Путь в отражениях

- Глеб, как твои дела? - неожиданно ворвавшись в его коварные планы на будущее, прозвучал вопрос Вятского.

Глеб невольно нахмурился, обращая заинтригованный взор в сторону начальства, немало изумившись столь неожиданным на сегодняшний момент добродетельным любопытством. Подозрения на счет Вятского, преследующие Глеба с самого утра обострились, взвиваясь алым пламенем военных стягов над головой, жаль только понять пока не выходило, в чем же будет состоять подвох.

Михалыч, все так же молчаливо подпиравший стенку, раскрывать тайны не спешил, тихонько ухмыляясь в широкие усы. Из бокса высунулась башка Борьки и тут же убралась восвояси, скоро заприметив Вятского и потому, не решившись требовать подачи своего обеда поскорее.

- Пока не жалуюсь, - тряхнув плечами, словно бы сбрасывая тем самым груз навалившихся опасений, ответил Ивлев.

- А я тебя как раз ждал, хотел поговорить, - продолжил вести светскую беседу Леонид Григорьевич, с добродетельной улыбкой и отеческим жестом увлекая собеседника за собой по коридору. Глеб сопротивляться не стал, медленно пошел следом, внутреннее раздираемый любопытством, что же от него понадобилось старику, коль он так увещевает. - У тебя нет желания, прокатится до Москвы за счет салона?

Долго не выдержал таинственности, не сумел растянуть удовольствие, или может напротив, поспешил, потому что слишком мерзко заискивать перед простым рабочим. Истиной мог служить как первый вариант, так и второй, хотя в любом случае это не могло служить утешением, куда серьезнее перед ним встала проблема, как поступить, что ответить.

Возможность на сутки свалить из города, остаться предоставленным самому себе и без особых растрат снова ощутить песнь путешествия по бескрайним дорогам - одна мысль об этом манила. С другой стороны наверняка в конце пути его вряд ли будет ожидать что-то приятное, да и просто облегчать жизнь своему давнему обидчику так сразу не хотелось, нужно было хоть немного его позлить. Именно в таком ключе размышлял Глеб.

- Опять представителем?

- Ну да, - не стал спорить Вятский, наоборот обрадовавшись сообразительности подчиненного. - "Торекс-групп" хотят подписать с нами контракт, но нужно как следует посмотреть, что у них там и как...

Его домашность, не позволявшая ему с легким сердцем покидать родные пенаты так или иначе отяжеляло контакты с другими регионами, но каким-то образом отправляя на переговоры вместо себя зачастую совершенно левых представителей ему все еще удавалось заключать выгодные контракты и не прогореть. Подобная удачливость в делах просто поражала Ивлева, заставляя втихомолку кипеть от злости, собственные амбиции так науськивали его на какую-нибудь гадость для Леонида Григорьевича. Возможно, если бы ему представился на это хоть один шанс, он бы его наверняка не упустил, но судьба пока не отличалась к нему своей приятной благосклонностью.

- А почему это снова я? - из чистой вредности сухо поинтересовался Глеб, на самом деле в какой-то степени ощущая свое превосходство над другими, не оставлявшее его примерно с последних курсов родного университета.

- Ну, у тебя в этом уже имеется опыт, к тому же, как таковое дело там не серьезное, просто для престижа появится, следует...

- У меня машина сломана, - привел последний аргумент Глеб, внутренне при этом уже настроившись на поездку.

- Так езжай на моей, что она простаивает, - без труда прочитав согласие в лице собеседника, царственно предложил Вятский, вкладывая последний кирпичик в стену согласия.

После они наскоро обсудили подробности встречи и все что в ходе "переговоров" может потребоваться, после чего Глеб милостиво был отпущен домой, отдохнуть перед поездкой и подготовить к отъезду машину.

Белоснежная Subaru Impreza принадлежащая Вятскому пылилась в гараже практически на всем протяжении года, выезжая оттуда лишь в редких случаях, как например сегодняшний. Бессердечный к людям Ивлев ужасно зато сочувствовал изящному техническому средству, совершенно не понимая владельца, заставлявшего ее дни и ночи стоять без дела, отдавая предпочтение внедорожнику, пусть дорогому.

