Страница 23 из 99
Через некоторое время несчастный монарх, заслуживший более достойной доли, были обвинен в заговоре, приговорен к смерти и повешен.
Куаутемока не стало. У Кортеса больше не было причин опасаться будущих волнений, по крайней мере со стороны местных жителей, и он решил восстанавливать Мехико. Рабочих рук для строительства ему хватало. Новый город поднялся на руинах старого с невероятной быстротой. Более симметричный, лучше продуваемый ветром, с прямыми улицами, но меньший по размерам. Отныне Кортесу надлежало заниматься только хозяйственными делами, и он показал себя не менее ловким администратором, чем прежде прекрасным воином. Были проведены выборы муниципальных чиновников и образован административный совет, подобный существующему на родине, созданы церкви, больницы, даже мануфактуры; в страну завезли новые виды домашних животных, стали выращивать сахарный тростник, виноград, тутовые деревья…
Занимаясь этими мирными делами, он, однако, не оставлял мысли продолжить завоевания, и для начала подчинил провинцию Сануко, потом сумел аннексировать страну Ибуериас (Гондурас), совершив для этого достаточно тяжелую экспедицию.
Кортес вернулся в Мексику в 1526 году, там его ожидал неприятный сюрприз. За неоценимые заслуги перед короной королевский приказ, прибывший во время его отсутствия, отзывал у него и передавал королевскому совету административные и юридические полномочия в Новой Испании, как стали называть Мексику. Ему же была оставлена только военная власть.
Распознав здесь происки непримиримых врагов, которые, конечно, ввели в заблуждение короля и его советников, Кортес решил отправиться в Испанию, чтобы защитить себя перед Карлом V. Его сопровождали верный Сандоваль, несколько товарищей по оружию, а также несколько знатных ацтеков или тласкалан с кортежем из индейцев и индианок из Анауака.
Высадившись в Палосе в последние дни мая 1528 года, он поспешил в Мадрид и вопреки интригам давних сторонников Веласкеса де Леона без труда спутал карты своих хулителей. Карл V оказал ему самый ласковый прием, утвердил в должности наместника Новой Испании, сделал маркизом богатой и прекрасной долины Оахака, отдал в полное распоряжение долину Атлиско, пожаловал крест ордена Сантьяго[159] и соединил его со старинной и известной семьей Суньиги.
Но эти щедро расточаемые почести были всего лишь чистой проформой, польстившей его честолюбию. По возвращении в Америку Кортеса ожидали разочарование и потеря надежд. Поугас энтузиазм времен завоеваний, а с ним преданность и самоотверженность героической эпохи. Пресытившиеся соратники великого конкистадора стремились теперь только к одному — в спокойной обстановке насладиться своими огромными богатствами. Кортес остался единственным, кому не прискучили волнения и кипучая отвага. Он хотел еще большей славы, новых путешествий и открытий и именно с этой целью приказал исследовать берега Северной Америки и Панамского перешейка, надеясь найти наконец проход между двумя океанами. Но эта экспедиция была неудачной, и все корабли погибли. Тогда бывший конкистадор решил сам вытянуть счастливый жребий, отправившись в путешествие.
Он оснастил флот, и если не открыл желаемый проход, то пристал, по крайней мере, к большому полуострову Калифорния, преодолев немало тягот и избежав множества опасностей. Это Кортес открыл узкий продолговатый залив в Тихом океане, названный Калифорнийским, или Красным морем. Вернувшись в Мехико (все события всегда происходили во время его отсутствия), он нашел обосновавшегося там дона Антонио де Мендосу, назначенного королевским указом вице-королем Новой Испании.
Не желая быть подчиненным в империи, которую завоевал ценой таких тяжких трудов и страданий, Кортес вернулся в Испанию, чтобы отстоять свои права главнокомандующего и потребовать возмещения сумм, потраченных им на службу государству. Отныне он утратил всякое влияние, его заслуги были полностью забыты. Человек, который мог бы при желании возложить себе на голову корону Монтесумы, испытал холодный прием у короля, наглость министров и грубое обращение их служащих!
