Страница 6 из 22
Приходить на заседание Верховной Рады было все равно, что идти на смертный бой, потому что никто не знал, вернется ли живым домой или нет. А брать с собой охрану, никто не решался, хорошо зная: ни один страж порядка не согласиться рисковать своей жизнью, хоть застрелись.
Жалкая кучка оппозиционеров, этого требовали американцы, все равно нашла выход: она пришла к выводу, что лучше голосовать «за», чем получать удары в промежность кованым сапогом. Таким образом, в Верховной Раде Украины было достигнуто полное единство взглядов, мнений, в смысле поднятия рук за, потому что любой вопрос теперь утверждался единогласно в духе преданности дяди Сэму и ненависти к москалям. Американцы были шокированы тем, что так быстро завоевали умы украинцев. Слово Кнессет было засекречено, долго находилось в глубокой тайне, его произносили только избранные, те, что сидели в масках, те, что были щиримы украинцами.
Не зря ведь потрачено пять миллиардов долларов на государственный переворот, не зря посол США в Киеве Пейетт Джефри, не спал ночами, давая накачку, простите, указания великим людям Украины – Вальцманенко, Трупчинову, Яйценюху, как сделать так, чтоб яйца не тухли, чтоб трупы не валялись на проезжей части Киева. Чтобы конфетные фабрики, расположенные по всему миру, росли и процветали.
И эти гениальные накачки частично были претворены в жизнь. Но гениальные люди уставали, даже от проституток, с которыми парились в бане, они вскоре стали переходить на мальчиков. И от мальчиков стали уставать. Тогда…
– Что бы нам такое исделать? – спросил Яйценюх Трупчинова. – Ты там придумай что-нибудь в Верховной Раде такое, шоб весь мир хохотал до упаду. А то скучно, как-то. Я свою мужскую энергию израсходовал полностью, уже писать нечем. И от денег устал. Дома мешки валяются, набитые долларами. Пришлось дополнительную охрану выставлять.
– Надо лишить депутата Царева полномочий и арестовать его прямо в зале заседаний, – ответил Трупчинов. – Потом… отрежем ему яйца, дадим тебе понюхать, и если ты дашь добро, сварим. Я никогда не пробовал такого деликатеса.
– Ха, это даже хорошо, только так, чтоб можно было посмеяться.
На следующий день председатель Гройцман поставил вопрос об утверждении повестки дня.
– Кто за?
Поднялся лес рук. Сто человек. А надо было 226.
Некоторые депутаты стали дубасить тех, кто не поднял руку «за». Но полевые командиры молчали, в рот воды набрав.
– Будете, сволочи голосовать?
– А рази надо? Если надо, так и скажите – надо, и голоса будут, – ответили те депутаты, кто был с окровавленной головой, подбитым глазом, разбитой губой.
– Надо, такую вашу мать, – зарычал полевой командир Сенченко, не снимая маски.
– Мы – «за», мы – «за»! – Поднялся лес рук, принадлежащих депутатам – оппозиционерам.
Проголосовали «за» 235 депутатов.
– Это есть демократик! – воскликнули журналисты Америки, Англии, Германии и Франции под бурные аплодисменты 450 депутатов.
Председатель Верховной Рады пан Гройцман от радости пустил струю в штаны и, пользуясь тем, что зал скандирует Слава Украине, Бандере – слава, стал названивать Вальцманенко, чтобы доложить о выдающихся успехах на мировой арене.
– Да я все вижу и все знаю. Ты давай веди заседание, а то эти дураки разбегутся по борделям.
– Слушаюсь, – сказал Гройцман. – Эй вы, придурки! Переходим к следующему вопросу. Кто «за»?
Проголосовали. Триста депутатов «за».
– Пане Царев! почему вы носите москальскую фамилию, кто разрешил?
– Он засланный, он шпийон, – доказывал Ляшка-Букашка. – Распять его! А потом фамилии лишить.
– Лишить его имени, – внес предложение один из депутатов. – А если покается, разоружится, то оставить в живых, но переименовать в Царенко. Пусть с украинской фамилией чистит тувалеты.
– Кто «за»?
Почти все подняли руки, но не хватило двух голосов.
– Царенко, выдь сюды, мы на тебе посмотрим.
