Ведун

- Если Нюше то ладно, против воли деда не пойду, - вздохнув, сказал я. - Вещи свои только из дому заберу, фотоальбомы.

- А нет там ничего, - криво усмехнулась тётка разбитыми губами. - Что следователи не забрали, то мы сожгли на заднем дворе дома. Альбомы тоже, зачем они нам?

- Сука, - с чувством сказал я и футбольным ударом ноги в голову вырубил тётку.

Какой бы тварью она не была, но характер сталь, хрен сломаешь. Закатив глаза, та завалилась на поломанный крыжовник, а я, сплюнув, пошёл к выходу. Тут меня ничего не ждало, и ничего для меня не сохранилось, всё подчистили. Выйдя через открытую калитку наружу, я посмотрел на знакомый синий «опель», который обогнал на дороге, и направился в сторону выхода с дач. Девушка-риелтор стояла у ближайшего перекрёстка и большими глазами смотрела на меня, а когда я к ней почти приблизился, она перевела взгляд за мою спину, её глаза в ужасе распахнулись, хотя куда больше и она воскликнула:

- Осторожно!…

Мгновенно обернувшись, я встретил грудью сноп картечи, что ударила в меня. Вернее защита встретила и отбила в сторону. В основном вверх. Степан стоял у калитки и держал в руках мою двустволку подаренную дедом. Я даже царапину на прикладе рассмотрел. С щелчком открыв патронник, он выстрелил дуплетом, и стал вытаскивать патроны. Взяв автомат, который продолжал висеть и покачиваться у меня на боку, я вскинул его к плечу, и хладнокровно прицелившись, дал короткую очередь. Пули пробили грудь и снесли верхушку черепа. Из спины брызнул фонтан брызг, запятнав машину, пули были разрывные, и дядька упал на спину, конвульсивно подёргиваясь. Подойдя, я поднял двустволку, протёр её платком и убрал в сумку. Хоть какая-то память от деда. Подумав, я вернулся на участок и пошёл к дому. Дверь была распахнута, так что труда попасть внутрь не ставило. К сожалению все три тайника были пусты, лишь в одном пару пачек патронов нашёл к своему ружью. Их тоже прибрал. Дело в том, что документов двустволка не имела, утеряны были и держали мы её в этом тайнике. Остальные ружья были в оружейном сейфе, их видимо полиция забрала после смерти деда. Я надеялся, что раз ружьё сохранилось, ещё что найду, но нет, выгребли всё подчистую. Не удивлюсь, что тётка и награды дедова продала, с неё станется.

Та ещё не очнулась, поэтому покинув территорию дачи, я перешагнул через труп Степана и заторопился к выходу. Своего кладбища дачи не имели, здесь рядом деревенька была. Если кто умирал, свозили туда. Тетка сказала, что похоронили здесь, значит на кладбище. Риелтор уже убежала, так что ничего мне не мешало покинуть дачные участки, хотя на звук выстрелов и стали выглядывать соседи. До деревни было километра полтора, тропинка вилась, на машине долго объезжать, да и мостик через овраг был пешеходный. Добравшись до кладбища, не встречая ни одной живой души, я стал осматривать надгробия, искал свежие могилы. Нашёл не сразу, но нашёл. Бабушка пережила деда на две недели. Пять с половиной лет как похоронили, зимой одиннадцатого года. Полгода выдержали после моей гибели.

Памятник был новеньким, из гранита, с изображением молодого деда со всеми наградами и Звездой Героя. У бабушки памятник был попроще, железный сваренный из арматуры крест и простая фотография в рамочке. Обе могилки были обнесены оградой, тоже из простых, места было мало, но скамейка имелась. В общем, было всё сделано аккуратно и хорошо. То, что о могилах заботится не тётка со своим мужем, а из ветеранского совета было ясно. На памятнике так и было написано, от боевых товарищей.

Пройдя по слегка заросшей тропинке к памятнику, я обнял деда, и прислонился лбом к изображению на граните, замерев так. Не знаю, сколько я сидел на карачках, но очнулся от глухого прокуренного покашливания. У открытой калитки ограды стоял очень старый мужчина, по ауре он давно перешагнул восьмидесятилетний рубеж. Да и знал я его. Обернувшись, посмотрел на ещё более постаревшее лицо ветерана-фронтовика, что проживал в деревне, они с дедом частенько сидели, самогону попивали, вспоминая прошлые времена, и поздоровался:

- Здравствуйте, дед Прокофий.

