Страница 27 из 145
И вот в умах Лича и сотрудников его штаба стал зарождаться грандиозный проект — применение всего британского боевого флота против вполне заслуживавшего уважения противника. Для большинства офицеров подобная концепция в контексте 1980-х годов выглядела едва ли не совершенно фантастичной. Такая операция оказалась бы и вовсе невозможной уже буквально через считанные годы, поскольку начальство собиралось вот-вот отправить в утиль авианосные и морские десантные ударные группы. Вот и возникла чрезвычайная ситуация, к действиям в условиях которой, как все время и говорил Лич, ВМС необходимо соответствующим образом экипировать, а между тем политика целой цепочки сменявших друг друга министров обороны едва не сделала подобную операцию вообще невозможной технически. Существовали, безусловно, преобладающие стратегические основания для отправки в поход крупного оперативного соединения, которое Лич принялся собирать в тот самый день. Он одним из первых понял необходимость ее не только в военном, но и в политическом плане.
Костяком соединения предстояло послужить 1-й флотилии, примерно двадцати кораблям, которые очень кстати дислоцировались в середине Атлантического океана в рамках учения «Спрингтрейн» под началом своего командующего, контр-адмирала Джона «Сэнди» Вудварда. Его начальник (и непосредственный подчиненный Лича), командующий флотом сэр Джон Филдхауз, вел наблюдение за учениями с борта эскадренного миноносца «Гламорган» (класса «Каунти»)[72]. Поздним вечером в понедельник Филдхауз получил из штаб-квартиры флота в северо-западном пригороде Лондона Нортвуд сообщение об ухудшении обстановки в Южной Атлантике и о планах Министерства обороны отправить в заданный район более крупное «сбалансированное» оперативное соединение, помимо уже снаряжаемых в поход субмарин. В свои пятьдесят три года Филдхауз достиг высшего карьерного поста в военно-морском командовании, и ему, как ранее Личу, предстояло получить новый ресурс роста и перейти на службу из штаб-квартиры флота в Уайт-холл. Всегда буквально излучавший вежливость в голосе, манерах и даже во внешности, офицер этот чем-то неуловимо напоминал актера Чарлза Лоутона. Проницательный и талантливый, Филдхауз пользовался огромным уважением у своих высокопоставленных коллег в США и в НАТО. Как и многие морские офицеры в ту неделю, он наверняка чувствовал приближение важного момента в военно-морской истории. Получив сигнал из Лондона, Филдхауз тут же вызвал к себе адмирала Вудварда «со всей документацией», находившегося на борту флагмана, эсминца «Антрим», крейсировавшего на тот момент примерно на удалении в 250 миль (более 460 км). В 4.30 пополуночи во вторник два офицера встретились на час в большой адмиральской каюте на «Гламоргане». Там они обсудили задачи 1-й флотилии в рамках более крупного оперативного соединения и широких действий в Южной Атлантике. Еще до восхода солнца Филдхауз вертолетом убыл в Гибралтар, а откуда улетел прямиком в Лондон. С того момента заработал план действий в условиях чрезвычайных обстоятельств, связанный с отправкой в экспедицию максимально крупного военно-морского контингента Британии со времен войны. А меж тем адмиралу Хорхе Анайя, занимавшему аналогичный должности Лича пост во вражеском стане, только предстояло совершить акцию, которая ускорит плавание. Если уж аргентинец решился на вторжение, он знал, как сознавали и в Лондоне, — все на свете британские корабли не остановят его.
Ричард Люс появился на приеме в Министерстве иностранных дел в понедельник вечером, подчеркнуто опираясь на трость, и заявил: «На этой неделе она мне очень понадобится». На следующее утро ему пришлось бороться с обстоятельством быстрого развития политики несообразно слабого ответа. Его поставили в известность, что «Спартанцу» понадобятся десять суток для достижения Фолклендских островов. Тем временем надлежало направить все усилия на снижение температуры взаимоотношений с Буэнос-Айресом. Утром во вторник Каррингтон счел нужным прервать запланированное путешествие из Брюсселя в Израиль, дабы вместе с Люсом сделать совместное заявление перед парламентом. 24 марта Министерство обороны дало им полномочия объявить о решении оставить «Эндьюранс» «в районе патрулирования настолько, насколько потребуется». В палате общин Люс внес добавление: «дальнейшая эскалация в споре ни в чьих интересах… Совершенно разумным будет искать способов дипломатического выхода». Затем он сделал дальнейший шаг — произнес следующие слова, направленные на удовлетворение членов парламента без риска вызвать у аргентинцев обеспокоенность по поводу отправки субмарин: «Вопрос безопасности ареала Фолклендских островов пересматривается, хотя палата должна понять меня, если я не стану открыто распространяться относительно наших мер предосторожности». Назовем сию тираду благим намерением.
