Песо пиратских сердец

«Отвратительно» - пробормотала она себе под нос, нахмурив тонкие брови и совершенно не понимая, что за порядки на этом корабле. И почему, в конце концов, он, капитан, позволяет рыгать этим чёртовым пиратам?! И почему он сам над этим смеётся? Девушка как-то недоумённо посмотрела на него, возмущённо приоткрыв губы, когда Учиха проводил взглядом уходящего из-за стола толстого пирата и тут же уткнулся в свою тарелку, продолжая есть. Ну почему на этом корабле такая… антидисциплина?! И что за дурацкие правила? И что они вообще за пираты, которые больше ничего, кроме как вести себя неподобающим образом, не умеют?!

Сакура горестно вздохнула, поняв, насколько сильно она скучала по своей старой команде, которая сейчас благополучно развлекала Дейви Джонса где-то на морском дне, куда их и отправили. Она поёжилась, а затем продолжила поглощать пищу, изредка косясь на Саске. Он давно съел свою порцию, отставив тарелку в сторону и посмотрев куда-то вдаль, в сторону лестницы, по которой они спускались, понимая, что сейчас что-то случится. Капитан буквально чувствовал то, что надвигалась буря или шторм. Он нахмурился, глядя на то, как отблески солнца, которые ещё остались на лестнице, внезапно погасли. Медленно, будто бы даже как-то прощально, словно солнце вообще грозилось исчезнуть навсегда.

Учиха продолжал хмуриться. Если их настигнет буря, то нужно прекращать немедленно поглощение пищи, иначе… иначе половине команды просто с этим не справиться! Он поводил носом, и тут Сакура, когда посмотрела на него, поняла, что это настоящий капитан, который чувствовал бурю за несколько минут до её начала. Она чуть улыбнулась, однако обеспокоенно посмотрела туда же, куда смотрел Саске.

- Что случилось? – тихо спросила она, тронув за плечо капитана.

Он вдруг вскочил, натянув на голову свою шляпу капитана и резко повернувшись к ней, сообщив:

- Надвигается буря. Не исключено, что очень сильная.

Он опять нахмурился, повернув голову в сторону только что появившегося звука раската грома. Сакура прислонила руку к губам – такого за все свои двадцать пять лет жизни она не переживала и не могла видеть, когда корабль гиб где-то в открытом море. Что же им тогда делать?! Девушка панически смотрела по сторонам, а сердце продолжало колотиться в каком-то странном ритме, отбивая чечётку. Девушка уже не знала, что предпринимать, и стала смотреть то на одного члена команды, ничего не подозревающего, то на другого, который не сводил с Саске любопытного взгляда. И у всех почему-то были расплывчатые непонятные лица, однако это показалось пиратке из-за того испуга, что внезапно поселился в её душе.

Она так и не понимала, что происходило, но видела, как в глазах Учихи загорелся непонятный для неё азарт, поэтому нахмурилась, стараясь рассмотреть в его глазах что-то другое, может, испуг или страх… но этого она там, как бы не искала, не увидела, да и не могла там увидеть – капитан вдруг вскочил на самую низкую ступеньку, развернувшись к своей команде и уперев руки в бока:

- Сегодня, друзья, нам не время поднимать белый флаг перед бурей и сдаваться! Сегодня мы с вами будем такими же счастливыми, как джентльмен на золотом дублоне!

В знак этого он вынул из кармана золотую монету и показал её пиратам. В свете заходящего солнца, которое всё ещё пыталось разогнать тучи, она блеснула, а все пираты повскакали со своих мест, направившись к великому капитану. Пиратка так и осталась сидеть на месте, осмотрев себя. Справится ли она с этой бурей, которая сейчас их настигнет? И, как она слышала, во время бурь часто бывают смертельные исходы, чего она больше всего и боялась… но она смело поднялась с места, направившись к Саске, когда уже вся команда поднялась на палубу, переговариваясь между собой и стараясь подбодрить друг друга, намекая на то, какой же их капитан смелый, отважный и великий. Однако Учиха смущённо улыбнулся, ничуть не гордо, что и было странным для девушки.

Она нагнала его уже на половине лестницы, неуверенно спросив:

- А долго ли будет продолжаться эта буря?

- Не уверен, - проговорил Саске, чуть улыбнувшись. - А ты, я смотрю, уже готовишься поднять белый флаг?

