Путь в отражениях

- Это камень накопитель силы Владычицы Отражения, в нем ее мощь. Когда Марина выбросила его в реальность, то ее преимущество перед лярвой пропало. И похоже она оказалась слабее и теперь затерялась среди эфемер Отражения. Ты должен найти ее там и вернуть камень, тогда она сможет привести все в порядок и вернуться.

- Лярва? Эфемеры? Отражение? - вперив взгляд в собеседницу, переспрашивал он, злясь на себя за то, что и в правду пытался понять все то, что та говорила. Снова потянуло на улицу, прочь из квартиры. Уверенность, что как только проделает это, все исчезнет, наваливалась со страшной силой. - О чем ты говоришь? Это все какой-то бред!

- Еще раз говорю тебе, Отражение - это мир иллюзий и желаний всех людей, там оживают наши мечты и страхи, но сами мы туда попадаем только во сне. Блуждаем среди собственных эфемеров - энергетически-эмоциональных следов нашей жизни, воплощаемых в разного рода картинах, которыми мы и считаем сновидения, - терпеливо начала разъяснять Самохина, беря себя в руки от того, что чувствовала необходимость убедить его в реальности всего происходящего, не зная о том, что тем самым вносит еще больше сомнений в его душу. - А лярвы - это как бы ожившие наши самые страстные желания, которые постепенно обретают над нами все больше власти, завладевают и даже могут убить забрав все силы. Вот с ней ты сегодня и встретился. А если бы не Марина ты бы не выбрался...

- Хватит! - резко оборвал ее Ивлев. - Все это бред! Вызывай полицию и скорую, а я ухожу, - рыкнул он и стремительно выскочил за дверь, так скоро, что казалось будто бы прошел сквозь нее.

Подъезд он преодолел так же скоро и незаметно, очнулся только оказавшись в спасительной полутьме салона машины. Рухнул на водительское сиденье и закрыл глаза, откинувшись на спинку кресла, принявшись ждать. Прошло пару минут, может больше, но ничего не изменилось для него. Снова вышел из автомобиля, сделал вид, что счищает нападавший снег, но картинка вокруг не поменялась. Саданул со всей силы по колесу, боль стрельнула от носка до самого колена, молнией, но он не проснулся. Вернулся в машину, откинулся на сидении прикрыв глаза рукой.

Неприятные мысли начали терзать его с новой силой. Хотелось сбежать, сесть и уехать, но не мог. В конце концов решив, что даже если это сон - то совершенно не значит, что здесь можно вести себя подло. К тому же, если это действительно все нереально, как он думает, то и бояться ему нечего. Только вот гаденькая мыслишка где-то глубоко в сознании свербела о том, что это вполне все натурально и ему может опять предстоять очередная встреча с лярвой. Воспоминания о тянущих из него силу когтях: заставили внутреннее содрогнуться.

Чертыхнулся и силой воли заставил себя раскрыть глаза, отвести руку. С губ непроизвольно сорвалось еще пара заковыристых ругательств. Тяжело сглотнул комок в горле, вперив взгляд на то, что простиралось за пределами машины.

Малиновое густое точно кисель марево, в котором, вяло двигая множеством лап, плыли сгустки чего-то фиолетового, похожего на сто раз пережеванную жвачку. Да и его автомобиль немало изменился внешне напоминая больше помесь ракеты и каракатицы, только внутри салон оставался практически тем же самым.

Он был во сне. Снова. Хотел того или же нет, но уже был здесь. Глеб сосредоточено выдохнул, стараясь прийти в себя, осмыслить дальнейшие действия. С трудом представлял как возможно было выбраться оттуда, где находился, а уж тем более каким-то образом отыскать Марину, которая по сути опираясь на слова Самохиной должна была еще быть жива и существовать во снах. Даже думать об этом казалось верхом сумасшествия, но необходимо было отталкиваться хотя бы от чего-то, чтобы и вправду не свихнуться. Поэтому, приняв за основу объяснения бывшей одногруппницы Ивлев начал мозговой штурм возникшей проблемы.

