Страница 16 из 23
Навстречу им уже скакал воевода звенигородский окруженный дружинниками и земскими боярами.
Звенигород не только ждал, но и звал.
А колокола продолжали в сгущавшихся сумерках свою песню:
– Ждем! Зовем! Ждем!
Не дом хозяина красит, а хозяин дом.
Отстояв вечерю в Соборе Рождества Богородицы, под звон, так их зазывавших колоколов, дружина повечеряла у гостеприимных хозяев, и, поправив кое-что разболтавшееся в пути, отправилась ночевать. Правда челядь еще до глубокой ночи перековывала коней, ладила сбрую и вьюки, так чтобы с первыми лучами, в седло и в путь.
Уютный маленький Звенигород встретил их радушно. Не по доле, а по воле, потому, как действительно был рад гостям из самого Суздаля. Рад был угодить молодому князю, в землях которого нашли они, пришельцы с южных земель, защиту и благоденствие. Под рукой которого, не боязно было и хлеб сеять и скот пасти. Степные соседи обходили стороной земли Залесские по причине их дикости и отдаленности, а еще потому, что княжной здесь долгое время была дочь хана Алепы, да и сам молодой князь был его внуком. А главное наверно из-за умелости и злобности дружины ростовской. Соседние же князья, мало того, что знали крутой нрав Юрия, были ему сродственники. Впрочем, сам Звенигород достойной добычи собой не представлял. Не тот это был кус, что бы ради него копья с неистовым князем Ростовским ломать.
По всему этому, жилось звенигородцам, впрочем, как и стародубцам, и галичанам, и многим другим беженцам с южных земель, на новом месте не плохо. Поэтому и старались они угодить своим защитникам, от всего сердца, не по долгу, а по душе.
Утром, когда старшие вышли на крыльцо, ватага была уже обласкана, ухожена и накормлена. Даже кони лоснились почищенными боками и трясли расчесанной гривой. По лентам, вплетенным в хвосты, видно было, что не обошлось тут без девичьих рук, а по довольным лицам храбров, что и их не обошли те руки вниманием.
Князь поблагодарил воеводу и горожан, поясно поклонился старейшинам, перекрестился на Собор и дал знак.
Не успел он ступить в стремя, как все уже были конно и перебирали поводья, ожидая команды двинуться вперед. Первые дни прибавил всем уверенности, что хождение идет гладко и над князем пребывает благословение Высших сил. Ватаге не терпелось двинуться дальше, пока удача с ними и князем.
– Вперед! – команда даже не подхлестнула коней, а просто убрала тот барьер, который им мешал.
Отряд парадным маршем, разворачиваясь в полной красе, вступил на улицы этого пряничного городка, даже последним своим проходом, выражая им благодарность за радушный прием.
И как всегда, теперь уже ожидаемая, воздух расколола песня Малка.
– До свидания Звенигород! Жди нас со славою! Жди нас! Жди Нас!
– Будем ждать! Ждем! Ждем! – Ответили колокола.
Прямо за городом через реку был перекинут добротный дубовый мост.
– Богато живут, – Заметил Андрей, – А что за река?
– А Бог ее знает. Забыл спросить, – Ответил Данила, – Узнать?
– Да ладно, – остановил его князь, – Куда? На Смоленск?
– На Смоленск. К Днепру-Батюшке, – дядька подхлестнул коня арапником, – В галоп!
Шлях примяли стальные подковы, и над холмами поднялась дорожная пыль, взбитая копытами боевых коней. По широкой пойме ватага пролетела до села Можайского, чуть подворотила на запад, и, вызвав переполох у местных вятичей, не заскакивая в него, скорым аллюром, пока позволяла дорога, продолжила свой гон далее.
К полудню, когда жаркое солнце подошло к зениту, продравшись через осиновые и ольховые перелески, дозорные вывели походников к Вязьме, затерявшейся в глубине лесов на границе Ростовского и Смоленского княжеств. Небольшой городок, обнесенный бревенчатым забором, стеной это было назвать трудно, стоял в стороне от княжеских усобиц, и давал приют в основном заплутавшему путнику, да забредшим сюда, не надолго, караванам купцов, следующим из Залесской в Галицкую или Киевскую Русь.
– В город не пойдем. Здесь на бережку передохнем, перекусим. Недосуг, – Подумал князь, но, тем не менее, повернулся к Беде, – Где дневку ставить будем?
