Страница 13 из 31
Используемый нами эмпирический подход основан на ранжировании рабочих мест в зависимости от их качества [Fernandez-Macias, 2012; Fernandez-Macias, Storrie, Hurley, 2012].
В его рамках тот или иной тип, или кластер, рабочих мест определяется как ячейка, образуемая пересечением отраслевой и профессиональной принадлежности работников.
На первом этапе анализа мы ранжируем все рабочие места по их качеству, для чего используем данные об уровне образования и заработной плате во всех ячейках. Полученный рейтинг разбивается на пять равных частей (квинтилей), где первая соответствует «худшим», а последняя – «лучшим» рабочим местам. На втором этапе мы анализируем изменения в структуре рабочих мест как во всей экономике, так и в ее отдельных сегментах.
2.2. Общие концептуальные представления
Технологический прогресс порождает структурные изменения в экономике, которые на рынке труда выражаются в перестройке структуры рабочих мест. Рабочие места неоднородны по своим качественным характеристикам: одни предполагают высокую, другие – низкую квалификацию рабочей силы; одни связаны с высокой, другие – с низкой оплатой; одни более привлекательны с точки зрения неденежных преимуществ, чем другие. Вопрос, в каком направлении меняется структура занятости под воздействием технологического прогресса (от «хороших» рабочих мест к «плохим» или, наоборот, от «плохих» к «хорошим»), уже несколько веков привлекает внимание исследователей.
Первоначальная точка зрения, сформировавшаяся под влиянием промышленной революции, была пессимистичной: развитие машинного производства должно было, как предполагалось, вести к постепенному вытеснению сложного, квалифицированного труда примитивным, неквалифицированным. В этом сходились такие разные мыслители, как А. Смит и К. Маркс. В рамках подобного подхода машины рассматривались как комплементарные по отношению к неквалифицированной рабочей силе, но как субституты по отношению к квалифицированной. В длительной исторической перспективе этот пессимистический прогноз не оправдался. И в XIX в., и в первой половине XX в. спрос на квалифицированных работников рос быстрее, чем на неквалифицированных, так что структура занятости постепенно сдвигалась от менее привлекательных рабочих мест к более привлекательным.
Во второй половине XX в. под воздействием компьютерной революции и распространения информационных технологий возникло однозначно оптимистичное представление о природе и последствиях современного технологического прогресса. В экономической теории оно было формализовано в концепции «технологического прогресса, смещенного в пользу высококвалифицированной рабочей силы» (SBTC). Согласно ей, современные компьютерные технологии тесно связаны с процессом накопления человеческого капитала, поскольку для их внедрения и использования необходима квалифицированная рабочая сила с высоким формальным образованием [Katz, Murphy, 1992]. Иными словами, IT-технологии рассматриваются как комплементарные по отношению к высококвалифицированной рабочей силе и как субституты по отношению к неквалифицированной. Если так, то тогда результатом технологического прогресса должно быть последовательное улучшение структуры рабочих мест: «плохих» (неквалифицированных, низкооплачиваемых и т. д.) должно становиться все меньше, а «хороших» (квалифицированных, высокооплачиваемых и т. д.) – все больше.
Однако в последние годы появилась ревизионистская точка зрения, получившая выражение в концепции «технологического прогресса, направленного на вытеснение рутинного труда» (RBTC). Сторонники идеи RBTC ввели в анализ новое измерение, обратив внимание на то, что рабочие места могут отличаться не только уровнем сложности совершаемых трудовых операций, но и степенью их «рутинности» – монотонности, повторяемости, однообразия [Autor et al., 2003]. С одной стороны, рутинные операции легче поддаются автоматизации и программированию с помощью компьютерных технологий. С другой, как свидетельствует опыт, рутинный труд наиболее характерен для работников, занимающих средние этажи профессиональной иерархии (конторских служащих, учетчиков и т. д.). В то же время многие профессии, не требующие высокой квалификации (официантов, сиделок и др.), плохо поддаются компьютеризации, так как предполагают личный контакт с клиентом.
