Месть женщины

Уже минуло двенадцать дней с той ночи, как исчезла Маджи. Исчезла бесследно, не оставив никакой надежды на то, что он когда-нибудь ее снова увидит. Это полное отсутствие надежды в конце концов и выбило Бернарда Конуэя из колеи. Полиция старалась делать хорошую мину при явно никуда не годной игре. Джекоб Уэбстер потребовал еще пять тысяч на расходы. В его голосе Бернард уловил пессимистические нотки, хотя детектив и божился, что непременно отыщет Маджи. И добавил: живой или мертвой. Последняя фраза вывела Бернарда из себя. Он обозвал Уэбстера старым дерьмом и педрилой и пожелал, чтоб у того отсохли яйца. Но тем не менее послал чек, велев взять под наблюдение папашу, то есть этого мистера Смита-Ковальски, а там черт его разберет. Похоже, он на самом деле какой-то шпион — держится хладнокровно и даже заносчиво, в панику не впадает, точно Маджи ему никакая не дочь и вообще никто…

Бернард приподнял голову и приоткрыл глаза — в спальню кто-то вошел. Если это один из нахальной журналистской братии, он покажет в объектив голый зад или что-нибудь еще похлеще. Пускай вся Америка любуется интимными местами техасского мультимиллионера, катящегося на дно благодаря собственной глупости. А вы можете держать под контролем свои страсти, господа соотечественники? Если да, вот вам мой голый зад. Ничего иного вы не заслужили.

— Молодой человек, перестаньте выставлять себя на посмешище, — произнес скрипучий старческий голос. — Наденьте штаны или, по крайней мере, прикройтесь простыней. Ваш отец очень недоволен тем, как вы себя ведете.

— А ты кто такой? — Бернард все-таки прикрыл ягодицы краем простыни и, подперев ладонями щеки, попытался сфокусировать на вошедшем взгляд. Бесполезно. Изображение двоилось, троилось и множилось, сливаясь в бесформенное серое пятно. — Плевать я на него хотел. И на тебя тоже.

— Зря. Потому что я мог бы оказаться вам очень полезным. При том условии, что вы прекратите наливаться виски и будете делать то, что я вам скажу.

— Ты? Ха, а кто ты такой, чтобы ставить мне условия? Мне, Бернарду Конуэю?

— Я бы на вашем месте принял душ и выпил крепкого кофе с аспирином. В противном случае я отказываюсь вступать с вами в какие бы то ни было переговоры.

Бернарду наконец удалось свести глаза в одну точку. Он сумел разглядеть высокого тощего старика благообразной наружности с копной пушистых серебряных волос.

— Эй ты, святые мощи, подойди-ка сюда, — велел он старику. — Физиономия твоя расплывается. Черт побери, кажется, я тебя на самом деле где-то видел. Да не бойся, иди сюда.

Старик повиновался. Теперь он стоял возле края кровати, опершись обеими руками на свою палку с тяжелым бронзовым набалдашником, и не мигая смотрел на Бернарда.

— Я знал тебя, когда ты еще ездил верхом на палочке и ел по утрам овсяные хлопья с теплым молоком, — сказал старик голосом, лишенным каких бы то ни было эмоций. — Если бы я не был знаком так близко с твоим отцом, я бы решил, что ты невоспитанный ублюдок. Вот до чего может довести человека неумение обуздывать собственные чувства.

Старик с сожалением поцокал языком и с выражением глубокой брезгливости на лице присел на краешек кровати. Бернард не без усилия встал, обернулся простыней и шатаясь побрел в ванную. Душ его взбодрил, мозги заработали. Старик молол что-то про какую-то сделку. Похоже, это касается Маджи… Старик? Так ведь это же Уильям Тэлбот, газетный магнат и пройдоха, каких не видел свет. Его отец, Джим Конуэй, связан с ним многолетней «дружбой», с точностью до наоборот повторяющей библейскую заповедь «око за око», то есть услуга за услугу. Тэлбот совсем недавно оказал семейству Конуэй услугу — в тщательно спланированной травле Эндрю Смита и его дочери имя Бернарда Конуэя упоминалось не часто и в не слишком оскорбительной манере. Даже наоборот — он выглядел настоящим мужчиной, эдаким преуспевающим бизнесменом, имеющим право пошалить в свободное от дел время. Современный Дон Жуан, то бишь плейбой. Дерьмо собачье, одним словом.

