Люди в масках

— Превосходно! — это были слова Александра, самодовольная физиономия которого появилась в дверном проеме одной из его многочисленных комнат. — Кажется, я приобрел именно то, что нужно.

Подарив ему кислую улыбку, я осторожно поинтересовалась:

— Надо полагать, Вы уже высчитали с нас необходимую сумму за вещи и проживание, а также за организацию подставной смерти?

Он оторопел. Потом, взяв себя в руки, хмуро проговорил:

— Какая же ты все-таки циничная, Лариса. Неужели нельзя представить, что я просто помогаю вам, практически безвозмездно.

— Ага! — победно воскликнула я. — А что означает слово "практически"?

— Оно означает то, что у меня к тебе за всю мою помощь будет всего одна маленькая просьба.

— Какая? — настороженно спросила я.

— Я прошу тебя не путаться у меня под ногами, и не мешать мне делать то, что я запланировал. Надеюсь, после отъезда я больше тебя никогда не увижу.

Мне стало обидно. Неужели я такая плохая, что со мной не хотят впредь встречаться? Надув губы, я быстро отвернулась, стремительно зашагав в кухню. Прикрыв за собой дверь, я подошла к окну. На улице шел дождь, из моих глаз в унисон ему закапали слезы. Я озябла, несмотря на то, что температура в помещении была самая что ни на есть комфортная — старательно работал кондиционер.

"Может я, действительно, ужасная? Ведь не зря же со мной приключился весь этот кошмар, — всхлипывая, думала я, аккуратно водя пальцем по стеклу. — Из-за меня пострадала бабушка. Человек, которого я любила, оказался негодяем, а я стою и реву, как старуха у разбитого корыта. А, может, это и не любовь была вовсе? В душе пустота, на сердце боль и никаких нежных чувств не осталось, только разочарование. От любви до ненависти — один шаг, гласит пословица. Неужели я оказалась жертвой этого рокового правила?"

Я сильно обожглась на одном мужчине, но мой глупый рассудок принялся чесать всех под одну гребенку. Я стала жестче, грубее, циничней и начала ко всему относиться с опаской, готовая в каждом увидеть предателя. Алекс, спасший меня от смерти, достоин, по меньшей мере, благодарности. А что дала ему я, кроме грубых нападок и язвительного тона? Хотя и он тоже хорош! Ну вот, опять взял инициативу на себя мой упрямый дух противоречий. Так не годится! Он виноват, но и я не подарок, короче, каждый остался при своем.

— Прости, я был не прав, — негромкие слова, произнесенные за моей спиной, вернули меня к реальности. И как ему удалось так тихо подойти сзади? Наверное, я, погруженная в водоворот собственных мыслей, не услышала шаги, или… он умеет летать. Третьего не дано. — Не плачь.

— Я и не плачу, — обиженно всхлипнув, ответили уста, а рука, сжатая в кулак, потерла мокрые глаза.

— Понятно, — он усмехнулся.

— Не стоит надомной иронизировать, — помимо собственной воли я в очередной раз приняла боевую готовность, намереваясь вступить в словесную схватку.

— Лариса, — мужчина заговорил тоном умудренного опытом отца, — Ты многое перенесла, это очевидно. Но не надо кидаться на всех людей подряд, данная манера поведения повредит только тебе, и ни кому больше. Постарайся забыть тот ужас, который случился вчера, выброси из головы Славика и начни новую жизнь, — он многозначительно помолчал. — И учти одну очень важную вещь — хороших людей в мире гораздо больше, чем плохих!

— Зато этих плохих хватает на всех хороших вместе взятых, — грустно пробормотала я, перестав плакать. — Вы правы, я начну новую жизнь!

Мой решительный ответ вызвал у Александра вздох облегчения. Странно, что его проницательные, вновь посиневшие глаза, не заметили упрямого блеска в моем горящем зеленым огнем взгляде.

Вскоре появился Василий Дмитриевич. Его настроение сегодня излучало бодрость и оптимизм, читавшийся в каждом жесте его поджарой фигуры, облаченной в темно-голубой спортивный костюм. Лысина на голове врача весело лоснилась в лучах разогнавшего тучи вечернего солнца, светившего в комнату через распахнутое окно.

— Сегодня вы уезжаете, — радостно сообщил хирург информацию, в курсе которой мы были уже давно.

Я смерила его скучающим взором и тоскливо протянула:

— Да, через пару часов.