Как бы то ни было, упрямец снова решил завоевать королевское расположение и с этой целью последовал за Карлом V в его алжирскую экспедицию в 1541 году. Там он проявил огромное мужество, но все сделали вид, что не замечают его, пренебрегали его услугами, старались вычеркнуть из памяти славное имя. Ему больше не удавалось даже получить аудиенцию! Тогда и произошло это событие, рассказанное Вольтером в «Очерке нравов». Однажды покоритель Мексики, не имея возможности подойти к королю, растолкал толпу, окружавшую монаршую карету, и поднялся на ступеньку.
— Кто этот человек? — спросил Карл V.
Кортес ответил:
— Я тот, который вам дал больше королевств, чем ваши предки оставили вам городов!
Кортес, перед глазами которого был пример Колумба, вернувшегося закованным в цепи, после того как завоевал мир для неблагодарного Фердинанда, должен бы знать, как полагаться на признательность королей и чем вознаграждают они за самые славные деяния, блеск которых падает на их царствование. Карл V, как бы гениален он ни был, не мог не проявить эту общеизвестную неблагодарность.
Видя себя покинутым и униженным, Кортес удалился в уединенное место в окрестностях Севильи и умер там 2 декабря 1547 года на шестьдесят третьем году жизни. Его тело было положено в фамильный склеп герцогов Медина-и-Сидония, а оттуда перенесено в Тескоко, а потом дальше в монастырь Сан-Франсиско-де-Мехико, и, наконец, в церковь Иисуса Назаретского при госпитале Непорочного Зачатия, основателем которого был знаменитый конкистадор.
Его прах исчез, когда Мексика объявила независимость от испанской короны в 1821 году. Неизвестно, был ли он выброшен во время восстания или похищен итальянскими потомками конкистадора — семейством Монтелеоне.
Еще одно, живущее сегодня воспоминание, связывается с этой славной эпопеей.
На дороге из Мехико в Попотлан находится колоссального размера кипарис, хорошо известный во всей Мексике под названием Ahuehuete de la noche triste у desgraciada[160]. Именно в его тени Кортес отдыхал в роковую ночь на 1 июля 1520 года, вынужденный покинуть Мехико после нелепого и чудовищного убийства людьми Педро Альворадо шести сотен знатных мексиканцев. Вершина старого дерева упала, ветки обломаны, оно скорее влачит жалкое существование, чем живет, символизируя, по словам историка, бедственный час, когда Кортес, сомневаясь в своей звезде, сидел в его тени и нашел успокоение, только увидев около себя того же Альворадо, Диаса, Олида, Сандоваля, Ордаса, своих бесстрашных соратников, которых считал погибшими.
Рядом со старинным кипарисом можно увидеть маленькую скромную часовню, которая, как обет потерпевшего крушение, кажется, освящает некое таинственное воспоминание.
Не связан ли как-нибудь этот скромный памятник христианской веры с драматическим эпизодом, косвенно относящимся к жизни Фернана Кортеса?
Почему нет? Впрочем, вот этот эпизод в нескольких строках.
Дело было в 1520 году. Правитель Кубы Диего Веласкес де Леон, заклятый враг Кортеса, в своем, может быть, искреннем намерении примирения решил отправить покорителю Мексики письмо. Чтобы эта миссия была успешно выполнена, он выбрал в качестве посланца Алонсо Суасо, близкого родственника Кортеса, жившего на Кубе, предоставив ему каравеллу, экипаж, не лучший, но и не худший, чем другие, и отправил корабль из порта Хагуа.
Суасо имел неосторожность перегрузить сверх всякой меры свое маленькое судно, приняв на борт множество пассажиров, охотников отправиться в Мексику в поисках удачи. Тем не менее он надеялся на благополучное плавание, поскольку рейс обычно не занимал много времени и не представлял особых сложностей. И в самом деле все шло хорошо, большая часть пути была уже пройдена, когда вдруг разразилась буря, жестокая и внезапная, какие бывают только в тропиках.
159
Орден Сантьяго
160
Что можно перевести как «Дерево в память пагубной и несчастной ночи». Ауэуэте (ahuehuete) образовано от слов «на́уатль» (вода) и «уэуэ» (старый), то есть в переводе с местного наречия «водный старик». Речь идет о болотном кипарисе (Taxodium mucronatum), особом роде хвойных растений из семейства таксодиевых, при этом ауэуэте считался у ацтеков священным деревом.