Страница 21 из 40
— Широкая натура.
— Он помешан на красоте, — сказал Барлоу. — Это его собственные слова.
— Как у него с Харриет?
— Она его к себе не подпускает. У нее остался его золотой портсигар. Он ужасно расстроен.
— Да, Харриет палец в рот не клади.
— Харриет — славная девушка, — сказал Барлоу. — Но для меня, пожалуй, чересчур умная.
— Как Софи?
— Софи уехала к сестре. Когда вернется — неизвестно.
— Так тебе кажется, что Реймонд влюбился в Харриет?
— Теперь, по крайней мере, он перестанет целыми днями звонить Софи. Я не боюсь, что он ее уведет, но эти звонки мне не нравятся.
— Он что, и сейчас часто звонит ей?
— Нет, не думаю, — сказал Барлоу. — А впрочем, не знаю. Говорят, ты вчера вечером ужинал с Сьюзан Наннери?
— Да.
— Она славная, — сказал Барлоу. — Не мой тип. Но славная.
— Мне она нравится.
— Официант, черный кофе, — сказал Барлоу. — Будешь черный кофе? Два черных кофе. И я выкурю одну дешевую сигару. У тебя какие?… Вообще-то, я хотел поговорить с тобой не о женщинах, а о картине, которую на днях приобрела Наоми Рейс.
— Да, вещица что надо.
— В хорошем состоянии?
— Немного sfumato[20]. Чем-то напоминает Вальдеса[21].
14.
Этуотер сидел внизу в баре. Сидел на высоком табурете у стойки и ел чипсы.
— Что будете пить, сэр? — спросил его бармен.
Этуотер никак не мог вспомнить, как зовут бармена, Джордж или Джон.
— Я жду одного человека, — сказал он.
В баре было пусто, если не считать двух молодых людей, с виду сутенеров, сидевших у другого конца стойки.
— А все из-за прохудившихся резиновых прокладок, — сказал один. — Я это сразу понял.
— Тебе лучше знать, — сказал другой и добавил — уже бармену: — Как ты после вчерашнего, Джордж?
— Вы-то сами как, сэр?
— А ты мне в четверг неплохой коктейль смешал, командир.
— Наш специальный, сэр?
— «Старый итонец» называется.
— Да, это хороший коктейль, ничего не скажешь, сэр.
— Хороший — не то слово, Джордж.
— Пришелся, значит, вам по душе, сэр?
Молодой человек облокотился о стойку и заметил:
— Я вот что тебе скажу, Джордж. После двух таких коктейлей я на ногах не стоял. Факт.
Сказано это было с такой же уверенностью в голосе, как говорят: «Вчера вечером у меня так развязался язык, будто я год слова никому не сказал!» Этуотер ел чипсы. В бар вошел старик в оранжевом галстуке. Чем-то он напоминал военного. Судя по его виду, в свое время он мог состоять на медицинской службе в какой-нибудь балканской армии. Старик поглядел по сторонам и подсел к стойке.
— Что будем пить сегодня, сэр? — спросил бармен.
— Как обычно, Джордж, — отозвался старик и покосился на Этуотера.
— Как идут дела, Джордж? — спросил бармена один из молодых людей.
— Не жалуемся, сэр.
Бармен стал переставлять бутылки под стойкой. Старик поерзал на своем табурете, сделал глоток из стоявшего перед ним стакана и сказал:
— Сегодня не так парит.
— Да, пожалуй.
— Вы не передадите мне маслины?
Этуотер подвинул старику маслины, чипсы и соленый миндаль, а также коробку спичек и заказал себе мартини.
— По-моему, мы знакомы, вам не кажется? — подал голос старик.
— Боюсь, что нет.
— Может, я ошибаюсь.
— Я, во всяком случае, вас не помню.
— Выпить не хотите?
— Благодарю, я только что заказал.
— Повторим?
— Нет, спасибо. Я жду одного человека.
Этуотер ел чипсы. Старик ушел. Как видно, ненадолго: на стойке остался его недопитый стакан, а рядом лежали лиловые перчатки и потрепанная книга в мягкой обложке под названием «L’Ersatz d’amour»[22]. Неужели ему придется ждать Сьюзан в баре всю ночь? Молодые люди выпили еще по одной.
— Славно посидели, — сказал один.
— Славно, ничего не скажешь, — отозвался второй.
