Страница 19 из 21
Жанна запомнила эту первую ночь учебы на всю жизнь. Умела подать себя ее новая наставница. В свете полной луны и горящих факелов на жертвеннике Афродиты ясно была видна сама жертва, одетая в белый хитон и прокованная цепью к обломку черной скалы. Жрицы Афродиты сбросили с себя туники, оставшись в полной наготе, подав тем самым знак всем наблюдавшим за началом обряда. Среди всего этого действа единственными оставшимися в одежде была сама Афродита и ее свита, разместившиеся на вершине круглой башни, стоявшей напротив жертвенника, на другом краю мыса, замыкающего вход в маленькую бухту. По знаку богини, которая сияла в пляшущем отблеске факелов, как бы сама пылающая внутренним пламенем, жрицы запели песнь, в которой говорилось о том, что одна жертва, отданная в эту лунную ночь, дарует всем, кто зачинает новую жизнь, силу и неутолимость страсти и через девять лун на смену жертве на землю явятся сотни новых жизней, рожденных от этого лунного дара. Лунные дети – дети Афродиты они посвящаются ей. Девочки станут весталками в ее храмах, жрицами Забвения, а мальчики – стражниками ее владений. Самая красивая девочка или мальчик в пору своего рассвета могут быть подарены полной луне, чтобы дать жизнь новым детям луны. Но только сама Богиня любви вправе распоряжаться их жизнями в этом мире. Песня опускалась до шепота и взлетала к звездам, стелилась по глади ночного моря и камнепадом скатывалась по склону, где в такт ей качались головы тех, кто должен сегодня зародить эту жизнь под пристальными взглядами Афродиты и Луны. Наконец, на высокой ноте, взмывшей в высь прямо к луне, камень рухнул вниз со скалы, унося свою жертву в бездну моря. Факелы вспыхнули ярким зеленым пламенем и погасли, только бледный свет луны продолжал озарять все вокруг, да на башне, где стояла Афродита, разливалось пламя ее одежд, подсвеченное не видными снизу светильниками, спрятанными за зубцами башни.
Впавшие в состояния экстаза зрители, слились в любовных объятиях, перекатываясь по траве прибрежных склонов. Два воина, стоявшие около Жанны хрипло задышали, глядя на нее, но держали себя в руках, на ней был наряд главной жрицы. На башне вместе с ними стоял король кипрский Генрих с малой свитой, человек из пяти самых приближенных рыцарей и десять весталок. Резким движением Сибилла скинула с себя свой пылающий наряд и, притянув к себе короля, упала на заранее расстеленные на площадке ковры. Как по приказу, весталки разобрали мужчин. Стоять осталась одна Жанна и два ее телохранителя.
– Вот это и есть оргия, – Раздался в ее мозгу голос Сибиллы, – Иди в покои и закрой дверь, если хочешь посмотреть, там из окна все видно… кроме меня, – С хохотом добавила она.
Жанна быстро сбежала вниз, юркнула за дверь маленькой комнаты и опустила тяжелую дубовую перекладину. Из окна она наблюдала за этой ночью любви и рассветным утром, когда измученные, измочаленные ее участники шли в море смыть с себя ночной пот, пыль и наваждение луны.
– Через девять лун у нас будет много новых слуг, – Опять вспыхнуло в ее мозгу, – Выходи. Король приглашает нас к себе в новую резиденцию на север острова близ Кирении.
– Иду, – Мысленно отозвалась Жанна, даже не зная, как у нее получилось.
– А ты не такая дура, – Последовал ответ.
Она влилась в процессию, спускающуюся к пристани, около которой на волнах качались корабли королевской флотилии, с развернутыми парусами и развивающимися на мачтах львиными прапорами.
На палубе к ней подошла наставница, как всегда прекрасная и пышущая здоровьем, молодостью, и неизбывной энергией, чего нельзя было сказать об остальных, даже ее весталках.
– Это что за наряд, – Брезгливо указала она пальчиком на платье главной жрицы, – А ну переоденьте ее нарциссом. Тебя должен желать каждый из мужчин, а ты должна всем своим видом показывать, что любишь только себя…ну и меня, – Она опять рассмеялась в полный голос, – Такая я хохотушка, – Опередив мысль Жанны, сказала она.