— Дай бог, чтобы все сложилось у вас благополучно, — улыбаясь, пожелал собеседник.

— В этом мы не сомневаемся, — ответила бабушка, которая только что вылезла из ванной, куда ее отправил гостеприимный хозяин, предложив принять с дороги душ. Или, может, перед дорогой… Хотя, какая разница.

— Ирина Степановна, рад Вас снова видеть, — Василий Дмитриевич назвал ее новым именем. Мне тоже стоило привыкнуть обращаться к ней так.

— Думаю, что самое время отужинать перед отъездом, — предложил Алекс и зачем-то потащил меня за руку из комнаты.

— Вы чего?! — вылупив на него полные удивления глаза, воскликнула я, когда мы очутились в коридоре.

— Тебе тоже не повредит принять ванну, — осторожно взяв пальцами прядь моих волос, и, покрутив ее перед собственным носом, заключил он. — Ведь неизвестно, когда в следующий раз выпадет такая возможность.

Я хотела возразить, но вдруг остановилась, заметив, что синие глаза снова стали серыми.

— Как Вы это делаете?

— Что именно?

— Меняете цвет глаз.

— Линзы, — он усмехнулся. — Самые что ни на есть обыкновенные цветные линзы.

— И какой же оттенок дарован Вам природой? — пристально изучая его внешность, глядя снизу вверх, полюбопытствовала я.

Он какое-то время молчал, сомневаясь, говорить мне это или нет, потом отвернулся и снял линзы. Глаза его, печальные и ироничные одновременно, отражали синеву вечернего неба, в котором яркими звёздами сверкали блики от света коридорной люстры.

— Считай, что я открыл тебе страшную тайну, — его голос был наигранно заговорщическим, а губы кривила улыбка. — А теперь марш в ванну.

Я подчинилась, демонстративно хлопнув дверью перед его носом. Правда, мыться мне не хотелось и, ограничившись порцией душистого шампуня, вылитого на голову, я, просушив феном голову, выползла на кухню.

— Красиво, — Алекс бесцеремонно провел ладонью по чистым, пушистым волосам.

— Спасибо, — выдавила я, отступая на шаг.

— Садись, поешь, — предложил Василий Дмитриевич, но я вежливо отказалась.

— Лара, ты весь день голодная, решила перейти на питание святым духом? — бабушкины брови смешно сдвинулись, наехав на переносице одна на другую.

— Нет, она просто бастует, — иголка, запущенная в меня Александром, достигла цели.

— А вот и не правда! — в доказательство собственной правоты мне пришлось съесть целую тарелку свежеприготовленных щей.

Интересно, кто их варил? По всей видимости, господин, у которого мы временно проживали, отличался склонностью к кулинарному ремеслу. Что ж, это у него выходило очень даже хорошо. Настало время прощаться. Александр поцеловал в лоб Ирину Степановну так, точно она была самым дорогим его другом, мне же досталась лишь кривая улыбка и пожелание доброго пути, сопровождаемое легким похлопыванием по плечу.

"До скорой встречи, Санта Клаус", — почему-то со злостью подумала я и тут же сама себя перебила, — Какая, к черту, встреча, мне хватило и пары дней знакомства. Лучше уж, действительно, никогда больше не видеть этого типа".

Василий Дмитриевич проводил нас до вагона, как и было обещано. Зеленая длинная гусеница, с множеством затянутых занавесками окон призывно ждала, когда мы окажемся в ее железном нутре.

— Плацкарт, — фыркнула я, усаживаясь на боковое сиденье. — Могли бы и купе приобрести.

— Не возмущайся, — отозвалась бабушка, она усердно махала доктору в окно, как будто он был ее хороший знакомый. — Скажи спасибо, что хоть это есть.

— Спасибо! — саркастически объявила я, не обращаясь ни к кому, чем привлекла внимание усаживающегося рядом толстяка с большим красным носом и невероятно огромными толстыми щеками.

Мы, наконец, тронулись с места, оставляя позади столичный город, полный жизненной энергии, которую он источал каждой частью своего большого организма. Впереди нас ожидала провинция. Не скажу, что я уж сильно недолюбливала маленькие города. Вовсе нет. Порой, они выглядели гораздо лучше больших, но… уезжая из Москвы, я с каждой минутой все дальше удалялась от заветной цели — отомстить Ларину Вячеславу Андреевичу за его преступление.