— Я тебе одно скажу: за прокладкой нужен глаз да глаз, — сказал первый.
— Это точно.
Старик вернулся. Он вновь подсел к стойке, закурил и предложил сигарету Этуотеру, который, поблагодарив, отказался.
— Похоже, ваш друг уже не придет, — сказал он.
— Женщины считают своим долгом заставлять себя ждать.
— А, так это женщина?
— Да, — сказал Этуотер. — Женщина.
Старик деликатно покашлял.
— В кино бываете? — спросил он.
— Очень редко, — ответил Этуотер, сделав глоток мартини. — И без кино развлечений хватает.
Надо было купить газету, подумал он. А вдруг она вообще не придет? Молодые люди выпили по последней и слезли со своих табуретов.
— Бывай, командир.
— Спокойной ночи, сэр.
— Держись, Джордж.
— И вам того же, сэр.
Этуотер допил мартини. Он с удовольствием заказал бы еще порцию, но тогда надо было бы либо угостить старика в оранжевом галстуке, либо дать тому возможность угостить себя. Ему же не хотелось ни того, ни другого. Бармен принялся мыть стаканы. Протерев стакан, он поднимал его на свет и пристально в него вглядывался, словно стремясь убедиться, что спиртное, которое в него наливали, не разъело поверхность стекла.
— Автомобилями тоже не интересуетесь? — спросил старик в оранжевом галстуке.
— Не особенно, — ответил Этуотер.
Придет сегодня эта девчонка или нет? Очень похоже на то, что не придет. Старик стал рассказывать, что он часто по воскресеньям отправляется в длинные автомобильные прогулки. «Чтобы нагулять аппетит», — выразился он. Этуотер ел чипсы. Бармен отошел к дальнему концу стойки и раскрыл вечернюю газету, которую достал из маленького бумажного пакета. Старик тяжело вздохнул и сказал:
— Уже поздно.
— Да.
— Вы не обидитесь, если я скажу вам всю правду?
— Обижусь, и очень, — сказал Этуотер. — Терпеть не могу, когда мне говорят всю правду. Джордж, еще один мартини.
— Сухой, сэр?
— Сухой.
В бар вошел молодой человек в сопровождении двух девиц. Они сели за столик, и одна из девиц сказала:
— Я заставила ее встать передо мной на колени и извиниться.
Судя по выражению ее лица, эта маленькая толстушка в галстуке офицера артиллерийского полка говорила чистую правду.
— Несколько месяцев счастья — даже не месяцев, а недель. И на том спасибо, — сказала вторая девица.
— Живи сам и дай жить другим — вот моя жизненная философия, — сказал молодой человек. Он одернул свой двубортный пиджак, подошел к стойке и заказал два «Кловер Клаба» и «Сайдкар». Где-то за стеной зазвонил телефон. Вошел официант.
— Мистер Уотер? — спросил он. — Здесь есть джентльмен с такой фамилией?
— Да, — сказал Этуотер, — скорее всего, есть.
— Вас к телефону, — буркнул официант и, повернувшись к бармену, сказал: — Нерон-то проиграл.
— Ты его, надеюсь, не сыграл?
— Еще как сыграл.
— Иди ты!
— Эта лошадь, помяни мое слово, будет вторым Тиши, ничуть не хуже, — сказал официант.
— В следующий раз будешь умнее, — сказал бармен.
Официант вытер рот тыльной стороной ладони. Этуотер вышел из бара и направился к телефону. В трубке, где-то очень далеко, раздался голос Сьюзан:
— Мне ужасно жаль, но сегодня вечером мы не увидимся. Я загородом.
— Понятно.
— И никак не могу уехать.
— Что значит, не можете?
— Вы на меня не в обиде, скажите?
— В обиде.
Она засмеялась.
— Нет, этого не может быть.
— Ладно, я на вас не в обиде.
— Я себя чувствую ужасно виноватой, — сказала она. — Гадкой маленькой сучонкой, вот кем я себя чувствую.
— Вы прощены, — сказал Этуотер. — Я не сержусь.
— Нет, правда, мне ужасно стыдно.
— Не стыдитесь раньше времени.
Она снова засмеялась.
— До свидания, — сказала она.
— До свидания.
— Позвоните мне на днях, — сказала Сьюзан.
Этуотер повесил трубку. Проходя мимо него к выходу, старик в оранжевом галстуке остановился и сказал:
— Спокойной ночи. Увидимся.