С учетом этого в концепции RBTC современные IT-технологии рассматриваются как комплементарные по отношению к высококвалифицированной и нейтральные – к низкоквалифицированной рабочей силе, но как субституты – по отношению к рабочей силе средней квалификации. В таком случае технологический прогресс будет вести к поляризации структуры рабочих мест: в середине профессиональной шкалы должен наблюдаться провал, а рост происходить по ее краям, где концентрируются, с одной стороны, «худшие», а с другой – «лучшие» рабочие места. Иными словами, динамика занятости должна иметь U-образную форму. Для общества поляризация рабочих мест чревата серьезными негативными последствиями, поскольку она, во-первых, провоцирует углубление экономического неравенства и, во-вторых, подрывает основу существования среднего класса. Отсюда – связанная с ней угроза дестабилизации общей социально-политической обстановки.
Конечно, технологический прогресс – далеко не единственный фактор, способный порождать поляризацию рабочих мест. Так, она может быть следствием глобализации – либерализации внешней торговли и возрастающей экономической интеграции между странами. Либерализация внешней торговли в основном затрагивает деятельность торгуемых отраслей (прежде всего промышленности), производство в которых, если мы говорим о развитых странах, начинает сжиматься под действием растущего импорта из развивающихся стран. Но именно торгуемые отрасли традиционно выступают главными «поставщиками» рабочих мест, располагающихся на средних этажах профессиональной иерархии (прежде всего, предназначенных для квалифицированных и полуквалифицированных рабочих). Сходные последствия имеет и офшоринг – перенос фирмами рабочих мест из развитых стран в развивающиеся с целью экономии трудовых издержек. Он также затрагивает преимущественно среднеквалифицированные рабочие места в промышленности, тогда как высококвалифицированные (юристов, врачей, ученых и т. д.) и низкоквалифицированные (официантов, уборщиц, сиделок) рабочие места сферы услуг поддаются такому переносу гораздо хуже.
Источником поляризации рабочих мест могут служить и институциональные изменения. Чаще всего в этом контексте ссылаются на тенденцию к ослаблению профсоюзов и политику дерегулирования рынка труда. Сильные профсоюзы, установление высокого порога минимальной заработной платы, жесткое законодательство о защите занятости делают невыгодным для фирм наем низкопроизводительной рабочей силы, что укрепляет позиции работников со средним уровнем производительности (прежде всего, квалифицированных и полуквалифицированных рабочих). Ослабление профсоюзов и политика дерегулирования способствуют возвращению на рынок труда неквалифицированных работников, сокращая спрос на работников средней квалификации.
Из этого краткого обзора видно, что дискуссия по поводу эволюции структуры занятости вращается вокруг двух ключевых тем: 1) какой из альтернативных теоретических подходов – SBTC или RBTC – и соответственно какой из альтернативных сценариев – улучшения или поляризации структуры рабочих мест – точнее описывают изменения на рынке труда; 2) каков сравнительный вклад в эти изменения различных факторов (таких как технологический прогресс, глобализация, институциональные сдвиги).
Прежде чем переходить к обсуждению эмпирических оценок, поясним, как в данном направлении исследований определяется его ключевое понятие – «рабочее место». В этой главе оно понимается иначе, чем в главе 1 и в исследованиях, посвященных созданию/ликвидации рабочих мест. В данном случае предполагается, что любое рабочее место может быть описано комбинацией двух базовых характеристик, а именно его отраслевой и профессиональной принадлежностью. Подобное определение интуитивно убедительно и согласуется со здравым смыслом. Действительно, когда человека спрашивают о его работе, ответ чаще всего сводится к указанию, где и кем он работает: «неквалифицированный рабочий на машиностроительном заводе», «водитель в государственном учреждении», «инженер на угольной шахте», «уборщица в школе» и т. д. [Fernandez-Macias et al., 2012].