Страница 47 из 70
– Нет, – говорит он, утягивая меня на кровать. – Тебе они не понадобятся.
* * *
Кросби Лукас – мой парень.
Я не единственная, кто ошарашен этим известием, но мне действительно плевать, что говорят другие. Ну, кроме Марселы, которая устроила мне нагоняй за то, что хранила от нее секреты.
Спустя два дня после провального ужина со спагетти превратившегося в разоблачение отношений, во время своего пятнадцатиминутного перерыва я сижу напротив Кросби за одним из крошечных столиков в «Бинс» и уплетаю булочку с корицей. Нэйт относит мое превосходное настроение к куче получаемых мной оргазмов, и я правда наслаждаюсь ими, но мое воодушевление в неменьшей степени вызвано утренним телефонным звонком из медклиники кампуса, в ходе которого меня проинформировали, что мои анализы чистые. Я этого и ожидала, но все же приятно получить подтверждение.
Под фартуком на мне водолазка, но я все еще дрожу от ворвавшихся в помещение вслед за вошедшим посетителем ноябрьских ветров.
– Брр, – говорю я, проводя пальцем по оставшейся на тарелке сливочно-сырной глазури. – Ненавижу холод.
– Серьезно? – Кросби кладет себе в рот последний кусочек булочки с корицей. – А я люблю зиму. С ней связан снег, День Благодарения, Рождество и Новый Год – это здорово.
– День Благодарения – осенью.
– Почти зимой. Главное, что зима – это классно, а ты не права.
– Ха, вздор.
Он ухмыляется.
– Ты собираешься домой на День Благодарения?
Этот праздник во вторник, и я планирую поработать сверхурочно, чтобы подсобрать деньги на рождественские подарки. По моим размышлениям, если я куплю дорогие подарки, никто не будет слишком сильно ворчать, когда я появлюсь поздно в Сочельник и смоюсь в полдень Рождества. Я люблю свою семью, но терпеть не могу рождественские традиции семейства Кинкейд в виде безостановочных перебранок, небольшого пожара и пиццы по переплаченной доставке, когда индейка неизбежно либо сгорает, либо исчезает.
– Нет, – отвечаю я, когда осознаю, что Кросби ждет ответа. – А ты?
– Да. Я поеду, а сразу после присоединюсь к парням на «тренировочных встречах».
– Это на следующей неделе?
– Я говорил тебе об этом.
Так и есть, он объяснил, что они делали это каждый год перед Рождеством, чтобы проверить свои успехи и лишний раз напомнить себе, не расслабляться во время праздников. Видимо они ничему не учатся, так как каждый возвращается в январе, прибавив десять фунтов в весе и страдая от похмелья, но из-за трехдневного турне по соседним колледжам они возвращаются в Бернем лишь в пятницу.
– Помню.
– Я бы пригласил тебя на ужин, если бы мог вернуться, – говорит он, неверно истолковав мою отстраненность. – Я имею в виду, если ты правда этого хочешь, то все еще можешь поехать. Я отвезу тебя обратно на кампус и снова вернусь. Это займет лишь час, так что…
– Кросби, – прижимаю пальцы к его губам. – Это не проблема. Я просто думаю, как здорово было бы иметь собственную квартиру. Каково бы было не чувствовать каждый день запах тертого сыра?
Он с облегчением ухмыляется.
– Я привезу тебе объедки.
– Объедки, которые переживут ваши «тренировочные встречи»? Спасибо, но я пас.
– Что не так с Днем Благодарения? Если ты ненавидишь зиму, а День Благодарения отмечают осенью, то это должен быть безопасный праздник.
Я закатываю глаза.
– Ничто с моей семьей небезопасно. – Мои родители, как они любят выражаться «благополучные, дружные и бывшие». По сути, они – разведенная пара, в которой каждый проживает на своей половине дуплекса, они всем говорят, что ладят, но на самом деле ненавидят друг друга. Они развелись, когда мне было десять, и никто из них так повторно и не женился, но на каждый праздник оба приводят разных «половинок» в отчаянной попытке показать, какие они зрелые. Как единственный ребенок, марширующий на этом неблагополучном параде, я бы предпочла спрятаться в сарае и поедать червей, чем сидеть на ужине с какими-нибудь ничего не подозревающими «половинками», которым не повезло показаться на празднике в тот день.
