Страница 77 из 84
Эту проблему можно назвать синдромом «Беркута» по имени украинского силового подразделения, которое, несмотря на надежды бывшего президента Виктора Януковича, так и не сумело предотвратить победу киевского майдана. Будут ли московские силовики вести себя сравнительно пассивно на манер «Беркута» или готовы будут действовать, как царские войска в Кровавое воскресенье января 1905 г., заранее не знает никто. Даже Владимир Путин.
И, наконец, несколько слов по вопросу единства элит. До недавнего времени они и впрямь были едины, поскольку все в большей или меньшей степени выигрывали от существования путинского режима. Но сегодня размер кормушек резко сократился, и начались серьезные схватки в рамках «внутривидового» отбора. Побеждают пока лица, наиболее тесно связанные с Путиным лично, и это не нравится значительному числу людей из вчера еще всем довольной элиты. В некоторых странах в некоторые времена возникновение такого рода проблем приводило к государственным переворотам. Но у нас они маловероятны.
Возможен ли переворот в России?
В развивающихся странах довольно часто случались государственные (в частности, военные) перевороты, а потому вопрос о возможности чего-то подобного в России отнюдь не является праздным. Но внимательный анализ отечественной традиции не подтверждает представление о реальной возможности путча у нас. Дворцовые перевороты временами случались в России XVIII века, когда гвардия готова была взять на себя ответственность за судьбы престола, а широкие народные массы к политике вообще никакого отношения не имели. Но уже в XIX столетии ситуация радикально изменилась. Последней серьезной попыткой военного переворота было восстание декабристов в 1825 г., но оно, как известно, полностью провалилось.
С тех пор Россию сотрясали временами революции и гражданские войны, теракты и контртеррористические операции, массовые мирные и немирные протесты горожан, но настоящих путчей не было. События августа 1991 г. — это исключение, которое лишь подтверждает правило. Группа политических руководителей страны решилась вроде бы восстать против единоличной президентской власти Михаила Горбачева, но когда на его защиту встала не столь уж большая группа демократически настроенных москвичей, армия отказалась брать на себя ответственность и тихо «ушла в кусты». Путч завершился на редкость бескровно.
Серьезные военные перевороты, как правило, происходят там, где есть традиция вмешательства армии в политику. То есть где генералитет и офицерство считают себя корпорацией, ответственной за судьбы страны. Корпорацией, способной взять власть в свои руки тогда, когда политики запутываются в противоречиях и перестают толком контролировать ситуацию.
У нас же военная служба — не более чем разновидность обычной государственной службы. Способ сделать карьеру, заработать деньги, прокормить семью. Менталитет российского офицера в этом смысле не сильно отличается от менталитета обычного чиновника, клерка: наше дело, мол, выполнять свои обязанности и получать зарплату, а путчи в круг обязанностей не входят.
Впрочем, само по себе отсутствие традиции не может гарантировать невмешательства армии. Или тем более спецслужб, которые в России довольно активны и в большей степени, чем военные, похожи на корпорацию, имеющую собственные интересы. За последние годы спецслужбы усилились, разбогатели, ощутили
вкус высшей власти и могут, в принципе, попытаться переломить традицию. Могут. Но попытаются ли?
В первую очередь надо отметить, что популярные среди силовиков разговоры об их корпоративном единстве не могут скрыть клановости системы. Сотрудники госбезопасности враждуют друг с другом, если принадлежат к разным кланам и если борются между собой за кормушки. Практические групповые интересы доминируют над теоретическими представлениями силовиков о необходимости корпоративного единства и о священной службе родине.
Более того, в последнее время внутренние конфликты становятся наиболее напряженными. Обычно принято считать, что спецслужбам при Путине столь хорошо живется, что вряд ли они станут желать чего-то большего. До недавнего времени так оно и было. Но сегодня возникла проблема поддержания привычного для элиты образа жизни. Санкции, черные списки, запреты на выезд из страны... Возникает ситуация, когда денег вроде бы много, но они не приносят того удовлетворения, которое еще недавно имелось. А дальше ведь будет еще хуже.
Впрочем, все минусы подобного рода сейчас перекрываются тем, что именно Путин обеспечил элите в целом и спецслужбам в частности очень комфортный способ существования. Можно забирать себе из ВВП страны непропорционально большую долю материальных благ, но при этом не требуется подавлять протесты и рисковать своей репутацией. Народ ведет себя тихо благодаря путинской харизме и созданной им машине для промывания мозгов.
Пока у президента сохраняется столь высокий рейтинг поддержки, никакие путчи ему не страшны. Пока Путин популярен, устраивать любой переворот — себе дороже. При отсутствии в России иной столь же популярной фигуры любой правящей группе выгоднее поддерживать Путина, чем свергать его. Потому что после свержения замучаешься поддерживать стабильность.
Как ни пафосно это звучит, но именно Путин с его высоким рейтингом является гарантом стабильности в нашей стране. Для малообеспеченных людей такая стабильность оборачивается всё большими проблемами, но для хорошо обеспеченных она предотвращает появление проблем, по-настоящему серьезных.
Поэтому для Путина нет более важной задачи, чем сохранение высочайшего рейтинга. Он нужен не для противодействия майдану, а для предотвращения возможного путча. Революция в России вряд ли произойдет даже при низком президентском рейтинге, при больших фальсификациях результатов выборов и при силовом подавлении протестов. Но государственный переворот в подобных условиях может стать реальностью. Ведь если Путин перестанет обеспечивать стабильность режима, может возникнуть спрос на иную фигуру, способную оптимальным образом решать данную проблему.
Можно ли передать Россию по наследству?
Всё вышесказанное говорит о том, что существует большая (хотя, конечно, далеко не стопроцентная) вероятность сохранения путинского режима вплоть до кончины самого его создателя. Правдами и неправдами президент будет удерживать политическую власть в стране еще достаточно долго. Но означает ли это вечность путинской политической системы? Можно ли воспроизвести режим без самого Путина в интересах его преемников?
Политическое устройство нашей страны таково, что вероятность этого не слишком велика. Скорее всего, нынешняя система власти будет существовать столько, сколько простоит у руля ее создатель. А затем начнется быстрая демократизация. Персо- налистские режимы, где все полномочия концентрируются в руках вождя (национального лидера), а не политической партии, очень трудно «унаследовать» преемнику, если, конечно, наследование происходит не от отца к сыну, как в Северной Корее, Сирии, Азербайджане или на Гаити.
Если взглянуть на историю нашей страны в XX веке, то обнаружится, что ни разу диктатор, уходящий в мир иной, не мог даже определиться с выбором преемника. И уже тем более — аккуратно передать ему власть.
Ленин в последние годы жизни размышлял о том, кто из ведущих большевиков мог бы после его смерти подхватить правление в Советской России. Итог его размышлений известен по так называемому «Письму к съезду», где дается уничижительная характеристика всей правящей верхушке. Сталин груб и неспособен аккуратно пользоваться властью. Троцкий излишне самоуверен. Бухарин слишком схоластичен. Зиновьев с Каменевым недостаточно надежны. Пятаков увлекается администрированием и плох как политик. Фактически отвергнув мысль о конкретном преемнике, Ленин предложил фантастический вариант усиления коллегиальности в ЦК РКП(б), который, естественно, провалился.
Власть захватил Сталин, попутно поубивав большинство членов ЦК, чтобы не осталось и намека на коллегиальность. При этом «отец народов» также не смог никому передать власть перед смертью. Письменных разъяснений на этот счет вождь не оставил, но, по всей видимости, он, как и Ленин, не видел в ближайшем окружении человека, равного самому себе по гениальности.