Смоленский поход

- Ваше величество, я говорил вам тогда и повторю снова, я совершенно непричастен к этому ужасному злодеянию! Как раз напротив, я выслеживал тех людей из этого богомерзкого сообщества. И если бы у меня было еще хоть немного времени, я бы вывел их на чистую воду.

- А заодно получили бы контроль надо всем моим княжеством?

- Ну, тогда оно не было еще вашим. К тому же вы совершенно ясно показали, что не являетесь адептом этой организации. Так что тут мы с вами на одной стороне, и я полагаю, мы вполне могли бы поладить.

- Это вряд ли, после того как меня собиралась немного поджарить ваша инквизиция я очень плохо отношусь к папистам.

- Это досадное недоразумение, ваше величество, к тому же наш орден не имеет отношения к священному трибуналу. Там издавна заправляют доминиканцы, отношения с которыми у нас, скажем так, оставляют желать лучшего.

- Ладно, у нас будет еще время поговорить. Кстати, позвольте вам представить отца Мелентия. Он мой духовник, и в некотором роде ваш коллега.

Монахи смерили друг друга взглядами и довольно учтиво поклонились. Впрочем, все ограничилось знакомством, поскольку я кликнул стражу и велел им увести иезуита.

- Что скажете, батюшка? - спросил я иеромонаха, когда они вышли.

- Этот латинянин очень опасен, - задумчиво проговорил он в ответ, - а еще он много знает. Государь, ты и вправду думаешь его повесить?

- Вряд ли, во всяком случае, не сейчас. Он действительно много знает и может быть полезен.

- А что это ты говорил об инквизиции, да о костре?

- О, ваше преподобие, у меня очень плохие отношения с католиками. Когда-нибудь я расскажу эту историю, но не сейчас. Сейчас же, вы друг мой отправитесь к другому захваченному монаху и допросите его. Возьмите с собой дьяка, пусть записывает все что он скажет, я потом почитаю. Если то что он поведает, будет сильно отличаться от того что сказал падре Игнасио дайте знать немедленно.

Следующей ко мне на допрос привели Марину Мнишек. Она немного успела привести себя в порядок и умыться, впрочем, красоты у нее от этого не прибавилось. Сын ее по-прежнему был у нее на руках и с любопытством озирался по сторонам. Едва войдя, бывшая царица с пафосом произнесла:

- Ваше королевское высочество, перед вами единственный законный наследник русского царства!

- Ma dame, вы и вправду такая дура или прикидываетесь?

- Что!

- К чему этот дурацкий пафос? Вы прекрасно знаете, что единственный законный царь здесь я. Я государь божьей милостью и по праву рождения, а вы сударыня сами поставили себя вне закона этим глупым покушением на убийство помазанника божьего.

- Каким покушением, я ничего не знаю ни о каком покушении, - воскликнула Марина.

- Прямо таки и не знали, - саркастически ответил я и тут же решил сгустить краски, - а то, что бедный монах читал ваше письмо на соборе в присутствии иностранных послов, вы тоже не знали? Так что когда он упал пораженный вашим ядом, вся Европа узнала что у Екатерины Медичи, появилась достойная подражательница.

- Что, - залепетала она, - там не было никаких послов...

- Так значит, ничего не знаете? Ладно, теперь перейдем к этому несчастному ребенку. Я понятия не имею, кто его отец, но это явно не тот человек, которого венчали на царствие в Москве, ибо для этого он слишком мал. Кто бы ни был этот Дмитрий, его убили. У вас же сударыня была возможность вернуться домой, но царский венец вскружил вам голову. В тщетной надежде стать царицей вы прыгнули в постель другому проходимцу, который ко всему еще был евреем. С тех пор вы интригуете, воюете, подкупаете... кстати, а чем вы подкупаете своих сторонников? Молчите? Ну и ладно. Все что у вас осталось это этот мальчик, которого вы, несомненно, погубите. Скажите вам хоть немного дорог ваш сын?

- Вы негодяй!

- А вы дура! Будь у вас хоть немного мозгов, вы бы сейчас у меня в ногах валялись, вымаливая себе прощение.

- Царицы не валяются в ногах!

- Ma dame, на Руси только одна царица, это моя законная супруга принцесса Катарина шведская.

Неизвестно долго ли мы еще припирались бы, но раздался стук и в горниц вошел Вельяминов.

- Государь, гонец из Москвы прибыл с вестями, - тихонько проговорил он мне на ухо, косясь на бывшую царицу.

