Страница 5 из 10
Как-то Винницкий сказал Сергею, пытавшемуся сделать расчет какой-то конструкции: «Не спешите хвататься за логарифмическую линейку. Считать по формуле и техник может, а вы инженер. Постарайтесь сначала представить себе физическую картину, то есть как будет выглядеть сооружение в натуре, каким нагрузкам оно будет подвергаться. Ну уж а потом…»
Иногда Сергею даже начинало казаться, что он опять на институтской практике, а рядом с ним опытный и доброжелательный консультант.
Александр Львович сдержал слово. Сергей получил роту только через две недели. Очень помогали опытные, второй год воевавшие саперы, которым сразу приглянулся их новый командир, не теряющийся в трудную минуту, не стесняющийся спросить совета, не подчеркивающий свое командирское положение.
Примерно через полгода Сереброва назначили командиром саперного батальона, но уже в другом соединении. Расставание было грустным. На фронте свыкаются друг с другом быстро. Винницкий разрешил Сергею взять с собой нескольких саперов из его роты.
Дальше жизнь Сергея покатилась по обычной военной дорожке. Строил укрепления на Курской дуге, налаживал переправы на Днепре, клял Кориолисово ускорение, из-за которого западные берега рек оказывались высокими, а восточные низкими, расчищал проходы в минных полях… Два раза был ранен легко, лечился в самой части. А вот на Западной Двине не повезло. Взрывная волна отправила его в госпиталь с тяжелой травмой позвоночника всерьез и надолго.
В Министерстве Электростанций его приняли на ура: заслуженный фронтовик, и диплом довоенный, да еще успел три года перед войной на электростанциях поработать. А тут еще и опыт инженера военного. Направили для начала в отдел перспективного планирования. Начальник главка сказал: «Ты сначала сверху посмотри, общую картину себе представь, а потом уже, когда за конкретное дело возьмешься, тебе все понятным будет. – Помолчал и добавил, – там старшим инженером Марина Горелик, женщина толковая. У нее многому можешь научиться. Только она у нас как тот змей в раю, так что ты злаки бери, а плевелы отсеивай.» – И сам засмеялся такому сравнению.
Карта перспективного развития энергетики Союза была громадной. Когда включали ее для демонстрациии, она светилась красными огоньками электростанций и разноцветными, в зависимости от напряжения, линиями электропередачи.
Залюбовался Сергей. Еще бы, станции мощностью в миллион киловатт и больше, линии до четырехсот киловольт. Начальник отдела пояснил: «В будущем будут даже отдельные генераторы-миллионники, а ЛЭП до 700 киловольт. Мы их на этой карте пока не показываем, чтобы нас фантастами не прозвали. Конечно, нагрузок под такие параметры электростанций и линий пока нет, но думать об этом нужно уже сейчас.»
Марина, стройная миниатюрная молодая женшина с громадной шапкой не поддающихся гребню черных как смоль волос, под чье начало попал Серебров, охотно отвечала на вопросы Сергея. Ей нравился серьезный, вдумчивый инженер, да еще окруженный романтикой фронта. Стороной она узнала, что Сергей кончил войну полковником, имеет ордена. Он даже орденскую колодку не носил, и вообще о своем фронтовом прошлом не распространялся. Только один раз, когда зашла речь о пересечении ЛЭП с большой судоходной рекой, упомянул о подъемном кране на саперской барже, который задел высоковольтную линию. Сергей часто останавливался около карты и молча восхищался перспективной мощью энергетики.
Однажды он засиделся в отделе допоздна, помогал Марине составлять задание для математиков на аналоговую модель одного из гидроэнергетических узлов. Она неожиданно заявила: «Вы очень даже неплохой инженер, Сергей Николаевич. Но у вас есть один существенный недостаток.»
– У меня много недостатков Марина Михайловна, – улыбнулся Сергей. – Какой из них вы имеете ввиду?
– Вы все принимаете некритично.
– Для того, чтобы критиковать, нужно хорошо знать дело. Но вы, мне кажется, имеете ввиду что-то конкретное.
– Совершенно верно. Вот вас восхищает перспективная карта энергетики. А вы обратили внимние на то, что на ней почти нет новых тепловых станций, только гидроэлектростанции?
