Страница 21 из 31
Во-вторых, структурный сдвиг в пользу наиболее квалифицированных и наиболее оплачиваемых рабочих мест мог генерироваться не на стороне спроса, а на стороне предложения на рынке труда. (В этом смысле он мог носить эндогенный характер.) По данным российских переписей населения, за восемь лет, с 2002 по 2010 г., доля работников с высшим образованием в общей численности занятых выросла с 26 до 36 %, а со средним профессиональным сохранялась на отметке 36–37 %. Можно предположить, что столь бурный приток на рынок труда высокообразованной рабочей силы должен был сделать ее намного более доступной для предприятий и стимулировать рост спроса на нее с их стороны. Следствием этого могло стать быстрое расширение сегмента наиболее квалифицированных и наиболее оплачиваемых рабочих мест, заполнявшихся работниками с высоким образованием.
В-третьих, здесь могло сказаться действие технологического прогресса, смещенного в пользу высококвалифицированной рабочей силы (SBTC). Стимулируя спрос на нее, «смещенный» технологический прогресс способствует ускоренному созданию высококвалифицированных рабочих мест с высокой оплатой [Acemoglu, 1998; Card, Di Nardo, 2002; Autor et al., 2003]. Быстрая компьютеризация российской экономики в 2000-е годы может служить аргументом в пользу такого объяснения. И все же в случае переходной российской экономики к тезису о «смещенном» технологическом прогрессе следует отнестись с осторожностью [Sabirianova Peter, 2002]. В условиях глубокого и затяжного трансформационного кризиса 1992–1998 гг. во многих секторах наблюдался скорее технологический регресс, чем прогресс: шло быстрое физическое и моральное старение производственного аппарата; резко упали расходы на НИОКР; возобладала тенденция к примитивизации используемых технологий. В ослабленной форме эти негативные тренды продолжали действовать и в 2000-е годы.
Наконец, драйвером последовательного улучшения структуры рабочих мест мог стать институциональный (организационный) прогресс, смещенный в пользу высококвалифицированной рабочей силы, что стало важной частью процесса системной трансформации российской экономики. Не только экономики, использующие разные технологии, но и экономики, основанные на различном наборе институтов, могут нуждаться в неодинаковой структуре рабочих мест. Именно такая перестройка – переход от плановых институтов к рыночным – началась в России в 1990-е годы и продолжилась в 2000-е.
Отличительной чертой стран с плановым хозяйством была гигантская экономия на издержках информации, но достигалась она «варварским» способом – искусственным ограничением ее объема. Переход к иным принципам организации общества привел к радикальной децентрализации информационных потоков и изменил их общую конфигурацию, превратив ее из преимущественно вертикальной в преимущественно горизонтальную. Тотальная институциональная перестройка потребовала освоения и внедрения множества принципиально новых организационных и управленческих практик, неизвестных плановым экономикам. Она повлекла резкое увеличение объемов генерируемой и перерабатываемой информации и как следствие – эскалацию спроса на услуги тех, кто этим занимается. Спрос на представителей «беловоротничковых» профессий, специализирующихся на работе с информацией (законодателей, политиков, журналистов, юристов, экономистов, бухгалтеров), стал непрерывно нарастать, а многих «синеворотничковых» – сокращаться.
Конечно, все эти механизмы могли действовать (и, по-видимому, действовали) одновременно, не столько исключая, сколько дополняя друг друга. Результатом их совместного действия и стало быстрое наращивание сегмента «хороших» рабочих мест.
Что ждет российскую структуру рабочих мест в будущем? Пока ничто не указывает на ее переход в режим поляризации. Скорее всего, ситуация будет и дальше развиваться по сценарию прогрессирующего улучшения, хотя и не столь быстрыми темпами, как в 2000-е годы.
Мы уже видели, что по сравнению с докризисным периодом интенсивность структурных сдвигов в посткризисный период снизилась и, вероятно, это снижение продолжится. Во-первых, российская экономика вошла в длительный период низких (возможно, даже отрицательных) темпов роста, что практически исключает возможность быстро повышать доходы населения, как в 2000-е годы. Во-вторых, она вступила в длительную демографическую «яму» (по прогнозам, к 2030 г. численность экономически активного населения может сократиться на 8-12 млн человек): если в 2000-е годы сдвиги в структуре рабочих мест происходили на фоне непрерывно возраставшей, то теперь они должны будут происходить на фоне непрерывно убывающей общей занятости. В-третьих, действие многих драйверов структурных сдвигов, о которых мы упоминали, сегодня исчерпано или близко к исчерпанию. Так, занятость в сельском хозяйстве снизилась уже настолько, что эффект от ее дальнейшего сокращения едва ли будет значительным. Что касается предложения рабочей силы с высшим образованием, то оно, по-видимому, уже вышло на плато и его дальнейшее быстрое наращивание маловероятно. Не видно предпосылок и для резкого технологического рывка. Наконец, с точки зрения отраслевой и профессиональной структуры занятости российская экономика уже вплотную приблизилась к развитым странам, так что ожидать значительного эффекта «догоняющего развития», который играл большую роль в предшествующие десятилетия, тоже не приходится.
Приложение П2
Таблица П2-1
Коэффициенты корреляции между альтернативными показателями качества рабочих мест
Примечания: N = 635; все коэффициенты значимы на уровне 0,01 (2-tailed).
Таблица П2-2
Отраслевая структура (по секторам ОКВЭД) российской занятости, 2000, 2008 и 2012 гг., % (все занятые = 100 %)
Источники: ОНПЗ, Росстат.
Таблица П2-3
Профессиональная структура российской занятости, 2000, 2008 и 2012 гг., % (все занятые = 100 %)
Источники: ОЗПП, Росстат.
Таблица П2-4
Социально-демографический профиль квинтилей рабочих мест в 2012 г., % (ранжирование по среднему числу лет образования в 2000 г.)
Таблица П2-5
Социально-демографический профиль квинтилей рабочих мест в 2012 г., % (ранжирование по средней месячной заработной плате в 2007 г.)
Таблица П2-6.
Результаты оценивания порядковой регрессии по выборке 2012 г. для квинтилей, выделенных исходя из средней заработной платы в 2007 г. в профессионально-отраслевых группах, к которым принадлежали респонденты
Примечание: *** p < 0,01; ** p < 0,05.
а) Ранжирование по среднему числу лет образования в 2000 г.