Морем они дошли до северной бухты в глубине, которой в роще олив и кипарисов стоял монастырь Беллапэ. Это была обитель чародеев или премонстрантов как их называли на острове. Сойдя на берег, все неторопливым шагом двинулись по тенистой аллее, ведущей прямо от причала, к зданиям монастыря. Издалека была видна крытая аркада со сводами и изящными стрельчатыми арками, опирающимися на стройные колонны, украшенными лиственным орнаментом, в честь того, что Артемида была еще и Богиней леса. В южной части монастыря почти полностью скрытой в зелени апельсиновых деревьев и кустах роз, за живой стеной акаций прятался храм Афродиты с ее весталками. Братья чародеи жили в восточной части обители в капитуле. Поэтому каждое утро, выходя на работу в сады и огороды, расположенные в западной части, или направляясь к трапезной, что находилась при входе в монастырь с севера на дороге от бухты, они проходили мимо весталок собирающих оливы и апельсины в своем саду.
Настоятель аббатства вел гостей к королевским гостевым апартаментам, расположенным по склону холма между кельями старших братьев и храмом весталок. Апартаменты были сделаны в виде патрицианской виллы, с бассейнами и банями, с садом и фонтанами, с беседками, спрятанными в зарослях кустарников и стоящими в них низкими кушетками. Афродита знала толк в таких делах, а здесь чувствовалась ее хозяйская рука.
В новой резиденции короля все пошло своим чередом, как это было заведено на острове. Трапеза, дневной отдых, купание в море и в бассейне с пресной водой, вечерние празднества во вновь отстроенном амфитеатре, посвященные или Дионису или Вакху, иногда Афродита меняла их на празднества Сатурна, проводимые в рощах или праздники Афродиты в волнах моря. Вечером возлежание вокруг бассейна или в банях, сопровождаемое возлиянием вин и услаждением певцами или поэтами. Все это потом переходило в ночные оргии с весталками, в которых Афродита играла ведущую роль. Жанна научилась незаметно покидать всех перед самой ночью любви, так что никто и не мог заподозрить, что ее не было с ними. Однако учеба делал свое дело. Урывками между вечным праздником, Сибилла передавала посланнице Артемиды свои знания, а та их впитывала, как губка. Сибилла опять подивилась умению Мари выбирать себе учениц. Жанна хоть и не превосходила ее в даре прорицания, однако мало уступала ей в этом. Притом училась истово и всегда. Они уже не общались между собой голосом, только мысленно. Она уже могла рассказать наставнице, что будет завтра, через неделю и та понимала, что это не предел, только не хотела открывать эту потаенную дверь шире.
– Сама откроет. Зачем спешить, девчонке кровь портить. Там хорошего-то нет ничего, – Сама себе говорила вещая.
Но вторая учеба, исподволь даваемая Жанне, приносила плоды. Сибилла видела, как расцвела ученица, как превратилась она внешне, пожалуй, в лучшую из ее жриц. Мужчины острова, даже стражники и евнухи при виде ее делали охотничью стойку, как боевые псы.
– Кобели, – Поправляла себя в этих думах Богиня любви, – Надо с ней в Эфес слетать. Там Артемида сама решит, вводить ее в науку любви или оставить воительницей, – Задумчиво про себя проговорила она.
– Это я без тебя решу, подружка дорогая, – Вспыхнул в голове знакомый голос Мари.
– Нигде от тебя покою нет! – Отозвалась Сибилла, – Не повезу, не повезу я ее в Эфес. Знаю, что ты ее в Аркон собралась везти. Я ведь все знаю. И знаю, что следишь за мной. Девчонка-то уже скоро соком брызнет, перезрела вся. А у меня ведь и совсем лопнуть можно, тут и святой загреховодит, а она всегда в центре событий, и не слепая ведь.
– Знаю, все знаю подружка. Предел. Завтра я у тебя, – Она сделал паузу, – С секретом.
– От кого? От меня, – Тут уже не выдержала прорицательница, – Хватить темнить. Жду я Николя. Да, жду. Знаю что последняя наша встреча…такая.
Наутро по мостику к башне, как ни в чем не бывало, как будто они возвращаются с прогулки, шла прекрасная Афина с распущенными рыжими волосами в золотом шлеме и прекрасный бог войны Apec. Стражники опешили. Откуда? Как? Но Афина повелительным жестом приказала им открывать ворота, и они не могли противостоять ее воле.