Я поделилась этим с Кросби, глаза которого округлялись по мере моего рассказа.
– Это пытка, – говорю я. – В девяти случаях из десяти на столе даже не оказывается индейки. Если не…
– Привет, Кросби.
Мы поднимаем взгляд и видим трех девушек, которые выглядят так, будто только что сошли со страниц зимнего каталога. Они машут Кросби, держа в одной руке чашки с дымящимся горячим латте и присаживаясь за соседним столиком. Непроизвольно я мысленно переношусь в день нашего знакомства, когда Кросби сам пригласил себя присоединиться ко мне за ужином, но покинул меня, когда появился кто-то получше.
Тем не менее сейчас он лишь поднимает руку в неясном подобии приветствия и пьет свою воду, сфокусировавшись на мне.
– Если не что? – напоминает он.
Я качаю головой.
– Что если не что?
– Ты говорила, что на столе никогда не бывает индейки. Если не?..
– А-а. Эм… если она не оказывается жженой до углей, то совершенно сырой. Вообще-то они довели троих человек до больницы.
– Ты шутишь.
– Неа. А однажды мама так рассердилась на папу, что выкинула индейку на улицу, и ту переехал автобус.
– Скажи, что ты засняла это на камеру.
– Хотела бы. Но мои любимые – это два случая, когда индейка просто исчезла.
– Исчезла?
– Ага. В духовке был лишь пустой противень, а на столешнице лежала вилочка от птицы16. Я загадала желание, чтобы у нас была индейка.
– Дважды?
Я пожала плечом.
– Суть в том, что поездка того не стоит.
– А что на счет Рождества?
– Я поеду на автобусе в Сочельник и придумаю оправдание, почему должна вернуться на Рождество. Они знают, что я работаю, и обычно сами очень хотят мне верить. Ведь так им не приходится изображать «благополучных, дружных, бывших» дольше, чем требуется.
– Это очень печально, Нора.
– Расстояние спасает.
– Я не могла не подслушать твою слезливую историю об индейке, – говорит Марсела, подлетая и собирая пустые тарелки.
– Ты уже слышала ее раньше, – отвечаю я, узнавая в ее глазах знакомый блеск и надеясь пресечь в зародыше, что бы она там не замышляла.
Она наклоняется к нам.
– Так как на День Благодарения я буду в Мехико, почему бы нам не устроить собственный ужин Дня Благодарения с индейкой задним числом? Ты и Кросби, я и Келлан. Двойное свидание.
Она произносит «двойное свидание» излишне громко и явно, чтобы услышал Нэйт. Хотя необходимости в повышении голоса нет, ведь он в любом случае явно ловит каждое ее слово.
Я качаю головой и начинаю вставать с места. Перерыв окончен.
– Я не…
– Чем больше индейки, тем лучше, – говорит Кросби, не замечая моего убийственного взгляда. – Почему бы не сделать это прямо перед рождественскими каникулами? Таким образом, каждый поест немного индейки. – Он смотрит на меня и, должно быть, интерпретирует мой взгляд как очередные мучения с индейкой, поскольку начинает гладить мою руку, желая успокоить. – Не волнуйся, Нора. Я не спущу с нее глаз. Эта индейка никуда не денется.
Видя, что он невосприимчив, я перевожу взгляд на Марселу, которая самодовольно улыбается.
Пришло время закончить эту небольшую эмоциональную долгоиграющую войну, которую ведут они с Нэйтом.
– Знаешь, – говорю я, задумчиво постукивая по подбородку. – Целая индейка – это много для четверых. Почему бы нам не пригласить еще кого-нибудь?
Ее брови взлетают вверх, когда она понимает, к чему я клоню.
– Нет… – начинает она.
– Нэйт! – окликаю я. – Ужин с индейкой у меня дома. Вы с Селестией приглашены.
Он как раз полирует серебро, и я вижу, как изгибаются уголки его губ.
– Ни за что это не пропущу, – отвечает он.
Я широко улыбаюсь Марселе.
– Дело решенное. – Я максимально стараюсь притвориться, что меня не пугает ее убийственный взгляд. – Ты обслужишь их? Моя смена закончилась.
Она бежит за мной на кухню, когда я надеваю куртку.