Страница 17 из 108
Глава V
Продолжение признаний Терезы
Некоторых женщин равнодушие отталкивает, им хватает характера порвать с мужчиной немедленно, как только они понимают, что больше не любимы. Мадемуазель Элеонора, не обладавшая подлинным достоинством, к их числу не принадлежала. Чем больше офицер пренебрегал ею, тем сильнее она цеплялась за него. Правду сказать, этот плут зашел довольно далеко в деле обеспечения своего будущего: приданое Элеоноры было так велико, что никто не решился бы пренебрегать им, так что любовник обрюхатил мадемуазель, дабы никто — даже дядя — не сумел помешать ему. Этот безумец имел наглость подарить ребенка и мне, — а ведь у меня денег не было. Разница в сроках составляла всего месяц, и я едва успела понять, в каком ужасном положении оказалась, как нашего офицера призвали назад, в полк, отправлявшийся в Америку. Понимая, что опаздывает, он полетел в расположение части на почтовых лошадях, в дороге простудился, заработал воспаление легких и умер.
Вообразите, мадемуазель, отчаянное положение двух вдов! Мы таились друг от друга, мучительно ища выход из положения.
Я могла, так сказать, отпустить вожжи, отдаться господину председателю, который потом наверняка признал бы ребенка, но этот человек был мне так отвратителен, что я не желала и думать о подобном. Господин Каффардо, с которым вы сегодня ужинали, давно вздыхал по моей хозяйке. Он попытался подкупить меня маленькими пошлыми подарками, ибо нуждался в моей помощи, и я ему не отказывала, тем более, что мне это было на руку в романе с офицером. Итак, между нами существовали дружеские отношения. Если бы этот рохля-великан не был так глуп и не получил столь ханжеского воспитания, превращавшего его в неофита в вопросах любви, будьте уверены, мадемуазель, он многим дал бы сто очков вперед — сложен-то он прекрасно! Он не слишком красив, но тут, думаю, дело в его здоровье. Я сочла, что он гораздо больше моего хозяина подходит для исполнения задуманного. Я воображала, что нескольких красноречивых авансов с моей стороны будет довольно, чтобы привлечь этого недотепу, потом мне следовало отдаться ему и заставить позаботиться о потомстве. Увы! Мадемуазель Элеоноре пришла в голову аналогичная идея. Моими стараниями господин Каффардо каждую ночь проводил несколько часов в ее спальне, но упрямо хранил целомудрие, а уж на мои заигрывания и вовсе не отвечал. Могу признаться вам, мадемуазель, что сопротивление господина Каффардо превратило мой расчет в настоящее желание. Я была уязвлена тем, что какой-то кретин пренебрегает моими прелестями: очень часто я провожала его к двери практически обнаженной, завернувшись лишь в широкий шелковый пеньюар — якобы от холода, а в действительности желая дать ему почувствовать нежное тепло упругого тела. Я без конца повторяла господину Каффардо, как счастлива мадемуазель Элеонора иметь столь учтивого кавалера.
— Чем же вы занимаетесь, проводя вместе долгие часы? — спросила я однажды ночью, задержав его у двери предложением полюбоваться всходившей на небе луной. — Вы наверняка предаетесь всяческим безумствам?
— Я?! О Боже, конечно, нет! Пока Господь не позволит мне законно насладиться прелестями мадемуазель Элеоноры, я не посмею даже прикоснуться к ней, если же, забыв о христианском долге, она пожелает отдаться мне, я не воспользуются женской слабостью!
— А если она станет говорить нежности… обнимет вас… вот так, шепча: «Мой дорогой, я умираю от любви к тебе, ты очарователен».
— Немедленно прекратите, мадемуазель Тереза! Фи! Разве можно вот так обнимать мужчин?
Потом он сплюнул и с брезгливым видом вытер губы. Клянусь честью, мадемуазель, я поняла, что все испортила и мне остается одно: свести все к шутке и продолжать говорить об Элеоноре. Одновременно я незаметно расстегнула две пуговки на его гульфике и… обнаружила там нечто безжизненное! Надежды мои рушились…
— Должна заметить, — вступила я в разговор, — что вы были большой плутовкой, мадемуазель Тереза!
