Страница 25 из 105
Итак, борьба со знанием продолжается, принимая изощренные формы, однако же преследуя старую, хорошо знакомую конечную цель — подавить божественную природу в человеке. Дар Речи сохранил результаты этой борьбы с тех еще седых, бесписьменных времен, когда развернулась схватка с крамолием, и, надо отметить, приемы адептов новой идеологии оказались узнаваемыми — все уже было в этом мире. Рать первоначально — это не войско, а собрание даждьбожьих внуков для общей молитвы солнцу, разумеется, под открытым небом и в момент зенита. Светилу молвили кличи-гимны, а чтобы иметь представление, как и какие, вспомните фольклорные весенние заклички, хотя это лишь атавизмы, фрагменты, к счастью, сохраненные языком. Соратник — тот, кто молится в одной рати. В русском нет случайных созвучий, особенно в гнезде ритуальных слов. Срать означает буквально молиться Ра, но какой мерзостный смысл получило это слово? Впрочем, как от жреца, несущего огненное, светлое, священное слово, произошло жрать, то есть жадно, безобразно поедать пищу. Иные ритуальные слова — срам, дурак, ссора — даже разъяснений не требуют, но доказывают, насколько острой и беспощадной была борьба между идеологиями, память о которой сохранил язык.
Все равно что от вед — ведьма...
О том, как и почему все это произошло, мы еще поговорим на отдельном уроке, посвященном происхождению воинского духа.
А пока о войне с просвещением, или точнее с просвящением. В разные периоды она ограничивалась рамками одного государства или определенного региона, но порой превращалась в глобальную, общемировую.
И преуспел в ней полководец всех времен и народов Александр Македонский. Историки относят Македонию того периода к Греции, но сами греки никогда не признавали ее своей, считали варварской, и свидетельство тому, что отца Филиппа долгое время не допускали к Олимпийским играм, участвовать в которых мог только эллин: в общем, геноцид по национальному и культурному признаку. Но сам царь Македонии, чувствуя себя неполноценным, всячески стремился достичь заветного — признания его эллином и насаждал в своей стране греческую культуру, обычаи и язык. Короче, все — вплоть до модной в Элладе педерастии, которой увлекался сам, и в результате погиб от руки любовника. Точно так же, как недавно многие славянские государства (и мы в том числе) норовили заговорить по-немецки, закартавить по-французски (особенно элита), а нынче жаждут в НАТО, единую Европу — в общем, приобщиться к «общечеловеческим ценностям». Все уже было в этом мире, даже США времен Александра Македонского. Правда, назывались они тогда республиканским Римом, но уже готовились стать сверхдержавой. Эллада же переживала кризис, приходила в упадок из-за бесконечных междоусобиц, и Филипп на этом сыграл: его призывали мирить полисы с помощью огня и меча, и царь тут порезвился вволю. Македония превратилась в миротворческие силы Греции, и варвара-царя наконец-то допустили на Олимпиаду. Тогда она проходила не в Сочи, а в священной Олимпии, и после победы в заезде на колесницах Филипп получил звание олимпионика и на радостях дал своей жене Миртале имя Олимпиада. Мать Александра была племянницей царя Эпира — тоже варварского тогда славянского государства — и слыла ведьмой, то есть ведуньей истинной, украшалась живыми змеями, колдовала, волховала, и от волхва же зачала наследника престола Филипп долго не признавал его за сына, однако жизнь заставила, и тогда стареющий царь, уже тиран Эллады, имеющий два голоса в амфиктеонии Дельфийского союза, стал воспитывать из Александра настоящего эллина, наняв ему в учителя малоизвестного тогда ученика Платона по имени Аристотель...