- Мы уже закончили, распорядись, чтобы пани Марину с сыном увели, да покормить не забудь, а то вон как отощали, кожа да кости. Потом позовешь гонца.

Бывшая царица вспыхнула от моих слов и, подхватив сына, собралась было выйти, но встретившись глазами с Никитой вздрогнула.

- Я тебя знаю, - проговорила она, - ты служил моему мужу... изменник! Ты же ему крест целовал!

Взъярившаяся женщина, оставив ребенка, подступала к моему кравчему, кляня его при этом последними словами и потрясая руками. Тот немного опешивший от такого напора пятился и наконец, кликнул стражу чтобы те увели озверевшую Марину.

- Вот ведь ведьма, - выдохнул он, когда брыкающуюся шляхтянку увели.

- И не говори, - усмехнулся я, - что там стряслось?

- Да я не сам не знаю, вроде как Рюмин вернулся из Стекольны.

- Понятно, а что там Заруцкий, говорит чего?

- Молчит пес, да еще ругается. Ты же его государь, на дыбу не велел пока, вот он кочевряжится.

- Успеем еще на дыбу. С Кирей что?

- А чего с Кирей, кается и просится отслужить вину.

- И что думаешь?

- Да ну его, ненадежный человек. Заруцкого с Маринкой предал, и тебя государь предаст.

- К тому же еще и дурак!

- Почему?

- Потому что обратно в Коломну кинулся. Прорвался бы в лес, может и не нашли, а так...

- Как повелишь с ним государь, в петлю или на кол?

- Слушай, вот не надо этих извращений восточных. Как по мне, так петли вполне станет.

- Добрый ты государь.

- А то! Ну чего мнешься, спросить чего хочешь?

- Государь, а что такое извращение?

- Тьфу ты, прости меня господи, сколь годов мужику, а он не знает что такое извращение! Изыди нечистый, иди вон у Анисима спроси, он точно знает.

Послание и впрямь было от Рюмина, он коротко сообщал, что вернулся от Густава Адольфа с хорошими вестями и личным посланником шведского короля. "Надо возвращаться", - подумал я. Вот только с этой царицей липовой надо что-то придумать.

На следующий день в собор Коломны по моему приказу привели Заруцкого и Марину в сопровождении стражи. Увидев атамана Мнишек, кинулась было к нему, но повисла на руках стрельцов.

- Не так быстро пани, - сказал я глядя на это, - у вас будет время.

Встречавший нас вместе с настоятелем и прочим клиром отец Мелентий встревоженно спросил:

- Что ты задумал государь?

- Ничего особенного, святой отец, повенчай их.

- Что?!

- Повенчай, говорю!

- Но она же царица...

- А будет атаманша. Ну, делай же, что тебе царь велит.

- Грех ведь...

- Батюшка!

Мелентий вздохнул и начал чин венчания. Заруцкий сначала попытался вырваться, но потом обмяк.

- Не можно, - хрипло сказал он, повесив голову.

- Чего тебе не можно?

- Не можно венчаться, мы уже венчаны.

Услышав это собравшиеся ахнули, а Марина закричала: - "Молчи!"

- Продолжай, - велел я атаману.

- Венчаны мы государь, уже год как, - обреченно выдохнул он.

- А Ивашка?

- Мой. Не убивай его государь.

- Поклянешься о том перед святыми образами?

- Клянусь.

- Все слышали, - громко спросил я, - Марина, ложно называвшая себя царицей, на самом деле венчаная жена казака и разбойника Ивашки Заруцкого и сына своего от него прижила!

- Мекленбургский дьявол, - простонала Мнишек, опускаясь на пол собора, - проклинаю тебя, и род твой до седьмого колена проклинаю!

- Совет да любовь, - бросил я, через плечо, проходя мимо нее.

Выйдя из собора, я велел седлать лошадей, пора было возвращаться в Москву. На этот раз ехали не торопясь. Впереди опять шли татары, но сам царевич Арслан ехал вместе со мной. Заруцкого и Марину везли следом, его в клетке, а ее с сыном на санях в окружении стрельцов. Вообще саней было много, на одних везли отбитое у воров добро, на прочих взятые с собой припасы. На ночь окружали этими санями лагерь и расставляли шатры. Проезжая знакомую деревню, Анисим с Никитой вздумали было повернуть, но я сделал страшное лицо и показал им плеть. Вельяминов смутился, а стрелецкий полуголова как ни в чем ни бывало завел разговор.