Внезапно опомнился и начал шарить по карманам в поисках камня, осознав, что если он уснул - нет гарантии что окажется у него. Все было пусто, зато на панели сам собой проявился овал бирюзы на серебряной цепочке, отливая мистическим сиянием. Неуверенно коснулся его рукой, боясь, что видение испарится так же как и появился, но нет, он был таким же как и в реальности - чуть прохладным, твердым. Покрутив его еще немного в руках, Глеб убедился, что накопитель никуда все ж пропадать самовольно не собирается. В итоге не придумал ничего лучше, как просто нацепить его себе на шею, чтобы в дальнейшем быть уверенным в том, что не потеряет.

Вялость "жевательных резинок" мерно плавающих перед стеклом навевала сонливость. Не без трепета медленно повернув ключ в замке, сглотнул, прислушиваясь, но единственное, что удалось различить, так это мягкую вибрацию под собой. Двигатель, если он конечно был в этом чудном агрегате, урчал точно ласковый котенок, протяжно, дрожаще. Гораздо сложнее оказалось с управлением, потому что руль оказался непригодным ни для чего иного, только чтобы за него держаться, вцепившись до побелевших костяшек пальцев. А сделать это было просто необходимо: как только Ивлев осторожно надавил на одну из двух педалей по идее долженствующей носить роль газа, "недоракета" понеслась чуть ли не со скоростью звука, разрывая своим носом-острием вязкое марево.

Казалось, это розовое месиво никогда не кончится, он все летел и летел, а может точнее будет сказать плыл, а потом как-то вдруг выпал оттуда, рухнув прямо на песок с высоты не меньше чем несколько метров. Как ни странно, после падения ничего не болело, Глеб с трудом выбрался из покореженной машины, внимательно оглядываясь вокруг. Ничего кроме песка и палящего над головой солнца поначалу не заметил, да и "кисель" куда-то пропал, точно его и не было. Впереди простиралась бескрайняя пустыня, по которой ему предстояло пройти неизвестно сколько.

Ивлев не без сожаления перевел взор на потерявший пригодность в песках агрегат, всерьез расстроившись от того, что не сможет преодолеть все это бесконечное расстояние благодаря нему. Ничего похожего на бутылку с водой у него не наблюдалось. С тоской подумав в последний раз о том, как бы было замечательно если "недоракета" превратилась во что-то полезное типа хотя бы квадрацикла, как та тут же подчинившись его мысленным призывам начала преображаться. Причем именно такого какой был нужен, с широкими колесами способными проехать по рассыпчатой песчаной площади, бесстрашно преодолеть барханы.

С радостью усевшись за руль, он однако не без опаски поворачивал ключ в замке, страшась любого подвоха, которого так неожиданно могла подкинуть ему эта машинка. Обошлось, все в квадрацикле работало, как того следовало ожидать, только это путешествие оказалось до безобразия коротким, так как буквально преодолев один единственный бархан, и чуть было не натолкнувшись на изможденного работой странника в одной лишь набедренной повязке, из последних сил пытавшегося что-то откапать скрюченной истертой до дыр лопатой в груде песка, Глеб внезапно оказался на широкой заасфальтированной дорожке у трехэтажного светлого здания.

И тут дикий ужасающий душу женский крик заставил его внутренне содрогнуться.

- За тот край! - гаркнул хлипкому напарнику здоровенный парень, облаченный в форму санитара, вытаскивая из "скорой" носилки на которых разрывалась от стенаний и криков беременная баба лет этак около сорока.

Ее тихо пыталась успокоить молодая девушка в беленьком халате, в то время как водитель флегматично наблюдал за извлечением пациентки, расслабленно пожевывая фильтр раскуренной сигареты. Ивлев как-то сразу растерялся, совершенно не понимая как он здесь оказался и что такое вообще происходит. Очередной протяжный рев роженицы лишь добавил страха в его растревоженное сознание, но не отрезвил.

- Доктор! - резко выкрикнула она, неизвестно как успев извернуться на носилках и ухватить его за руку. - Не оставляйте меня, пожалуйста.

Хватка у нее была невообразимо сильной для женщины особенно, такую бы стоило иметь боксеру или грузчику. Об этом подумал Глеб, еще только сильнее растерявшись от ее столь внезапной просьбы, и видимо потому безвольно следуя за носилками. Белый халат медленно колыхался при ходьбе, на шее болтался неизвестно откуда взявшийся стетоскоп. Только в преддверьях въезда в родильное отделение, чуть не ополоумев от какофонии бросившихся в его уши криков будущих мам, ему удалось оторвать цепкие пальцы роженицы от своей руки.