– На бережку, чего в городе то переполох устраивать, да и у нас не воз времени, с местными боярами турусы распускать, – будто читая его мысли, ответил дьяк.
И сам, дождавшись согласного кивка в ответ, сделал знак Чубарю.
– Стой! Дневка, – Мгновенно среагировал воевода.
Все пошло своим чередом, отработанного походного стана.
Отдохнув, дружина взлетела в седла и так же скорым шагом, оставляя за спиной еще ничего не понявшую, сонную от жары Вязьму, нырнув в перелески, вынырнула уже на берегу Днепра. Днепр здесь был не шире их родной Клязьмы, пока еще малютка, но уже набирающий силу, будущий могучий Днепр.
Повернув вместе с рекой резко на юг, и выбрав для пути пологий берег, воеводы не сбавляя темпа, и дав только коням напиться, а дружине набрать воды и ополоснуть разгоряченные головы, пустили своих жеребцов в галоп. К Смоленску надо было быть засветло, там князь нашему чета. Там надо приличия соблюдать, и, за княжеским столом, в грязь лицом не ударить. Да перед въездом почиститься, пригладиться. Встречают по одежке.
В Смоленске, на княжеском столе, сидел двоюродный брат Андрея – Ростислав Мстиславович, за богобоязненность и миролюбие свое прозванный Набожным, хотя воем был знатным и соседи, зная это, на земли его не зарились. По знатности и родовитости были они ровня – оба внуки Владимира Мономаха, оба удельные князья, только Ростислав по старшинству лет и Лестничному своду уже получил большой удел, а Андрей еще в отроках обретался. Но, это все дело времени, дело времени.
Как и задумывали, перед Смоленском сделали короткий привал, почистились, привели себя в порядок, стряхнули пыль с конской сбруи, и в гости к князю, во всей красе вылетели на взгорок перед городом.
Смоленск раскинулся перед ними белокаменным кремлем на холме и рублеными стенами посада. Голубая лента Днепра плавно несла свои воды под самыми стенами и отражала непреступные башни, как бы удваивая их количество и мощь.
– Силен, – Не сдержался Андрей, – Пожалуй, помощнее и Ростова и Суздаля будет.
– Страж. Страж земель радомических и смолянских, – Уточнил Беда, – Почитай лет на сто старше Ростова Великого. Первый город на волоке, на пути из Северной Руси в Южную. Лакомый кусок, кто только на него рот не открывал. Но ныне, Ростислав любому хребет согнет. Вот только что не переломит, набожен больно. Считай, к вечере поспели, а то и ранее…
Слова его перекрыл звон колоколов.
– Рановато еще для вечери, – Удивился дьяк, – Если только, это они не нас встречают? – И знакомый прищур подтвердил, что именно так оно и есть.
– Ну, ты дьяк ведун, – Поддакнул ему, подъехавший Данила, – Вон хозяева с хлебом, солью едут, – Указывая рукой на выехавших из ворот бояр, продолжил он, – Эй, десяток хлопцев по краше и по статнее, скачи сюда. Будем с хозяевами лобызаться, – Крикнул он назад.
Из плотного ряда выскочили пять храбров старшей дружины и пять отроков. Действительно парни были кровь с молоком, а ветераны – просто былинные витязи. Дьяк с князем быстро оглядели свиту, придраться было не к чему. Они свое дело знают, опять вспомнились слова отца. Действительно воеводы свое дело знали, видать заранее присмотрели свиту и оговорили, кто и где будет надобен.
Быстро собрали посольство и дьяк, не княжеское это дело хлебы у стен ломать, выехал вперед навстречу смолянам в сопровождении дружинников.
– Их смолянами кличут издавна, – Пока раскланивались дьяк с боярами, рассказывал князю Данила, – С тех пор, как по Днепру торговля пошла, и по волокам струги и лодьи таскать стали с Волги на Днепр. Вот они бока-то пообдирают на волоках, чуть по Днепру сплавятся, тут вода-то и начинает сочиться. Стоп. Куда ж дале плыть, так и к водяному не долго в гости отправиться. Глядь, а на берегу смоловарни курятся – это радимичи приспособились лодьи смолить, конопатить. Так-то их смолянами с тех пор и прозвали. А на месте том, город стал, Смоленском звать. Вот он перед нами. Давно это было, с тех пор воды много утекло, и город – вон какой красавец вырос, прямо брат родной Киеву.