Страница 43 из 83
Пора пропетьславу спокойствию соотечественникам, кои не помышляли о бегстве из родных мест и продолжали радовать остальных французскими булками и натуральным молоком.
Французские булки долго не покидали прилавки торгующих точек, и кое-кто из старья заявляет что такое было, чуть ли не до прихода врагов в город. Пожалуй, французские булки за три дня до прихода оккупантов из области фантастики: откуда булкам взяться, с чего? Есть и другое толкование: люди не знали, что такое оккупация с нехватками всего и вся, и могли производить французские булки по инерции.
- Оригинально выглядит: где-то идёт война, а граждане города, как и прежде, идут утром в булочные за выпечкой. Перебор.
- Убираем?
- Пусть остаётся образцом "доброй фантазии"
Оккупация когда твой долгий и привычный уклад жизни кто-то чужой требует заменить на новый, и чем быстрее тем лучше тебе.
Советские червонцы" с портретом "вождя мирового (всего) пролетариата" красного цвета достоинством тридцать рублей
свободно проживали наравне с продуктами натурального хозяйства: картошка, мука, отруби, сало, мясо, и враги никак не реагировали на хождение советской купюры с изображением "вождя мирового пролетариата" в кепке.
- С чего немцам претендовать? Разве не "вождь" на немецкие х денежки в России "р-р-еволюцию" устроил? Не чужим был.
- Рядом с совецкой купюрой уживалась немецкая марка, но чего и сколько стояла каждая - подобные мелочи оккупированных не трогали, небыло нынешних обменных пунктов с электронными вывесками.
- Вот она, коллаборационистская природа худшей части граждан страны советов!
Много рассказов о мужестве и героизме совецких людей, в борьбе с пришлымини на живот, а насмерть, но о мирном сосуществования советской валюты и оккупантов повестей, не написано.
- Бесяра, мы первые, кто рассказал о совецких купюрах красного цвету имевших хождение на оккупированной территории?
- Пусть и вторые, третьи, даже и десятые! Чья была территория?
- Совецкая.
- Так почему по "совецкой" территории не ходить "совецким" денежным знакам?
- Боровшиеся с врагами заслуживают уважения и благодарной памяти потомков.
- Убери шаблон о "благодарной памяти...
- И не подумаю! Кто заслуживает уважения и всяческого поклонения? Они, борцы с оккупантами, герои, а заполненные страхом должны поклоняться героям!
- А как быть с поклонами богу? Разве оккупанты не божье наказание?
- Первое и большое неудобство оккупации язык, не знали аборигены языка пришлых, будь иначе неизвестно чем кончилась оккупация.
- Что думали вражеские прислужники о борцах с врагами? Коллаборационисты оставались в целости без борьбы. Установить когда, где и кто сказал "война - хуйня, главное - в живых остаться"! - невозможно...
- Когда-то было другая редакция "война хуйня, главное манёвры"
От заката шла война, совецкая власть городского размера не получила команду сверху "рвите когти, товарищи!", выпечка словами матери "плохо-бедно" производилась, а молоко ранним утром к восточной стене монастыря, у коновязи, привозили жители близлежащих деревень в звании "подгородные"
Свидетелем продолжающейся жизни были булки, и булки пекли в городе, как и ныне.
До войны "родное советское государство" отнимало у подгородних продукты труда с объяснением "на укрепление социалистического отечества" - с началом войны подгородние лишившись надзора, развратились и без оглядки занялись личным обогащением. Немного, всего два года.
- Клевета на "сознательное совецкое крестьянство с радостью отдававшее выращенное на процветание социалистической родины", -
- А ярые клеветники социалистического строя, да отсохнут языки негодяев, заявляют, что всё делалось "по согласию за горло" и что ни одно крестьянство, никогда, ничего и никому с радостью не отдавало.
Где-то советская армия оставляла город за городом, а по утрам к восточной стене монастыря приезжали подводы, где в малом количестве сена стояли кувшины с молоком. Помню их...
Война подарила "совецким" гражданам маленький кусочек времени, когда "советской власти" было не до сборов налогов, и этот кусочек был самым лакомым из всех предыдущих и последующих лет в жизни подгородных.
Глиняный кувшин с молоком отец называл старым именем "штоф". Пользовались такой древней мерой жидкости на Руси, застал её.
Купленное молоко кипятилось, наливалось в кружку, и туда хорошими кусками опускалась французская булка с ванилью. Что "ваниль" - этого не знал, но аромат ванили запомнил основательно. Аромат от булок был нестерпим, он мог свалить слона и порождал мысли о разбое!
И вся эта райская булочно-молочная благодать предназначена ни мне! Конкурент, мать твою! И почему сестра вообще появилась!?
Только в зрелом возрасте узнал, что конструкция моего организма не выдерживала молоко, не переносила. Что только ни делал для дружбы с молоком - ничего не получалось: лактоза никак не хотела приживаться в моей утробе. Порода такая...
- Чему завидовал? Корми тебя мочеными в цельном молоке булками с ванилью и тогда не достиг полноты и сдобности кою носила на себе младшенькая сестричка, твоя конституция дохлой в мир явилась.
- Так почему был таким завистливым злыднем!?
От регулярного потребления французских булок с молоком, к началу войны сестричка походила на булку: толстенькая, кругленькая, розовая, в складочках. Сдобная, и эту "булку" отец любил больше всех! Целовал, щекотал, и когда видел такое - погружался в мечты о времени преращения отцовых ласк и о приходе момента, когда можно будет укусить сестрицу!
Были и другие моментынестерпимого желания причинить членовредительство сестричке, когда милый ребёнок замечал кражи только ей предназначенного продукта и поднимал "вселенский хай" Почему сестру кормили булками с молоком, а меня нет? - не понимал.
- Продукт был не в пользу, не в "коня корм" Когда узнал о непереносимости молочного сахара, лактозы, то есть?
- В тридцать, а до тридцати гадал "чего нутро молоко не держит"?
Кормление сестры булками с молоком продолжилось в победном сорок пятом. Война над телом сестрички пролетела не подняв и пылинки, ребёнок не терял пышности тела и оставался толстеньким и кругленькой. Булки с молоком не исчезали из её рациона.
В какое-то время ваниль из выпечки исчезла, булки потеряли белизну и румяность, но не переставали быть булками. Плевать сестра хотела на все мировые войны! Нет, не плевала на войны, она на них испражнялась тем, что получалось в круглом животике от булок с молоком.
Глава 12.
Война себе - монастырцы себе.
Война надвигалась медленно, без остановок и задержек, а умей читать "Карту союза социалистических республик" изобразил "график продвижения немецко-германских войск по территории страны советов".
- Что в графике, какая нужда? Пугать монастырцев сообщениями "враги придвинулись к монастырю ещё на сотню километов?"
К тому времени монастырцы привыкли к страхам и не получали удовольствий как в первые дни войны. А тебя "свои" немедля расстреляли с пояснением "паникёр и пораженец"
- Чем и хороши "свои": терпели поражение и не забывали карать
сводок во что обошлась красной армии трёхдневная остановка "вероломного, жестокого и сильного врага" под городом N в Белоруссии"
- Монастырь походил на не отмеченный на картах остров, и такая изоляция сохранила нервную систему обитателям на пятьдесят процентов.