- С чего ты взял? – язвительно проговорила девушка, уперев руки в бока. Это её как-то уж очень сильно задело, и скрывать это девушка не собиралась. – Да я, знаешь ли, не трусливее боцмана из твоей команды, который, кажется, вечно, что и умеет, так это рыгать за завтраком.

- Ну, - проговорил Саске, продолжая улыбаться и, наконец, поднявшись на палубу, - он делает это обычно не только во время завтрака, но ещё и во время чаепития, обеда и ужина, как ни странно. Но на самом деле он такой же трусливый, как корабельная крыса, которая бежит первой с тонущего корабля, - пожал плечами Учиха, вздохнув.

Да, и не раз такое было. Как рассказывали пираты, он убегал с многих судов бесчисленное количество раз, сдаваясь и, что называется, поднимая белый флаг. Несмотря на это, Саске взял его в команду, однако это будет первая буря, которую он переживёт здесь, и невольно Учиха улыбнулся, подумав о том, что как раз проверит его храбрость.

Буря – это не так уж и плохо. Её плюс в том, что именно в такие моменты проверяется смелость членов команды, которые готовы постоять не только за себя, но и за своих товарищей. Это Саске знал не понаслышке, когда был простым матросом на старой шхуне друга своего отца. Хм, и как раз он проверит смелость этой пиратки, которая так любила говорить об этом прямо ему в лицо. Он чуть улыбнулся, покосившись на девушку, а она старалась не глядеть на него, а таращилась на бегающих туда-сюда членов команды. Такой паники ей видеть не приходилось. Но больше пугало море, которое взбеленилось, вспенилось и теперь было практически белым на поверхности, то и дело плеская волны о борт.

Некоторые пираты поскальзывались, когда капли попадали на палубу, и невольно Сакура прижала ладони к губам – буря обещала быть сильной. И если поднять взгляд в небо, то можно в этом убедиться: тучи сгустились над морем, так что теперь казалось, будто сейчас вечер или сумерки. Облака были разных цветов, начиная от тёмно-синего и индиго, заканчивая светло-фиолетовым и буро-голубым. Если бы они находились не в море, то это было бы великолепным зрелищем, но никак не на корабле, которого могло занести в неведомые воды, где никто и никогда раньше не был. Ходило множество легенд о том, что корабли после шторма, даже самых знаменитых капитанов, не находили и не пытались искать. Казалось, всё было бесполезно, и именно это внушало какую-то странную тревогу и боль.

К Саске стремительно направился Неджи и, когда подошёл, снова задохся. Сакура обратила взгляд на красивого молодого человека и искренне не могла понять, что он здесь делал. Таким место в высшем обществе – тонкие черты лица молодого человека говорили об интеллигентном происхождении, но Сакура даже и не догадывалась, насколько сильно ошибалась. Да, смотреть людям в душу и прямо в их сердце она никогда не умела, именно поэтому судьба когда-то сыграла с ней злую шутку.

- Капитан, буря будет сильная, - возвестил он, словно в доказательство своих слов посмотрев на чернеющее небо.

Учиха закивал, не зная, что на это ответить, но в этой буре он видел азарт. И даже если он погибнет, то это будет для него высшим торжеством. Для него не было никаких страхов, он чувствовал, что мог справиться со всем, с самой любой бурей, да пусть сюда придёт сам «Летучий голландец» на абордаж!

- Сильнее, чем в тот раз, - с намёком проговорил матрос, как-то шумно сглотнув.

Саске нахмурился, прищурив чёрные глаза и подняв их к небу. Чайки разлетелись, и это говорило о том, что вот-вот грянет буря.

- Сильнее, говоришь? – переспросил он.

Бурю в тот раз он помнил прекрасно. Тогда они лишились прекрасного боцмана, который даже в пьяном состоянии мог постоять не только за себя, но и за своих товарищей. Он был отличным собеседником и слушателем и знал столько легенд и мифов, что любой старик, который сидел в кресле-качалке и рассказывал внукам сказку, мог позавидовать. Боцман был одним из лучших, был любим командой, но в одночасье, когда попытался спасти юнгу, на которого падала часть отломившейся мачты, его не стало. Пятнадцатилетний мальчишка, за которого отдал жизнь мужчина, до сих пор ходил в отчаянии и чувствовал себя виноватым, так что до сих пор, вот уже даже спустя месяц, ни с кем не мог заговорить, только глядя на всех волком.