какое-то время, а вот со стыдом, окрасившим ее щеки, нет.
Она кусала губы, пытаясь понять, почему именно сейчас ее одиночество стало толкать ее на глупые необдуманные поступки.