Страница 18 из 80
Но тут снова накатило микроясновидение. Когда Калюжный приподнялся, вытянулся и сказал: "Мужики, огонёк!" - я уже знал, что он это скажет.
Испытатель N6
Честно говоря, хреновато мне было.
От слова "совсем".
И рвать не рвёт, но мутит. Когда подкатит - остановишься на минутку, подышишь - вроде, отпускает. Ну и стараешься держать себя в форме - не годится салагам думать, что я тут расклеился, как Багров. С чего худо, не понимаю. Вроде ягод этих гадских съел самую малость.
А живот болел - сил нет. И крутило, и резало - как ножом... То отпустит, то снова. Спасибо, Разумовский эту штуку с углем придумал: вроде слегка полегчало. Но когда начало темнеть, холодно стало - прямо уши к башке примерзают, шерсть на всём организме встаёт дыбом.
И противно, когда к шкуре что-то прикасается, даже одежда. Ползут такие колючие мурашки. И ломит везде, будто накануне вагон кирпича на горбу перетаскал.
А тут ещё наступает ночь, долбись она конём - и мы все наблюдаем две луны. И Калюжный, расперемать его, сучёнок, делает бровки домиком, спрашивает:
- А чё, Витёк, в Индии всегда две луны, да?
И Разумовский с улыбочкой говорит:
- Сейчас Витя скажет, чтобы мы не совались с комментариями, потому что не астрономы, - и Багров, кулацкий подпевала, хихикает.
Засранцы... и без них тошно.
- Ша, - говорю, - салаги. Решили уже: не Индия. Где там у нас две луны-то? На Марсе, опять же?
Разумовский говорит:
- Решили уже, Витя: не Марс. Я уверен, мы вообще вне пределов Солнечной системы. Может, и Галактика не наша... кто знает, как прошёл этот пространственный прокол?
- Ах, ты ж, Господи, - говорю. - Послушать тебя, Артик, так ты прямо Эйнштейн! Что, теорию относительности выдумал?
А Разумовский продолжает:
- Есть у меня одна гипотеза... - ну тут уже все начали ржать, никто ему говорить не дал. Гипотеза у него... Выискался тут, физик-атомщик! Вот учёные-то из "Иглы" забыли с ним посоветоваться - он бы им объяснил, что почём, ясновидящий наш...
С одной стороны, неглупый парень. Но с другой, как заведёт иногда - и не заткнуть его. Нет, я скажу, излишняя начитанность людей портит. Воображение у них такое появляется, что все кругом - быдло, а они сами - гибрид Ломоносова с Менделеевым, только без таблицы.
В армии это - не дело. Дисциплина хромает.
Я так, немного, об этом намекнул, все, вроде, согласились, даже Разумовский, а кругом тем временем совсем стемнело - и разговаривать вовсе расхотелось.
Комары здешние жрут, как зараза. Как иголки втыкают, злые, хуже цепных псов. А Разумовский у них ещё ножки считал... Да не плевать ли, сколько там у них ножек, когда у них хобот длиной с булавку! Хорошо ещё, что дыма боятся, как и наши.
И холодрыга. Прямо колотит, сижу - и зубы держу, чтобы не лязгали. И живот крутит. На тот берег, в темнотищу эту смотреть тошно, а вверх посмотришь - в животе ещё хуже, прямо выворачивает от здешнего неба, от лун этих, хотя днём было вполне ничего. И в лесу - конкретно жутко.
Я вот что скажу: прямо жалко, что среди моей группы ни одного деревенского нет. Сланцы-то мои, может, и не особо город, но всё ж таки не деревня. Дома потому что блочные, водопровод, газ, туда-сюда... свою привычку даёт. Так что я, получается, горожанин. И салаги мои - горожане. В лесу бывали только за грибами, на рыбалку и на шашлыки ездили. И если попадают в лес вот так вот, без ничего - всё кажется страшно.
Непонятно потому что. Вот шуршит кто-то за кустами - какая там падла шуршит? Может, мышь, а может, волк - почём я знаю-то? Или завыло-заскулило что-то, так жалобно прямо, будто душат его - что это за хрень? Может, птица эта тутошняя, ящеричная, а может, зверюга кому-то горло грызёт. И спросить не у кого - группа моя сидит, как зайчики, в кучке, жмётся к костру, сами не в курсе. Разумовский ладони греет, Калюжный ветку стругает, Багрову по нужде отойти - и то неуютно. Солдаты... орлы...
