Страница 16 из 98
— Кстати! Есть ещё одно видео! Сняли в твой первый день, когда Сехун донимал тебя в столовой! — рассмеялась Мина, подсунув экран под нос Сурин.
Картинка расплывалась от слёз, но она успела увидеть на трясущемся видео себя — грязную, сидящую на полу; возвышающегося над собой Сехуна и ржущую на заднем плане Оми. Она хохотала наравне с остальными учениками, комично прижав ладони к животу. А потом, спустя несколько минут, уже знакомилась с Сурин в туалете, доверительно рассказывая, какая она брошенная всеми и как хорошо её понимает.
— Ну так что, ты со мной? — серьёзно спросила Мина, пряча телефон в сумочку.
Не проронив ни слова, Сурин толкнула дверь и сбежала вниз по ступенькам. Желания идти на последние уроки не было, поэтому она завернула к медсестре и попросила написать ей освобождение на сегодня. Памятуя о строгом дяде и недавней травме, женщина послушно выдала справку и даже порывалась вызвать такси, но девочка вежливо отказалась.
Обратно она добиралась пешком — нужно было проветриться и собраться с мыслями. Когда слёзы высохли, а дрожь немного утихла, Ли села в нужный автобус и поехала домой, чтобы там, в родных стенах, пережить случившееся потрясение. Она чувствовала себя грязной и преданной. Не покидало ощущение, что между лопаток торчал нож и причинял боль каждым движением. Сказала ли правду Мина? Несомненно. Был ли прав Чанёль? Совершенно точно. И что делать ей теперь? Сурин не знала. Если бы Оми предала только её, она бы смогла забыть и отпустить. Да, они бы перестали общаться, но зла бы она не держала. А тот факт, что Рой покусилась на самое дорогое, что было у Ли, заставлял девушку трястись от ярости и желания втоптать её в ту же грязь, в которой побывала её мама.
Увидев во дворе автомобиль дяди, Сурин обрадовалась и прибавила шаг — меньше всего она хотела сейчас оставаться в одиночестве. Стараясь не шуметь, девочка открыла дверь и поставила в углу рюкзак. Услышав громкий стон, замерла, так и не расстегнув до конца пальто, и медленно направилась к гостиной.
— Ах! Да! Чё-ё-ёрт… — выстанывал женский голос, к которому примешивался едва слышный животный рык.
В горле пересохло, краска прилила к щекам, но Ли не могла сейчас взять и развернуться. Вцепившись ослабевшими пальцами в косяк, она выглянула из-за угла и задержала дыхание — там, на диване, где они обычно смотрели по вечерам телевизор, сидел обнажённый Чанёль, а на нём скакала раскрасневшаяся Рэй, длинные волосы которой прилипли к вспотевшей спине. Взгляд испуганно опустился вниз, аккурат на то место, где два тела становились единым целым, а когда Сурин вновь его подняла, то наткнулась на заметившего её растерявшегося Чанёля, переставшего рычать и лишь по инерции сжимавшего стройные бока секретарши.
Вспыхнув, Сурин отпрянула от двери и выбежала из дома. Заметавшись по крыльцу, с трудом пришла в себя и метнулась на задний двор, спрятавшись в тени беседки. Обхватив себя руками за плечи, перевела дыхание и осмотрелась.
Возможно, летом здесь было красиво — цветущий ухоженный сад, клумбы с цветами. А сейчас всё было серым и выцветшим — почерневшие голые стволы, с торчащими в небо острыми ветками, напоминающие в сумерках сказочных монстров; бесформенные кучи грязи, от былого великолепия на которых остались лишь подгнившие бесцветные лепестки, что забыл убрать садовник.
Вновь закапал дождь, от земли потянуло сыростью и сумерки стали сгущаться неожиданно быстро, словно поднимаясь от самой земли и медленно проглатывая худенькие ножки Ли. Она было испугалась, что совсем растает, когда почувствовала запах дыма и услышала приближающиеся шаги.
Чанёль сел рядом и молча накинул на плечи племянницы своё пальто. Замёрзшая Сурин укуталась в тёплую ткань и неосознанно вдохнула исходящий от неё терпкий запах одеколона. Дядя сидел рядом в одной тонкой рубашке и задумчиво курил, стряхивая пепел себе под ноги. Похоже, его совсем не страшили колышущиеся волны темноты, да и те, кажется, отступили, когда мужчина в очередной раз чиркнул зажигалкой, поджигая кончик новой сигареты.
