Страница 17 из 22
– Роксолана, – попалась на удочку Суюнбека, – Ее зовут Роксолана.
– А как звали до гарема?
– То ли Настя, то ли Александра, она вроде как из Галицких земель. Видная такая девка. Рослая, тонкая, носик вздернутый, копна волос огненная…
– Копна говоришь огненная? – встрепенулась Малка, – Коса ниже пояса почти до пят и улыбка во все лицо?
– Коса до пят и улыбка. – недоуменно подтвердила Суюнбека. – Ее так и зовут Хюррем-султан, то есть Смеющийся Султан. А еще зовут жади, по-вашему, ведьма, за взгляд проницательных зеленых глаз.
– Из Галицких земель, говоришь, птаха залетела? А что она там, в Галицких землях, делала? Откуда она там взялась!? И когда? – гнула свое Малка.
– Она там родилась у попа в Рогове, и до пятнадцати лет была сестрой в обители, пока ее в полон не увели, – растолковала хозяйка.
– А потом она вздрогнула…и из девчушки забитой, в монастыре воспитанной сразу в такую жрицу любви, львицу гарема превратилась? – ехидно склонив голову набок, спросила Лучезарная.
– Ну, считай так, – ответила Суюнбека.
– Такого в жизни не бывает! Ты Суюнбека, сколь на свете живешь?
– Так я и не помню уже. Помню, что когда-то ведуньей у Золотой Бабы была, а когда забыла уже. А ты это к чему?
– Тебя Посвящали где?
– На Руяне, в Храме Аркона!
– Это поэтому у тебя волосы темно-рыжие. Потому что ты воительница? Так?!
– Так! А что? – настойчиво спросила ханская берегиня.
– А то! Что все еще в сказки веришь! Про девочек из полона, про гаремные интриги. Опомнись сестра! – Малка начала злится, – У нее ж копна как у меня, – она сорвала с головы платок, разметав по плечам огненные косы.
– Точно! – поняла рассказчица, – Точно у нее косы, как у тебя. Это ж только у жриц Артемиды, что Посвящение в Храме в Эфесе принимали. Это ж только у жриц Забвения такие косы! Так кто ж она?!
– Из всех жриц такую я знаю одну…, но у нее были волосы, как лебединое крыло…она была мягкой и пушистой… и звали ее Афродита Киприда, – задумчиво тянула Малка.
– Но про нее уже давно никто не слышал. Еще с тех пор, когда она пропала с Кипра. Говорят, она ушла в северные земли, после того как сгорел Храм в Эфесе. Разве не так? – Суюнбека подвинулась ближе к очагу, ей было зябко в холодной Москве.
– Расскажи-ка мне еще, что там эта Роксолана напортачила, – Малка скинула с плеч душегрейку на собольем меху и накинула на тонкие плечи подружки.
– Во-первых, она разделила гарем на дальний, куда сослала всех жен и наложниц, и Сераль – ближний, в самом дворце султана, где осталась она и еще пара жен, преданных ей безмерно…
– Скорее не жен, а ее жриц…продолжай.
– Во-вторых, она стала единственной султаншей при Солимане…
– А, что соперниц не было?
– Была. Некая черкешенка Босфорона. Но она ее отравила…
– Кто бы сомневался, – со знанием дела согласилась Малка, – А султану объявила, что к постели его не допустит. Это могла себе позволить только Сибилла. Не даром она себе взяла титул Богини Любви. Замены ей в этом деле нет!
– Так ли? – с сомнением спросила Суюнбека, посмотрев на гостью.
– Почти так! – уточнила Лучезарная, и в глазах ее мелькнула озорная хитринка.
– Да она не пустила его в свою спальню, и он сдался. Потом случилось то, чего не знала вся история здешних султанов. Великий повелитель Солиман в качестве императрицы взял рабыню, что было отмечено празднеством великим. Церемония бракосочетания проводилась в Серале, чему посвящались пиршества размаха невиданного. Улицы города по ночам были залиты светом, и всюду веселились люди… Об этой свадьбе много ходит разных толков, но никто не может объяснить, что всё это значило.
– А потом она подмяла всех. И каждый готов был валяться у ее ног и целовать землю, где ступала ее нога. Она казнила и миловала. Она правила великой империей стражей Врат. Она превратила любовь в святыню, а любовь к себе в таинство и богопочитание. Я права?
– Да Лучезарная, все так и стало, – подтвердила изумленная ханша.