Он перекрыл горячий кран и теперь стоял под ледяной струей, со злорадством наблюдая за тем, как тело покрывается крупными жесткими мурашками. Тело плейбоя, любимца женщин, которому всегда везло в любви. Шикарный «роллс-ройс», мчавшийся по гладкому шоссе на предельной скорости и вдруг запахавший брюхом по камням. Он перекрыл воду и завернулся в халат. Итак, око за око. Интересно, чем он, Бернард Конуэй, может сейчас оказаться полезным этой хитрющей лисе Тэлботу?..

Он решительным шагом вошел в спальню и увидел возле кровати столик-каталку, на котором стояла большая чашка с дымящимся черным кофе для него и другая, поменьше и с чаем, для Тэлбота.

— Итак, мне кажется, вы уже почти готовы меня выслушать, мистер Конуэй, — подал голос Тэлбот из кресла в углу, где он сидел, сложив ладони домиком и упершись подбородком в кончики пальцев. — Прошу вас присесть и выпить кофе. И не бросайте на меня нетерпеливые взгляды. — Он усмехнулся одними губами. — Понимаю, вы бы сейчас с удовольствием набросились на меня, рассчитывая вытрясти вместе с признанием душу. Но вы этого не сделаете, поскольку отдаете себе отчет в том, что душу из такого старика, как я, можно вытрясти в одно мгновение, но вот что касается признания, с этим, как вы понимаете, дело обстоит несколько иначе. Тем более что мое признание без моего согласия сотрудничать с вами вам ровным счетом ничего не даст. — Старик вынул из кармана пиджака платок и не спеша промокнул вспотевший лоб. — Прежде чем начать наш разговор, снимите трубку и позвоните этому вашему чересчур ретивому сыщику. Скажите, что вы отказываетесь от его услуг, ибо ваша… знакомая нашлась и вообще она никуда не пропадала — просто втайне от всех уехала погостить у своей близкой подруги.

— То есть как? — У Бернарда буквально отвисла челюсть. — Вы хотите сказать…

— Я хочу сказать только то, что сказал, — нетерпеливо прервал его Тэлбот. — Звоните же. Ведь вам так не терпится узнать, где ваша Маджи.

Бернард послушно подошел к телефону и снял трубку.

— Надеюсь, вы не лжете? — спросил он у Тэлбота, ожидая, пока его соединят с офисом Уэбстера.

— Мой друг, как можно заподозрить во лжи человека, посвятившего всю свою жизнь тому, чтобы Америка знала про себя истинную правду? Ай-яй-яй, молодой человек, вы, очевидно, забыли, как мы с вашим отцом обсуждали на вашем ранчо в Соскуихане, что сказать ему в телеинтервью по поводу трагической гибели вашего старшего брата? Как вам известно, вся страна рыдала у экранов телевизоров при виде неподдельного родительского горя. Ведь вся вина Джима-младшего, если вы помните, заключалась в том, что он был влюблен в эту…

Тэлбот замолк — Уэбстер наконец снял трубку. Бернард был немногословен. Дав указания, ограничившиеся пятью короткими фразами, он со злостью швырнул трубку и сказал:

— Этот субъект мне не поверил — я понял это по его тону.

— Ему ничего не останется делать, как поверить, когда он увидит в завтрашнем выпуске «Таймс» фотографии улыбающейся мисс Ковальски на фоне теплого южного моря. Присядьте, мистер Конуэй, я не привык смотреть на собеседника снизу вверх.

— Где она? — Бернард резко шагнул к старику, опрокинув столик с посудой. — Ты не уйдешь отсюда, пока я не узнаю, где Маджи.

— А я как раз за тем и пришел, чтобы сказать вам об этом, — Тэлбот вынул из внутреннего кармана пиджака бумажник и достал из него фотографию. — Полюбуйтесь на свою подружку. За эти две недели, что вы пропьянствовали, швыряя на ветер отцовские деньги, она отдохнула и воспряла душой и телом, поскольку наконец-то попала в окружение искренне любящих ее людей.

Он протянул карточку Бернарду. С нее улыбалась загоревшая, невероятно похорошевшая Маджи, босая и в бикини цвета зрелой рябины. Сзади нее, сколько хватал глаз, искрилась и переливалась на солнце морская бирюза. У Бернарда дух захватило — Маджи была такой желанной, и больше не было никаких сил жить вдали от нее.

— Немедленно едем к ней, — сказал он, не в силах оторвать взгляда от фотографии. — Я должен ей сказать…