Воспетый чуть ли не всеми народами 10-летний поход Александра на Восток и его «песочная», гигантская по тем временам империя при близком рассмотрении кажется авантюрой, затеей молодого безумца, сподобившегося покорить весь мир. По свидетельству современников, великий полководец был воспитан, всесторонне образован, и не только учеными-греками — своим кровным отцом-волхвом, ведуньей-матерью и по всем канонам не мог пуститься в безрассудный поход, как отмечают авторы апокрифов, дабы отомстить за обиды Эллады, нанесенные персами. Индийские раджи и махараджи никогда не обижали Грецию, однако он и на них пошел войной. Как и следовало ожидать, империя Македонского рухнула сразу же после его гибели, случившейся будто бы от лихорадки. Спустя год умер и учитель философии, отчего-то бежавший из Афин, из своей успешной Ликейской школы, на остров Эвбей...
Как ни укладывай официальную, «исторически» сложившуюся версию в ложе простой логики, как ни пеленай сего младенца, не укладывается и не пеленается, торчат руки, ноги и... уши. Судя по описанию состава армии Дария, индийцы и скифы приграничных районов Бактрии и Согдианы отлично знали истинную цель похода, поэтому на битву еще при Иссе (а это ворота в Азию, путь в Египет — даль несусветная) заранее прислали в помощь персам свои войска, хотя в союзе с ними не состояли. Пестрые всадники на слонах и закованные в чешуйчатую броню (кстати, вместе с лошадьми) скифы-массагеты встречали завоевателя на дальних подступах.
Весь восточный мир вздрогнул и переполошился, но от чего?
Ответ следует искать в обстоятельствах, связанных с фигурой учителя полководца — Аристотеля.
Подобных философов в то время было пруд пруди, чуть ли не в каждом крупном полисе своя школа, и продвинуться, а более продвинуть свои сочинения было практически невозможно. Каждый сам по себе что-то значил бы, окажись он единственным на свете, но жесткая конкуренция перекрывала все пути, и можно было навсегда затеряться среди толпы поп-звезд, как сейчас, тем паче при живой примадонне в шоу-бизнесе. Самое главное — в то время существовали древнейшие письменные святыни, из коих можно было почерпнуть весь круг знаний — от философских до космогонических. У персов это была Авеста, у индийцев — Веды, у праславян — Веста. Их «открытые» части текстов в списках свободно ходили по древнему миру, и оттуда, как из неиссякаемых источников, греческие ученые и черпали свои философские мысли, создавая собственные школы. О том, что существуют священные, «закрытые» списки, в Элладе прекрасно знали, однако варвары Востока умели хранить свои тайны. И добыть их мог только просвященный варвар, поэтому выбор и пал на Александра. Поход в Египет и признание его сыном Амона- Ра (и еще фараоном) — тому свидетельство.
Разгромив Дария и его невольных союзников, Македонский прямым ходом идет в сакральную столицу персов, Парсу (Персеполь), добывает там священный список Авесты и предает его огню с участием загадочной гетеры Тайс Афинской. И только тогда становится понятной настоящая цель знаменитого похода. После захвата Бактрии и Согдианы Александр строит еще одну Александрию и упорно стремится пробиться из Средней Азии на север, к Синему (Аральско- му) морю. Где-то в глубине скифо-сарматских земель, на Южном Урале, в стране городов, откуда вышли и впоследствии поселились на Пелопоннесе будущие греки, хранилась Веста, священная книга знаний. Но встречает невероятное сопротивление саков и массагетов, коих Геродот относил к скифским народам.
И там же встречает свою первую и последнюю любовь — Роксану, которая и остудила ярый пыл полководца. Однако обязательство перед учителем толкает его в Индию, где хранится третья святыня — Веды. По пути на Инд, и особенно после переправы через Гидасп (приток Инда), приходит полное отрезвление. К тому же армия, не знающая истинной цели похода, ропщет, военачальники устраивают заговоры, в тылу то и дело вспыхивают восстания. Все попытки соединить культуры Запада и Востока терпят поражения, несмотря на грандиозные массовые свадьбы македонцев с персиянками и скифянками.