– Это Сибилла, называющая себя Богиней любви Афродитой Кипридой. Жрица Артемиды, Жрица Забвения, моя лучшая подружка и главная соперница. Спасибо тебе Суюмбека. Располагайся. Живи спокойно, я не дам тебя и твоего воспитанника в обиду. Я ж знаю, что берегини не могут иметь детей. Поэтому я знаю, что это не твой сын. Живи спокойно, – повторила она, – Ему больше не быть ханом. Твои заботы позади. До свидания. Если что зови меня, я рядом.
Следующим утром в келье Горецкого монастыря, что стоял на берегу Плещеева озера, к новой сестре со странным именем Ивонна явилось видение. Встретила она его не по-монашески радостным визгом, которым чуть не перебудила сонную обитель. Однако в соседних кельях две ее близкие сестры проснулись от этого визга и заученным движением обнажили короткие мечи. Видение было очень похоже на старую подругу Ивонны, знакомую ей с детских лет, и известную ей как Мария Сиятельная. Жанна повисла у нее на шее с немым вопросом в глазах «Пора?». «Да!» так же одними глазами ответила ей Малка.
– Наконец-то! Наконец-то! – крутилась по маленькой келье в каком-то древнем обрядовом танце смиренная монашка.
– Уймись, неугомонная! – попыталась сурово сказать видение, но расплылось в улыбке.
– Ни за что! Ни когда! Ни за какие коврижки я не уймусь! – Жанна подхватила Малку и завертела в своем магическом танце, на ходу бросив, появившимся в дверях сестрам, – Заходите и садитесь.
– Уймись дикая кошка! Сядь! – Малка встала посреди кельи, пытаясь остановить кружение, – И вы тоже приберитесь!
Монашки торопливо подбирали волосы, рассыпанные по плечам, и вдевали руки в рукава, накинутых поверх обнаженных плеч, ряс, превращаясь из разгневанных прекрасных фурий в смиренных сестер. Малка залюбовалась ими, подумав, мол, где ж она таких жриц откопала. Сибилла увидит – от зависти помрет. Даже в ее райских садах на острове Афродиты не цвели такие цветы. Обе жрицы были чудо как хороши и, судя по их движениям ленивых пантер, знали толк не только в рукопашной схватке воинов, но и в рукопашной схватке любовников. Малка подметила изгиб их тел и движение рук и поняла, что, пожалуй, в последнем они мало уступают и ей и самой Афродите Киприде.
– Эти точно подойдут, – поставила она точку своим мыслям, вслух сказала, – Собирайтесь львицы мои райские, гурии. Место вам теперь в райских садах, в храме любви.
– Мы всегда готовы! – собирая нехитрые пожитки, ответила Жанна, – Куда?
– В Блистательную Порту. Поедешь к твоей старой знакомой, почти, что к матери родной, к Сибилле. Она там сейчас правит под именем Роксолана, любимой женой у хранителя Врат султана Солимана…
– Султанша что ли? – со смехом перебила Жанна.
– Султанша, – не обижаясь, подтвердила Малка, улыбнувшись тому, что ей эта мысль в голову не пришла, – Султанша там, твоя крестная. Летите к ней. Убедите, что бы в мои дела не совалась. Присмотрись Жанна к месту. Тебе ее место у Врат занять придется годков через десять, пятнадцать. Не гоже у Врат Сибиллу оставлять. Она, не в укор ей, в постели все проспит или пролюбит…
– Так она ж Сибилла, – защитила Жанна свою наставницу, – Она, во-первых, все наперед знает, потому как в пророчестве равных ей нет! А, во-вторых, она без любовных игр, как рыба без воды.
– Вот ты ее и ублажишь со своими одалисками, – Малка еще раз, со знанием дела, посмотрела, на теперь уже смиренных, монахинь. Удовлетворенно хмыкнула. Под рясами проступали формы великолепных тел, желанных даже под серым грубым сукном, – Да…с такими, кого хочешь, убедишь. А в бою они как?
– А в бою они валькирии! За ними школа Аркона! – коротко ответила Жанна, ревниво перехватив восхищенный взгляд Малки, – Они везде совершенство! Хочешь испытать?! – в глазах ее промелькнул озорной огонек, отливающий северным льдом.
– Это озеро Плещеево так действует и Синь-камень, – подумала Малка, узнав проблеск в глубине зеленых глаз, такой же, как у нее самой, – Недосуг! Пора подружка! Забирай своих воинов, и в путь! Кони в конюшне оседланы и все там в торбах!