Палата общин в очередной раз продемонстрировала свою непригодность в качестве форума для разрешения кризиса. Мало кто осознал дилемму Люса, за исключением шансов извлечения из нее партийного капитала. Спикер по внешнеполитическим делам от оппозиции, Денис Хили, заметил, что министры показали «полную халатность и некомпетентность, заведя себя в положение, из которого совершенно не способны к какому бы то ни было ответу на угрозу, тучами сгущавшуюся на протяжении последних трех неделю>. По сути он был прав, однако правильный момент указать на это давно миновал. Затем слово взял Джеймс Каллагэн, чтобы сообщить палате подробности отправки в 1977 г. на юг военно-морского оперативного соединения, то есть предположительно раскрыть государственную тайну. «В то время как я не давлю на замминистра в отношении происходящего сегодня, — произнес он, — я уверен, сегодня имеется в виду нечто подобное». Люс очутился в трудной, если не сказать безнадежной ситуации. Становилось невозможным с политической точки зрения отрицать отправку субмарин, но в военном отношении было бы просто безумием давать этому подтверждение. Члены парламента могли запросто спровоцировать хунту на первые шаги по захвату Порт-Стэнли. Министры с тех пор долго упирали на то, что со времен Южной Георгии климат, царивший в палате общин, напрочь исключал «непровокационные шаги», как, скажем, отказ от выхода «Эндьюранса» в плавание из Порт-Стэнли. В данном случае парламент несет частичную ответственность за ускорение аргентинского вторжения.
Игра в кошки-мышки с Люсом продолжилась в помещении выше, на заседании комитета рядовых членов парламента от консервативной партии. Люс подчеркнул, что не может ничего добавить к сказанному в палате общин. Однако данное упорство не послужило сдерживающим средством для парламентариев правого уклона, желавших слышать о том, как британские ВМС победной поступью шагают по морям. После встречи некоторые из присутствовавших на ней парламентариев почувствовали себя вправе с умным видом и знанием дела подмигнуть и намекнуть некоторым лоббистским корреспондентам, что, мол, подлодки-то на самом деле уж точно в пути. Фатальное сообщение прокатилось по телевизионным экранам в новостях тем же вечером. А в утренних газетах оно уже звучало как факт. Информация пулей помчалась в Буэнос-Айрес, где только подтвердила слухи, ранее циркулировавшие в высших военных кругах. Когда заместитель министра обороны, Питер Блейкер, позвонил в офис Люса, дабы поговорить с ним об утечке, многие из персонала Люса не могли смотреть новости без тошноты. Британский парламент — цитадель секретности, когда надо говорить открыто, и настоящий болтун — находка для шпиона, когда тайна решает все, — превратил скрытое сдерживающее средство на пути вторжения фактически в приглашение к нападению.
Перед отъездом в Израиль Каррингтону предстояло решить еще один вопрос с американцами. 28 марта он отправил официальное сообщение государственному секретарю, Александеру Хэйгу, где информировал последнего об опасности, сопряженной с действиями военных кораблей в ареале Южной Георгии, и попросил о посредничестве в делах с хунтой. К крайнему своему удивлению, Каррингтон получил сообщение от заместителя Хэйга, Уолтера Стессела, в котором указывалось на то, что Британия и Аргентина «добрые друзья» США, а Британии рекомендовалось поступать с взвешенной осторожностью. При всем том Америка обещала, что ее посол в Буэнос-Айресе, Гарри Шлаудеман, попробует как-то помочь. (Шлаудеман и в самом деле связался с Коста Мендесом в тот же вторник, нарвавшись на резкую отповедь.) По общему мнению, Каррингтон сильно разозлился. Он хотел вызвать к себе посла США, Джона Луиса, но, узнав о его отсутствии, не стесняясь в выражениях, обрушился на долготерпеливого второго номера, Эда Стритора. Карринггон попросил Стритора довести до сведения Хэйга информацию об агрессии, вот-вот готовой совершиться в Южной Атлантике, в свете чего Соединенным Штатам лучше бы решить сразу, на чьей стороне они предпочтут находиться. Скелет американского вероломства в вопросе Суэцкого канала уже загремел костями в шкафу британского Министерства иностранных дел.
72
Джон Дэйвид Эллиотт Филдхауз (1928–1992) был назначен на пост командующего британским флотом в апреле 1981 г. (еще в звании вице-адмирала), одновременно возглавив силы НАТО в зоне Ла-Манша и ВМС в Восточной Атлантике, и 23 июля того же года получил звание полного адмирала. Командуя в апреле — июне 1982 г. Оперативным соединением 317 (Task Force 317), он руководил из центра управления в Нортвуде операцией «Корпорейт», имевшей целью возвращение Фолклендских островов под контроль Британии. Назначенный 1 декабря 1982 г. первым морским лордом и начальником военно-морского штаба, лорд Филдхауз 2 августа 1985 г. был произведен в адмиралы флота, затем с 1 ноября 1985 г. до 9 декабря 1988 г. занимал должность начальника штаба обороны, после чего вышел в отставку и в 1990 г. удостоился баронского титула. — Прим. ред.