— Ты встречаешься с Рэй? — первой не выдержала молчания Сурин.
— Просто спим иногда, — выдохнув горький дым, усмехнулся Пак.
— Это как?
— В смысле?
— Ну, а как же любовь? Чувства? — растерялась девочка.
— Знаешь, однажды ты вырастешь и поймёшь, что отсутствие любви — это замечательно. Любовь превращает нас в рабов, чудовищ, монстров. Лишает воли и здравого рассудка. Ты не принадлежишь сам себе, твои поступки выходят из-под контроля. Любовь — это зло. Без неё жить намного проще.
Сурин шмыгнула носом и отвела взгляд. Она не могла поспорить с дядей лишь по той простой причине, что ей не довелось испытать лично на себе это странное щемящее чувство. Да, многие о нём говорили, писали, слагали песни и стихи. Любовь стояла в истоке человечества, все мысли и действия людей сводились к тому, чтобы её обрести и быть счастливыми. А Чанёль сейчас заявлял, что любить плохо. Что без любви жить проще и легче. И кому верить?
— И ты совсем никогда не любил?
— Если бы я никогда не любил, то не сделал бы такой вывод. Ты не обязана верить моим словам. Я тебе больше скажу — влюбись! А потом мы сядем также и поговорим об этом. Я приведу доводы, ты выскажешь свои аргументы. В диалоге рождается истина, ты знала?
В беседке было совсем темно и влажно от дождя. А Сурин едва не плакала от радости — они ещё никогда не разговаривали с Чанёлем так много и на столь серьёзную тему. И он ни разу до этого не предлагал ей поговорить о чём-то в будущем. Сейчас они общались практически на равных. Неужели он наконец признал в ней человека, которому можно доверять?
— Спасибо! — уткнувшись лбом в плечо мужчины, выдохнула девочка.
— За что?
— Просто так, — улыбнулась она, напрочь забыв о недавнем инциденте.
— Тогда пойдём в дом, холодно уже.
Широкая ладонь смазано коснулась влажных от дождя волос, и Сурин едва удержалась, чтобы не ткнуться лбом в чужие руки, вымаливая ещё капельку ласки. Они так и зашли в дом — шагающий впереди Чанёль и семенящая следом племянница.
К счастью, Рэй уже ушла и о её присутствии напоминал лишь сладкий запах духов и забытый на спинке кресла шёлковый шарф. Неожиданно рассердившись, Сурин схватила его двумя пальцами и отнесла в прихожую, закинув на верхнюю полку шкафа. Это не ускользнуло от внимательного взгляда Пака, следящего за племянницей.
— Давай договоримся? — предложил он, глядя на то, как Сурин яростно пылесосит гостиную, перед этим распахнув окна и впустив в дом осеннюю сырость.
— О чём? — крикнула девочка.
Ловким движением выключив гудящий агрегат, Чанёль опустился в кресло и нахмурил брови:
— Компромисс. Как у взрослых людей. Мы же взрослые?
— И? — насторожилась Ли.
— Я больше не привожу в дом женщин. Для секса, я имею в виду, — на этой фразе племянница покраснела и потупила взгляд. — А ты больше не сбегаешь с уроков. Договорились?
Сурин со страхом уставилась на протянутую ладонь, некстати вспомнив, как та совсем недавно касалась чужой женщины, запах которой она так яростно хотела вытравить. Впрочем, пересилив брезгливость, девочка скрепила их соглашение рукопожатием.
— Вот и славно. Тебе какую пиццу заказать — с грибами или с курицей?
— Любую. Главное, без лука.
Тишину комнаты вновь разрезало надоедливое гудение пылесоса. Чанёль был вынужден взять телефон и выйти в прихожую, чтобы позвонить в службу доставки, вот только в дверях столкнулся с насмешливым взглядом человека, которого меньше всего ожидал здесь увидеть. Судя по стихшему гудению за спиной, Сурин тоже успела заметить наглого одноклассника.
— У вас дверь была открыта. Ничего, что я зашёл без стука?
========== Глава 8 ==========
— Мы как раз собирались ужинать. Ты с нами? — невозмутимо поинтересовался Чанёль.
Сехун улыбнулся кончиками губ и отрицательно помотал головой. Затем перевёл на напряжённую Сурин испытующий взгляд и вытащил из кармана её допотопный мобильник с огромной царапиной на дисплее.