— Что вы хотите, — философски ответила моя горничная, — нужда гонит нас вперед, заставляя быть изобретательными, а я обязана была думать о будущем ребенке. Итак, я ничего не добилась от презренного господина Каффардо: казалось, еще чуть-чуть, и он закричит, что его насилуют, и начнет драться со мной. Тут я решила изменить тактику и заявила ему, что расскажу мадемуазель Элеоноре о его верности, ведь я только хотела убедиться в его честности, прежде чем продолжить помогать влюбленным. К несчастью, упрямец все рассказал мадемуазель Элеоноре, и она под каким-то благовидным предлогом с позором выставила меня за дверь.
Желая отомстить, я в анонимном письме сообщила господину председателю все, что знала об интрижках его дочери с офицером и господином Каффардо. Однако сей благородный отец, не слишком щепетильный в вопросах чести, видимо, показал мадемуазель Элеоноре это письмо, заставил ее во всем признаться, а потом помог скрыть ее позор. К сожалению, в тот момент я не знала о беременности мадемуазель, не то не отказала бы себе в удовольствии повсюду рассказывать об этом. Вскоре злословие стало опасно для меня самой: господин председатель грозил заключить меня в тюрьму за сплетни, следовало думать о родах, и я убежала в Париж, зная, что там красивая девушка легко найдет средства, помощь и защиту от преследования.
Глава VI
Промах господина Каффардо
Не могу сказать, что не люблю злословие и сплетни — они развлекают. Но признания Терезы несколько шокировали меня: ее смелость удивляла. Я спросила, как же она осмелилась вновь приехать в дом, где так плохо для нее все когда-то закончилось, ведь мы легко согласились бы позволить ей ждать нас в городе!
— Я, мадемуазель? Да разве могла я отказать себе в удовольствии взглянуть на мерзких людишек, живущих в этом доме? Я ужасно расстроена, что меня, кажется, никто не заметил, возможно, они не знают, что оказывают сегодня ночью гостеприимство своей смертельной врагине! Будьте уверены, мадемуазель: рано или поздно я отомщу Элеоноре и особенно этому тупому Каффардо, он попадет в мои руки, клянусь… и горько пожалеет об этом!
Сей странный разговор мы вели довольно долго, потом, погасив свет, легли.
Я уже засыпала, когда Тереза встала, тихонько подошла к моей кровати и прошептала:
— Мадемуазель, хотите присутствовать при забавной сценке? Тогда поднимайтесь, одевайтесь потеплее и следуйте за мной к окну: нежный Каффардо гуляет по саду. Он только что подал привычный сигнал, веря, что его дорогая Элеонора находится в этой спальне. Мы можем развлечься за счет этого зануды. Умоляю, вставайте же, давайте послушаем!
Дерзость Терезы нравилась мне все больше, уморительность персонажа обещала много развлечений, и я, забыв о холоде, решилась последовать за горничной на наблюдательный пункт у окна. Тереза настежь распахнула раму, и между ней и Каффардо состоялся разговор, который я сейчас попытаюсь воспроизвести.
— Это вы, прелестная Элеонора?
— Да, мой дорогой Каффардо, это я. Ваша возлюбленная, которая запрещает вам отныне давать доказательства любви, могущие повредить вашему здоровью… вы дали мне их так много, что сердце мое навсегда переполнилось благодарностью.
— Ах, моя прекрасная дама, как восхищает меня ваше признание!.. Но скажите, нам не нужно опасаться вашей горничной? Она заснула?
— Да, дорогой друг, она погрузилась в забытье крепкого сна, я же бодрствую только потому, что думаю о том, кого обожаю… Предчувствие свидания не давало мне лечь в постель…
Галиматья Терезы была ужасно забавна, она совершенно вошла в роль своей манерной госпожи-ханжи, и мне хотелось от души расхохотаться, однако я боялась раскрыть наш обман. Мнимая Элеонора сжала мне ладонь, и я сдержалась.
Она продолжала:
— Могу я предложить моему нежному другу подняться, вместо того чтобы мерзнуть в саду? Я и сама заледенела от ветра… Идите же сюда, дорогой, не бойтесь ничего…
— Но, мадемуазель…