Сидим - беседуем, как нам спать не хочется. Каждый лицо сохраняет, уссаться и не жить!
И тут издалёка, оттуда, где река поворачивает, кто-то так: "Цвир-ррь!" - звонко так, тоненько, как канарейка. Калюжный оторвался от ветки, посмотрел, потом привстал, ещё посмотрел - и говорит:
- Мужики, огонёк, бля буду...
Все повскакали, уставились. По реке туман плывёт клочьями, темень, костёр больше дымит, светлячки мельтешат, луны тусклые - а там, вдалеке, на излучине, и вправду светится что-то. Свет белый, ровный - круглая точка, прямо похоже, что фонарь там висит. Но вроде как невысоко над землёй.
Багров говорит:
- Не светлячок. На одном месте всё время, - будто ему кто-то сказал, что светлячок.
А Разумовский:
- Яркий свет. Электрический?
- Чёрт его знает, - говорю. - Непонятно. И я ближе к повороту подходил, чем вы, но, вроде, ничего такого не видал. По-моему, нечему там светиться.
Калюжный шмыгнул носом, говорит:
- Может, правда, рыбаки? А?
- С сильным фонарём? - говорю. - Они б ещё прожектор туда припёрли, мудачьё, чтобы рыбе было повиднее!
Ухмыляется, дерево:
- А хрен их разберёт, индейцев!
Разумовский говорит:
- Если Витя ничего такого не видел, значит, фонарь принесли. Я не думаю, что это - естественный свет. Мне кажется, в природе так светиться нечему.
Я подумал.
- Ладно, - говорю, - ша. Надо пойти и посмотреть.
И все на меня уставились, морды вытянутые, замученные и перепуганные, но обнадёженные какие-то. У меня в голове мелькнуло: круто их свернуло за один день...
Калюжный башкой помотал:
- Куда ночью? Хрен знает, что там светится и зачем зажгли. Может, таких долбоклюев, как мы, приманивать. Ты знаешь, что там за перцы, с фонарём, ёлки?
- А что, - говорю, - ночью перцы, значит, могут нас макнуть, а днём - с пирогами встретят, по-твоему? Ты ж моя радость, Калюжный, скажи ещё что-нибудь умное!
Багров говорит:
- Не-не, сейчас не надо туда идти! Серёжа прав, на фиг!
А у Разумовского вдруг появилась какая-то сумасшедшинка в глазах.
- Нет, ты прав, - говорит, - ты прав, Витя. Днём мы, быть может, и не найдём это место. Ты же не видел ничего, похожего на источник света, когда туда ходил... Надо посмотреть сейчас. Предлагаю так: Денис и Сергей останутся у костра, будут поддерживать огонь, чтобы нам было хорошо видно, куда возвращаться - а мы с тобой пойдём вперёд и поглядим. Как ты на это смотришь?
- Я, - говорю, - на это смотрю строго положительно. Динька со своим животом идти не сможет, пусть сидит, а Серёга остаётся за старшего и охрану: он боксёр, у него нож... и дубина. А мы сходим.
Артик вдруг улыбнулся, будто я ему штуку баксов предложил за так, а остальные двое переглянулись. И Багров сказал:
- Не хочу, чтобы вы уходили!
- Ша, - говорю. - Приказы не обсуждаются, ясно, нет?
Калюжный скорчил рожу - и я ему сказал, пока он не начал выступать:
- Чего, хочешь поспорить? Ну, давай, ты будешь принимать решения! Давай! Не вопрос! А я погляжу. Только ты учти, мудачина: ты одно решение уже принял самостоятельно: мы все сюда случайно попали, только ты - по доброй воле, ёпт! А тебя предупреждали. Так что все уже поняли: ты не то, что выход, ты дырку в собственной жопе без указателя не найдёшь.
У Калюжного ноздри раздулись, и тут Разумовский сказал:
- Сергей зажёг огонь.
- Ага, - говорю. - Прометей, итить... Зажёг - пусть поддерживает. Я же не говорю, что от него пользы нет или смысла в нём - но выдрючиваться он дома у мамы мог. Тут нельзя: тут положение чрезвычайное. Если мы сейчас начнём причиндалами меряться - разбежимся или раздерёмся к псам свинячьим, и сказочке нашей конец. Я всех слушаю. Но кто-то должен командовать, чтобы итог был всей вашей трепотне, ясно?
Артик говорит:
- Согласен, - и Багров кивает.