Обретая дом (ЛП)

От вида напряженных мышц сердце Меган подскочило до горла. Она сжала свои вагинальные мышцы, пытаясь облегчить ноющую боль в своей киске.

Медленно Шон опускал свое тело, пока не накрыл ее, его тяжесть вжала Меган в матрас, и она почувствовала себя маленькой и хрупкой.

Шон вытянул руку между их телами, погружая палец во влажность ее тела и распределяя ее вверх и вниз по ее половым губам. Он дразнил ее клитор, пока она не застонала и не начала извиваться под ним, направляя его эрекцию к своему входу.

— Я обожаю заниматься с тобой любовью, — прошептал он так нежно, как будто перышко щекотало ее ухо.

Меган улыбнулась, и ее тело расплавилось еще больше, полностью готовое для Шона. Она ощущала себя податливой и безвольной, когда обернула ноги и руки вокруг него, притягивая ближе к себе.

Он двигался в ней медленными устойчивыми толчками, которые посылали импульсы восторга в ее тело. Его темп был размеренным и неторопливым, но неустанным.

Меган приподняла бедра навстречу его толчкам, ее глаза были полузакрыты от удовольствия. Волна за волной желание простреливало сквозь ее тело, удовольствие нарастало все выше и выше, пока не вылилось в мощный оргазм. Она затаила дыхание и замерла, пока искры экстаза покалывали ее тело.

Затем Шон стал двигаться быстрее, подводя себя к быстрому освобождению. Он прижал лицо к ее плечу и низко застонал, когда дрогнул в ней. Достигнув финиша, Шон скатился с нее и лег на спину, тяжело дыша, закинув одну руку за голову.

Меган повернулась на бок лицом к нему и стала очерчивать рукой его потные грудь и живот. Мышцы его тела подергивались под ее прикосновением, и она пощекотала его бок.

Шон вытянул руку, схватив ее за запястья, и крепко держал ее руку у своей груди, чтобы остановить щекотку.

Меган довольно улыбнулась и сосредоточилась на устойчивом стуке его сердца под своей рукой. По ощущениям Меган они лежали так вечность, и ее глаза начали закрываться.

— Нам нужно ехать, — сказала она.

— Только еще одну минутку, — пробормотал Шон. Его голос был хриплым и сонным.

— Хорошо, — согласилась она. — Еще одну минутку.

Через секунду они оба уснули.

Меган проснулась в объятиях Шона, его рука давила на нее своей тяжестью. Она прижалась к нему ближе, затем ее глаза распахнулись, и она посмотрела на часы на тумбочке. 16:30...

— Черт! — Она подскочила. — Черт! Черт! Черт! — Меган сбросила руку Шона, скатилась с кровати и потянулась за своей одеждой. — Мы опаздываем. Ни при каких обстоятельствах мы не успеем на ужин.

— Тогда зачем торопиться? — Шон потянулся и сонно посмотрел на нее, моргая. — Позвони и скажи, что мы опоздаем.

— Полагаю, так и сделаю. — Меган нахмурилась. Он не понимал, что она постоянно опаздывала и именно этого ее семья и ожидала от нее. Ей не нравилось примиряться с их убежденностью, что она была прокрастинатором (прим. ред. — склонность к постоянному откладыванию «на потом» даже важные и срочные дела) и легкомысленной. Может, так было раньше, но она повзрослела. Она почти перестала опаздывать, редко забывала свои вещи или разбрасывала их вокруг и перестала сдавать рабочие задания позже заявленного срока, но ее родители и Шарлотта, казалось, не замечали изменений. Опоздание на семейный ужин будет еще одним гвоздем в ее гроб стыда.

Сев на край кровати, чтобы сделать звонок, Меган услышала, что Шон позади нее встал, чтобы одеться. Она задавалась вопросом, собрал ли он уже вещи. Было очевидно, что он не торопился в эту поездку к родителям Меган. Может, ей стоило отказаться от приглашения поехать к родителям и отпраздновать в Рождество в своей квартире с Шоном.

Три часа поездки до дома ее родителей Шон молчал.

Меган лепетала поток семейных историй и городских анекдотов, пытаясь разрядить обстановку и дать ему представление о людях, с которыми ему предстоит познакомиться.

— ...затем Шарлотта закричала и выбежала из спальни со своей Барби в руке. Мы с Крисом разразились смехом. Мы понимали, что она убьет нас обоих, но это было так чертовски смешно.