Депутат Царев, наиболее смелый среди оппозиционеров, пытался у себя на родине, в Днепропетровщине, называть вещи своими именами в надежде, что земляки его поддержат, но земляки слушали его с удовольствием, а вот насчет поддержки, занимали привычную позицию: моя хата с краю, я ничего не знаю. При этом почти каждый хотел, чтоб хунту в Киеве сбросил кто-нибудь другой, уж если не он, то бойцы Донецка или Луганска. А потом уж и верные, бесстрашные сыны великого города на Днепре, присоединятся и выскажут свою волю относительно деления власти.
И здесь, сейчас, когда коричневые решали его судьбу, Царев гордо вышел к трибуне и ждал, ничего и никого не боясь.
– Ну, шо! – произнес Ляшка-Букашка. – Покажи свой зад. Радикальная партия помилует тебя. У меня десять педиков. Будешь всех обслуживать.
– Будя шутковать, – сказал Фротман. – Депутат Царенко, поклянись служить народу.
– Я и так служу народу, а вот вы все служите фашистам. Мне с вами не по пути.
– Долой его, долой. Слава Украине!
– Геть! геть! геть!
– Хайль, хайль, – произнес Царев и покинул заседание Верховной Рады.
– Какие будут предложения? Что дальше? – спрашивал Гройцман.
– Есть предложения! – вытянул руку командир батальона «Азов» Кривое-Зеркало.
– Прошу изложить свое предложение в устной голосовой форме, генерал Кривое-Зеркало. Мы вам обязаны бог знает чем. Ежели бы не вы, нам всем пришлось бы туго. Итак, слушаем вас, великий полководец Кривое-Зеркало.
– Украинский Суворов!
– Шо, шо? – вскочил Ляшка-Букашка. – Не было такого сержанта. Был Суворенко, украинский енерал. Это москали придумали байку про якогось там Суровора. Геть москалей!
– Геть москалей! – заревел зал. – Геть! Геть! Геть!
– Хайль! Хайль! Айль!
– Демократик, демократик! – поддержали западные журналисты.
Затем в зале наступила мертвая тишина. Генерал Кривое-Зеркало славился своей мудростью, он всегда вносил судьбоносные предложения. К примеру, вспарывать животы беременным женщинам, вытаскивать плод и отсекать голову младенцу на глазах у матери, отрезать язык и запихивать в рот пленному ополченцу, вбивать гвоздь в темя живому человеку, и многие другие методы борьбы с неверными. Особенно с теми, кто пренебрегает ридной украиньской мовой, или, упаси Бог, в его паспорте значится: русский.
Генерал Кривое-Зеркало вышел к трибуне и даже снял маску, обнажив молодое симпатичное лицо с усиками и хвостом на бритом темени, и стал оглядывать зал. Те депутаты, на ком этот взгляд останавливался, втягивали голову в плечи и, если взгляд задерживался, спешно произносили: слава Украине!
– Робята, мы у нашем знаменитом на весь мир батальоне «Азов», каждому бойцу выдаем наркотики. Знаете, как это действует?! Ужасть! Покурив и понюхав этой волшебной стимуляции, боец превращается в робота. Ему ничего не страшно, ён никого и ничего не боится. Ён убивает всех: солдат, гражданских, стариков, детей и притом поет песню «ще не вмерла Украина», либо беспрерывно хохочет. Я предлагаю выделить сто мульонов долларов на закупку наркотиков. Три дня спустя, сепаратистов, террористов и всяких там русских не будет. Останутся только те, кто в шахтах добывает уголь.
В зале раздались бурные аплодисменты. Гройцман аплодировал стоя. Вальцманенко тут же позвонил Гройцману и попросил передать поздравление генералу Кривое-Зеркало за его предложение, которое может изменить судьбу Украины, но высказал пожелание не утверждать это предложение открытым голосованием, особенно в присутствии журналистов.
– Слушаюсь, верховный главнокомандующий всего Евросоюза. А далее рассматривается вопрос о ликвидации сепаратистов и террористов на востоке страны, – дрожащим голосом произносит председатель Верховной Рады Гройцман. – Есть ли вопросы?
– Есть.
– Прошу.
– Кого вы называете террористами? женщин, детей, стариков? Это тех, против кого вы послали танки, пушки и самолеты? Это тех, на кого вы сбрасывает бомбы?
– Не бреши. Террористы это те, кто не согласен с новой властью. Вообще выключите этому депутату микрофон. Этот депутат – террорист. Дайте ему в зубы…кованым сапогом, американским сапогом.