- Вот те так, - удивился тот. - Я, значит, сижу в засаде, жду, кто памятник придёт поганить, а здесь незнакомый мальчонка, что меня знает. Откель будешь-то?

- Не узнаёте? Это я, Егор. Я только сейчас смог вернуться.

- Точно Егор?

- Помните, я у вас в девяносто четвёртом зимой с крыши сарая свалился, и порося Гузю придавил? Он по всему двору потом носился, визжал.

- И правда Егор, - удивился тот и присел на лавочку, устало потирая колени.

- А что вы говорили про порушенные памятники? - нахмурившись, спросил я.

- Да понимаешь Егор, поставили памятник, поломали. Заменили, снова поломали. Сейчас вот этого красавца гранитного поставили. Три дня назад. Вот меня совет ветеранов и попросил проследить. Только я и сам собирался, ещё не хватало по просьбе такое дело выполнять. Всё же не чужой человек.

Дед спокойно скручивая самокрутку, пояснял причину своего нахождения здесь, да и крепкая трость тоже была не просто так, видимо вместо оружия приготовил, раньше дед Прокофий без неё ходил. То, что я смог опознаться и что я действительно Егор, деда, конечно, удивило, но особо он своих эмоций не высказывал. Егор так Егор. Старик вообще был на удивление флегматичным человеком. Вот сейчас он совершенно спокойно говорил о вандалах на кладбище. Причём приходят они именно на могилы бабушки с дедушкой. Редко, участковым было зафиксировано за пять с половиной лет, семь случаев, но бывает. Главное что все эти случаи были зафиксированы в разные временные промежутки. Первый вандализм произошёл почти сразу после похорон бабушки. Потом перерыв на пять лет, и вот за последние два месяца вандалы побывали на кладбище шесть раз.

- Почему не спрашиваешь, где сам похоронен?

- Да я даже не подумал, - как-то растерялся я, вопрос действительно удивил.

- Твой гроб в Сибирь отвезли, рядом с родителями похоронили. Дед твой так решил.

Я молча кивнул, и стал, щипая убирать траву на оплывших холмиках могил. Старик молча наблюдал, как я очищаю могилы и убирая всякий мусор. Мы так и молчали, пока я не закончил. После этого я поправил старый венок у бабушки, у деда не было, да и атеистом он по жизни был. Закончив с уборкой, я незаметно расставил вокруг оградки разных амулетов.

- Закончил, - скорее утвердительно сказал старик, чем вопросительно, после чего вздохнув и посмотрев на темнеющий небосклон предложил. - Идём ко мне, переночуешь. А я вернусь и всё же ночь досижу.

- Ненужно дед Прокофий, я здесь сигнализацию поставил. Кто придёт, мы увидим.

- Надёжная?

- Будь уверен, родные всё-таки. Расстарался.

- Идём тогда.

Старик с трудом, с кряхтением поднялся, не без моей помощи и мы, закрыв калитку, весь мусор я уже отнёс к контейнеру у входа, пошли к выходу с кладбища. Кстати, когда покинули его, то я заметил, что со стороны дач по тропинке быстро двигается несколько человек с фонариками в руках. Если тётка очнулась, а это наверняка так, то она могла сказать, где меня искать, умная стерва. Видимо это сотрудники правоохранительных органов. Далековато, не рассмотреть, а бинокль не достанешь, чтобы не насторожить фронтовика. Восемьдесят лет, а мозги у него на месте, шустрый.

К их дому, немного покосившейся избе на три окна, мы подошли уже, когда окончательно стемнело. На средине пути у меня в кармане завибрировал амулет. Достав его, я посмотрел на экран. На него шли картинки с магических камер на ограде.

- Техника, - с уважением протянул фронтовик, глядя на цветной экранчик. - Они? Бандиты? Возвращаемся?

- Нет. Это полиция, осматривают могилы, вот и тронули сигнализацию… Всё, уже осмотрелись, уходят. Нас вроде никто не видел, не должны указать, куда я пошёл.

- А что не так? Тебя ищут?

Старика я уважал, этот в полицию не побежит, хотя как раз в ней до выхода на пенсию и работал. Водителем. Справный мужик, поэтому я посчитал, что нет ничего плохого в том, чтобы рассказать ему о причинах моих поисков.