Может все дело было в его совершенно несносной любви к скорости и азарту, заставлявшим все чаще давить на педаль газа, чем проверять выносливость машины в непроходимой болотистой местности. Глеб жаждал пламенного горения адреналина в жилах, безумств летящей вперед дороги по которой, огибая повороты, плавно скользит машина. Вот что было его единственной вечной страстью, единственной любовью сравниться с коей не могла ни одна даже самая красивая и покладистая женщина, ни богатство, золотом рассыпавшееся у ног, ни положение, позволявшее свысока смотреть на всех вокруг.

Отправиться Ивлеву пришлось вовсе не вечером, а уже ближе к ночи. Он вполне мог бы спокойно выспаться дома, а с рассветом тронуться в путь, но ночные дороги манили его своей тишиной и далекими огнями, заснувших городов. Ничего не могло прельщать его больше, чем одинокое путешествие за рулем послушного автомобиля, разрывающего тишину ревущем мотором, подчиняясь любому движению его руки.

Позёмка, клубившаяся по пустынным полям у дороги, взвивалась точно мифический снежный дракон, высоко запрокидывая огромную голову, обнажая ледяные клыки в устрашающем оскале. Снежная крошка, танцуя в темных небесах под вальсовые напевы ветра, медленно ложилась на дорогу, размывая очертания спешащих в город машин, усыпляя усталых дальнобойщиков, уверенной рукой направлявших свои длинномерные большегрузы.

Subaru же высокомерно скользила среди них по мягко устланному снежному ковру, с царской непринужденностью оттесняя прочих легковесных товарок со своего пути. Мотор тихо мурлыкал от удовольствия, обволакивая и успокаивая водителя, сосредоченно, но не напряженно следящего за дорогой. Дворники мягко сметали налипшие ажурные снежинки, открывая обзор, а из приемника доносился мистически мрачный голос солиста группы "Пикник" Эдмунда Шклярского.

Чем дальше за спиной гасли огни ставшего родным города, тем больше свободы приобретала машина, тем чаще стрелка спидометра отклонялась вправо, тем сильнее разливался огнем адреналин в крови ночного гонщика. Единственное, что доставляло некоторое недовольство, так это вдруг начавшая наваливаться усталость. Недосып последней недели, связанный с разгульной жизнью молодого мужчины, жаждавшего приключений, проявился во всей красе.

Пришлось остановиться у заправки и озаботится приобретением кофе. Попил там же, слегка морщась и прихлебывая горячий напиток из простенького пластикового стаканчика. Продавщица вяло поглядывала на него из-за прилавка, желая похоже только одного - скорейшего завершения смены и возможности отправится домой, в то время как ее коллеги-заправщики жаждали банально оказаться внутри помещения.

Глеб сделал последний глоток, поглядывая в широкое окно, и выбросил стаканчик в урну. Едва заметно кивнув даме за прилавком, вышел в морозную ночь, бодро вдыхая насыщенный ледяными искорками воздух. Морозец рисовал узоры по стеклам, заставляя потрескивать хлипкие ветки голых деревьев под натиском легкого дуновения. Снег хрустел под ногами, а провода вяло покачивались, ссыпая иней на укрытый пушистым покрывалом асфальт.

Дверь тихонько хрустнула свежим ледком, распахивая перед водителем теплое чрево машины. Ивлев благостно опустился в мягкое кресло, особенно приятным показавшееся с мороза. Ключ проворно повернулся в замке, зажглись датчики, Subaru благостно замурчала, готовясь продолжить намеченный им обоим путь. Послушная, трепетная, она повиновалась каждому движению руки, безоговорочно следуя ему, не пытаясь прекословить. Ни ледяная корка, ни пушистые настилы снега не могли ей помешать исполнить свой долг.

Мелодично зашуршали дворники, сметая запорошившие лобовое стекло снежинки. Из динамиков доносилась знакомая мелодия, машина медленно выруливала с заправки на трассу. Только вот тяжесть в глазах никуда не делась, напротив еще больше приобретала над ним власть.