Путь в отражениях

И вот тут началось невообразимое, вокруг них набралось десяток, а то может и сотня людей, преодолеть плотное кольцо которых, сжимавшее их все больше вокруг носилок, оказалось невозможно. Роженица истошно закричала, санитары прикрутили ее резиновыми ремнями к каталке, а фельдшерица, во всяком случае Глеб решил, что это была именно она, вооружившись каким-то тесаком начала с ловкостью маньяка резать одежду на пациентке.

- Тужьтесь, тужьтесь, - сладким голосом вещала она.

И прежде чем Глеб успел хоть как-то вмешаться острие коснулось огромного будто раздувшегося как большой воздушный шар пуза и тот сдуваясь с тихим свистом, выбросил из себя тучу цветных экзотически ярких бабочек. Они трепетали своими изумительными прекрасными крылышками, летали над всем этим действом, садились на людей и медперсонал. А роженица счастливо плакала, тут же принявшись давать каждой имена, неизменно добавляя при этом отчество отца.

Ивлев же почувствовал себя при этом до странности двояко: ему одновременно была понятна радость женщины, и в то же время по телу бродили мерзкие мурашки от всего этого странного зрелища. Он быстро сделал шаг в сторону, в очередной попытке уйти, но на этот раз его уже некому было задерживать, все люди, а так же остальной медперсонал куда-то исчезли сами собой. Да и родильный дом больше не походил сам на себя, скорее это была какая-то светлая абсолютно пустая комната со стоящими в центре носилками, края которой слегка подрагивали и расплывались в очертании.

Решив, что это граница видения, во всяком случае именно так Глеб теперь называл про себя все эти странные места куда попадал в своем сне, он двинулся в ту сторону. Не слишком уверенный в себе, он все же легонько коснулся стены пальцами. От них тут же побежали волны, мелкие, быстрые, как от камушка брошенного в пруд. Ни холод, ни тепло он не ощутил при этом, да и вообще, только сейчас осознал, что в основном воспринимает окружающий мир двумя органами чувств: слухом и зрением, впрочем, с его стороны для сновидения это было вполне характерно, если не сказать правильно.

Как бы то ни было, мучиться неизвестностью, замерев у этой стены, и ожидая чего-то под шепот недавней роженицы он не стал. Шагнул, всего на секунду позволяя себе закрыть глаза, но когда увидел, что находится по ту сторону, первым порывом было закрыть их снова и больше не открывать до тех пор, пока не вернется туда, откуда пришел. В пустоте, в бездне тьмы, по-другому он не смог бы назвать лучше место, где оказался, висел жуткий монстр, весь черный и блестящий, точно скорпион, только вот глаз у того было куда больше, как ног, клешней и ядовитых жал. Кроме того, он что-то ел, смачно хрустя, и почему-то Ивлев был уверен, что блюдо не было вегетарианским.

Глеб порывисто шагнул назад, решив попытать счастья где-то в ином месте, вернувшись к роженице, но сделав это, тут же не без изумления узрел прямо перед собой обыкновенную стену, оклеенную обоями в тонкую полоску. Сзади что-то тихонько хлюпало, протяжно стонало и жарко дышало. Стоять спиной было как-то волнительно и в тоже время пугающе, он в очередной раз резко развернулся и не без иронии над собой осознал, насколько оказался смешон, не разгадав вовремя столь характерные звуки. Вакханалия на площади одной городской квартиры с огромннейших размеров комнатой. Впрочем, относительно этого он себя довольно быстро утешил тем, что такое восприятие вполне очевидно после монстра из предыдущего видения.

Множество обнаженных тел мужчин и женщин разного возраста и телосложенья, абсолютно увлеченных друг другом, в то время как один единственный подросток - парнишка лет этак семнадцати - испуганно забился в угол не в силах смотреть на все это действо. И вот странно, заметив его среди всего этого множества разврата, Ивлев неожиданно осознал, что в какой-то степени может понять этот страх. На картинках журнала или в фильмах для взрослых это всегда старались преподнести как-то эротично, красиво, здесь же того и в помине не было. Совершенно необузданная страсть и животные инстинкты тонули в грязи и безразличии ко всему общечеловеческому, они копошились, точно червяки в теле сдохшей кобылы и от этого действительно становилось мерзко на душе.