– Обратил. А что в этом плохого? Эксплуатационные расходы минимальные. Топлива не требуется.
– Вы знаете, я тоже так думала. А вот когда модель предыдущей ГЭС готовили, математики у меня стали дополнительные данные просить: какая площадь поверхности водохранилища, какая температура воздуха по месяцам, много ли солнечных дней, как рыба сейчас идет, что именно будет затапливаться, и так далее. Я, конечно, спросила, зачем им такая информация.
– Я, кажется, начинаю понимать.
– Ну-ка, ну-ка!
– Судя по тому, что они у вас запрашивали, их интересует сколько воды будет испаряться, как плотина отразиться на речной живности, как вообще эта электростанция повлияет на окружающую среду.
– Сережа, вы гений! За это и поцеловать не грех!
Слова были шутливыми, но губы горячими, а упругая, изголодавшаяся по мужской ласке грудь тяжело вздымалась под батистовой кофточкой. Губы слились в пьянящем поцелуе, а руки Сергея сами поползли к тоненькой талии молодой женшины.
– Всё! Хватит, хватит! А то мы с вами так увлечемся, что… Поставьте чайник. У меня заварка замечательная есть.
– Так вот, – продолжала Марина после чая, – оказалось, что эта станция изменит климат, нарушит ход рыбы, будут затоплены пахотные земли и небольшие города вокруг. Да, там еще леса. Их, оказывается нужно вырубить, а то они буду загнивать и водную среду портить.
– А с вариантом ТЭЦ не пробовали сравнивать?
– Сергей, с вами опасно иметь дело! Сравнивали. Мы выяснили некоторые новые факторы. Оказывается, водохранилище приобретает характеристики моря. Его берега нужно все время контролировать, решать проблемы обмеления и так далее и тому подобное. Вообще, станция оказывается весьма дорогостоящим сооружением. Эксплуатационные расходы почти сопоставимы с ТЭЦ, а первоначальные затраты намного выше. Кроме того, плотину нужно сразу строить на максимум дальнейшего расширения, то есть уже сегодня закладывать расходы на то, что потребуется через много лет.
– Получается, что ГЭС-гиганты лучше не строить?
– Сережа, – Марина поднялась, положила Сергею руки на плечи, внимательно посмотрела в глаза. – Строить их уже решено там, наверху. Нашлись горе-академики, убедили Политбюро. Принято решение. Опубликовано во всех газетах. Обозвали эти ГЭС стройками коммунизма. Поэтому говорить об этом теперь небезопасно.
– Зачем же было весь сыр-бор затевать с этими моделями окружающей среды?
– Затем, что знать это нужно. Времена меняются. Что-то может быть можно будет предотвратить. Вот за этим. Ох, мы с вами сегодня засиделись! Уже одиннадцать часов.
– Марина, можно я вас провожу? – Заметив колебания молодой женщины, добавил: «Мне все равно спешить некуда, я в общежитии пока живу.»
От метро «Электрозаводская» до Суворовской шли по плохо освещенным улицам. Под ногами скрипел ледок, прихваченный весенним морозцем.
По дороге Марина рассказала, что муж, кадровый офицер, погиб еще в августе сорок первого. Мать с отцом на Урале. Институт кончила в сороковом, уже замужем. Потом Марина стала расспрашивать о войне. Сергей отшучивался (вспоминать не хотелось): «Пока в пехоте был, не столько воевал, сколько перемещался.»
– Это как?
– А очень просто. Только окопаемся, как сразу какое-нибудь начальство явится. И сразу по матушке. Дескать, такие-сякие-немазанные, не в том месте окапываетесь. Перекинут нас на новое место. Только поесть приспособимся, как нас кому-то на подкрепление бросят. Мы туда, а они уже оттуда!
– Так вы немцев не видели?
– Ну почему же. Самолеты ихние, танки, мотоциклистов, а пару раз с натуральной пехотой повстречались.
– А с нею как?
– Видите, жив покуда.
– Сережа, вы все шутите! Но вы же от лейтенанта до полковника доросли.
– Ну, это в саперах. А сапер, он на войне первый каторжник. Знаете что, Марина? Давайте о чем-нибудь другом. Не люблю я про войну. Грязное и трудное это дело.