Меган улыбнулась, вспоминая Барби, которая лишилась своих волос длиной до талии и была украшена татуировками, сделанными чернилами и карандашом для глаз. Крис даже пытался сделать красные полосы в ее коротких волосах пищевым красителем, но это не очень хорошо сработало и, в конце концов, перетекло на ее лицо, отчего лоб стал ярко-красным.

— Что сделала твоя мама? — В первый раз за всю поездку, Шон отвернулся от окна и посмотрел на Меган.

— Она разозлилась, конечно же. Сначала она остановила Шарлотту, которая лупила нас, и отправила ее в комнату остыть. Затем посадила нас с Крисом и прочитала долгую нотацию о том, что нужно уважать вещи других людей, и что мы должны скопить наши деньги на карманные расходы, чтобы купить Шарлотте новую Барби, затем она наказала нас, чтоб неповадно было. — Меган рассмеялась. — Но это того стоило. Бедняжка Шарлотта. Ей было тяжело с нами на протяжении многих лет. Например, когда она собиралась на зимний бал в восьмом классе, и Крис приклеил ее туфли к полу в ее шкафу, или когда я сказала Дэну Прэтли, что она влюблена в него. Мы были дьяволами.

— Почему вы так себя вели? — спросил Шон с любопытством.

Меган задумалась над ответом.

— Потому что мы всегда так делали. Она сама сделала из себя цель, и ее было так легко расстроить. И она так властно вела себя все время, что заслуживала это.

— Может, она была властной, потому что вы издевались над ней.

— Мама всегда так говорила.

— Что насчет твоего отца? — Шон продолжил смотреть на нее. — Какой он?

— Ну, он просто... папа. Он всегда приходил в конце дня и поддерживал любые решения о нашей дисциплине, которые принимала мама, но отчасти он был невежественным. Мама управляла домом. — Меган задумалась о покладистости своего отца и попыталась вспомнить какую-нибудь особенную историю о нем.

— Папа любит рыбалку и иногда, когда я была маленькой, он брал меня с собой. На реке было довольно скучно, но я любила проводить с ним время. — Она задумалась об этих долгих, жарких летних деньках, и что это было единственное время, когда она действительно по душам разговаривала с отцом. Она не задумывалась об этом прежде, но осознала теперь, что это был его способ поддерживать связь с тем, что происходило в ее жизни. Она бы хотела, чтобы она не была такой грубой, когда достигла возраста старшей школы и отвергала его предложения о рыбалке. Очевидно, для него это много значило, но тогда она не понимала этого.

— Рыбалка… это должно быть мило. — Шон снова повернулся к окну.

Меган посмотрела на его профиль в темноте и осознала, что в его жизни, вероятно, никогда не было фигуры отца, который мог взять его на рыбалку или поиграть с ним в мяч, или научить его всяким мальчишеским штучкам. Меган почувствовала себя еще хуже, что воспринимала отца, как нечто само собой разумеющееся. Ей действительно нужно звонить домой чаще.

— Твоя семья кажется... милой, — сказал Шон внезапно. — Обычной. Как семьи по телевизору.

— Да. — Меган не знала, что еще сказать. Когда шаблон «нормальной» семьи исходит из телевизора — это не очень хороший знак. В ее горле образовался комок, когда она представила, что, должно быть, перенес Шон, пока жил с матерью-наркоманкой и чередой ее постоянно сменяющихся бойфрендов. Он мало рассказывал о своем прошлом, но иногда делился некоторыми деталями, которые вторили историям беспризорников, которые она слышала во время интервью.

Когда они, наконец, вырулили на подъездную дорожку дома родителей, Меган припарковала свой «Сатурн» за «Лексусом» Шарлотты и Грега. Двигатель издал дребезжащий звук, как было всегда, когда он охлаждался. Меган задумалась, нужно ли было ей что-то проверить в машине.

Она наблюдала, как Шон осматривал дом ее детства, и ей стало интересно, что он думал о нем. Двухэтажный дом светился белым даже в тусклом свете: свет на крыльце включен, карнизы украшены разноцветными электрическими гирляндами, и за каждым окном горела электрическая свеча. На мгновение Меган забыла, как нервничала насчет своего визита и просто вспомнила, как сильно любила Рождество. Царила праздничная атмосфера. Возникло ощущение дома, ведь прошло слишком много времени с тех пор, как она была здесь последний раз.