Ему, в последнее время так яростно тяготевшего к отношениям без напряга и обязательств, да к тому же уже давно перешагнувшего барьер неопытного юноши, все же стало настолько противно от этого зрелища, что он уверенно шагнул в сторону, с сожалением подумав о том пареньке, для которого сделать ничего все равно не сможет. Марина где-то среди хаоса сновидений и легкое беспокойство не оставляло Глеба. Только на задворках сознания, прежде чем он оказался в ином месте, мелькнуло острое понимание того, о чем говорила Самохина на счет того, чем помогала Марина ему самому и всем прочим людям города. В этот момент он отчетливо вспомнил, что за все время их семейной жизни ему ни разу не снились кошмары, а решение всех проблем Глеб по обыкновению всегда находил именно во снах.

Однако вдоволь подумать об этом он не успел, так как в очередной раз оказался где-то в другом сновидении, неизвестно кому принадлежащем. За спиной сурово хлопнула дверь, отрезвляя. Лекторий был полон студентов, тут же поднявших на него свои встревоженные взгляды, в то время как сидящие за столом преподаватели взирали скорее осуждающе.

- Опаздываете, молодой человек, - недовольно пробасил один из них с орлиным носом и выразительными глазами.

- Извините, - чисто автоматически попросил прощения Глеб.

И в этот миг сзади донесся характерный звук открывающейся двери. Появился еще один студент, да так испуганно влетел в аудиторию, что едва не сбил на лету стоящего напротив Глеба. Это был ботаник: весь такой дерганый, взъерошенный из-за опозданья, с тяжеленной сумкой, полной книг и конспектов, и конечно же в круглых очках. При его появлении преподаватели только осуждающе покачали головой, заставляя покраснеть того, как маков цвет, что могло показаться, будто он даже весь сейчас спечется от стыда.

- Берите билет.

- Да, - охотно тявкнул припозднившийся студент, чуть снова не сметя на своем пути зазевавшегося Ивлева.

На столе экзаменаторов на прямоугольнике бумаги различимы были совершенно несуразные каракули, понять которые было просто невозможно. Зато эти самые значки привели в неописуемый ужас ботаника, казалось того сейчас удар хватит.

Глеб тоскливо посмотрел в его сторону, бросил взгляд на аудиторию, отчего-то впервые испытав грусть от того, что годы его собственной учебы невозможно вернуть и просто вышел через дверь в коридор, отчего-то уверенный, что окликать его никто не станет, как и задерживать. Все так и случилось, ведь сон принадлежал не ему самому, а тому опоздавшему студенту на нем он и был завязан.

Эти бесконечные скитания начинали его серьезно утомлять, а Марина где-то среди этого, ему поскорее хотелось отыскать уже ее и вернуть камень, потому что Отражение вовсе не казалось отличным местом для развлечения. Размышляя об этом он успел пересечь шумный магазин с косметикой и парфюмерией, забитый под завязку дамами всех возрастов, после чего прокатился немного в вагоне метро, едущем по трамвайным рельсам над водой и чуть было не утонул в широкой реке, дно которой было до того кристально чисто, что сразу становилось понятно - это не может быть реальностью. И вот, когда он уже окончательно, казалось, выбился из сил, судьба подкинула ему подарок.

Он и сам не понял, как оказался внутри гоночной машины на месте водителя, успев осознать только то, что необходимо браться за дело, иначе влетит на полной скорости в какое-нибудь препятствие. Мотор ревел, из-под колес взвивался жаркий песок, впереди и сзади были яркие машины соперников, а штурман диктовал маршрут. Это на удивление оказалось легко, он и сам от себя не ожидал такого. И все же азарт происходящего захлестнул настолько, что из головы буквально выветрились все сомнения. Ивлев стремился к победе обходя на каждом повороте соперников, он жаждал ее, как жаждет глотка воды умирающий от жажды.