Оазис

Мои раны зарубцевались, они больше не багрового цвета, а светло-розового. Доктор Ватсон говорит, что через несколько месяцев можно будет попробовать сгладить их лазером. Только я не очень-то хочу это делать. Теперь, когда ни боли, ни неудобства больше нет, шрамы мне не мешают. Более того, я привыкла относиться к ним, как к своеобразной защите от липких изучающих взглядов гостей, которые я неизменно ловлю на Яринке, когда мы идём рядом. Вот уж чья кожа выше всяких похвал.

Яринка заметно вытянулась. Если ещё этой весной мы были одного роста, то теперь она выше меня. Является ли причиной тому хорошее питание или ежедневные занятия танцами, но теперь подруга, со своими отросшими огненными волосами, длинными ногами и тонкой талией, больше похожа на девушку, чем на девочку.

И в дождливом ноябре, когда Яринке исполняется тринадцать лет, Алла объявляет о том, что скоро состоится её дебют.

Это произошло на следующий день после дня рождения подруги, который мы весело отметили с соседками. По такому случаю ей даже позволили выпить бокал шампанского, отчего Яринка неожиданно стала сонной и, поблагодарив всех, нетвёрдой походкой удалилась в номер под общий добродушный смех.

А утром, когда мы привычно поднялись на работу и пили кофе в пустой кухне, туда спустилась Алла и деловито спросила:

– Яриша, ты сегодня к Гаспаровне идёшь? Я с тобой.

Вероникой Гаспаровной была та самая сухопарая женщина, которая обучала новеньких девочек танцевальному искусству и забраковала меня. Величали её здесь не иначе, как по отчеству, на что она охотно отзывалась и даже сама настаивала на таком обращении.

– Иду! – сразу оживилась Яринка. Танцевать она любила, я бы даже сказала, нашла в этом своё призвание. – А зачем тебе Гаспаровна?

Алла многозначительно подняла глаза к потолку.

– Сверху поступило распоряжение готовить твой дебют. Надо, чтобы Гаспаровна поставила для тебя танец.

Яринка опустила на стол кружку с кофе и испуганно спросила:

– Уже? Так скоро?

– Ничего не скоро, не ссы, – отмахнулась Алла. – Пока Гаспаровна тебе танец придумает, пока ты его выучишь, пока тебе костюм пошьют, пока легенду сочинят… Да и сам аукцион может длиться не один день. К Рождеству, скорее всего, тогда и гостей будет здесь больше.

За время, проведённое на острове, мы успели хорошо познакомиться с местными порядками, и сейчас у нас не возникло вопросов о том, что такое дебют, легенда, зачем нужен танец и какой аукцион должен всё это завершить.

Каждая новенькая девочка, когда её сочтут готовой к основной работе, должна быть представлена гостям Оазиса. Представлена красиво, с индивидуальным номером и рассказом о её происхождении и прошлой жизни. Это – легенда. И как выяснилось, именно она в данный момент больше всего волновала Яринку.

– Алла, а в моей легенде что будет?

Старшая хмыкнула:

– Уж будь уверена, всё, что угодно, только не правда. Правду никогда не рассказывают. Да и кому это интересно?

– А кто придумывает легенду?

– Ирэн. Завтра после Гаспаровны к ней зайдём, и она скажет, какой образ для тебя придумала.

– Образ?

Алла терпеливо вздохнула.

– Ну, ты же должна соответствовать своей легенде, так? Вот Ирэн тебе и объяснит, как именно. У неё фантазия богатая. Если скажет, что ты должна падать в обморок при гостях от каждого грубого слова, то будешь падать. А что, оригинально! Такой фишки ещё не было.

Лицо Яринки стало обеспокоенным.

– Алла, а обязательно придумывать что-то этакое? Почему нельзя рассказать правду?

– Потому что правда скучна. А в твоём случае ещё и опасна. Предлагаешь рассказать, как вы церковь спалили? Ваши рожи до сих пор в розыске, кстати. Обычно пропавших сирот долго не ищут, кому они нужны? А вот вас не забыли.

Эта новость неожиданно польстила мне, я даже приосанилась на стуле, потянувшись макушкой вверх. Да, ушли мы красиво, тут ничего не скажешь.

– А мне-то хоть можно будет вставить словечко? – не успокоилась Яринка. – Ну, если мне легенда не понравится и я другую захочу?

Алла на секунду задумалась, потом покачала головой.

– Не советую. Ирэн у нас женщина тщеславная, критики не любит. Да и не всё ли равно тебе? Об этой легенде через день никто не вспомнит. Ну, пожалуй, кроме твоего покупателя. А ему ты сможешь рассказать правду на свой страх и риск.

– Ясно, – Яринка помрачнела. – Надо думать, что про танец и одежду моего мнения тоже не спросят?

– Не-а, не спросят, – невозмутимо согласилась Алла. – И правильно сделают. У нас Гаспаровна хореограф, а Зоя стилист. Не ты. Вот и молчи в тряпочку, предоставь эти дела профессионалам.

Больше Яринка вопросов не задавала и днём, после занятий, послушно отправилась вдвоём с Аллой узнавать подробности своего предстоящего дебюта.

Я же не находила себе места. Ох, как права оказалась старшая в то памятное утро, когда сказала нам, что время идёт быстро! Слишком быстро. И вот уже год, отделяющий нас от неизбежного, долгий год, которым я утешала себя, подписывая контракт, вдруг оказался совсем не долгим. Если уже после Рождества Яринка будет… начнёт работать, как все девушки, то недалёк тот день, когда настанет и моя очередь.

Каждый раз, едва такая мысль приходила мне в голову, я машинально поднимала руку и проводила кончиками пальцев по грубому шраму на лице – моей броне, пусть временной, но защите. Это помогало снять тревогу. Совершенно не думаю, что Ирэн допустит меня до гостей, пока доктор не выполнит своё обещание и не сделает хоть что-то с этим безобразием. А это вряд ли случится раньше весны, так что о себе я пока не беспокоилась. Но очень беспокоилась о Яринке и ждала её возвращения с жалостью и страхом. Мне казалось, что подруга после разговора с Ирэн появится подавленной и напуганной, а я совершенно не знала, что ей можно сказать, как утешить? Как, в конце концов, попросить прощения, ведь, если быть честной, то подруга оказалась здесь только по моей вине. Не будь в её жизни меня, не случилось бы и всего этого. Ни Дэна, ни других, ни злополучного побега.

Яринка вернулась вечером, когда Вика и Ася уже накладывали макияж, готовясь к ночной работе, а я сидела на кровати, безуспешно пытаясь сосредоточиться на учебнике английского языка. Подруга ворвалась в дверь, разрумянившаяся, с возбуждённо горящими глазами.

– О! – воскликнула она, обводя комнату взглядом. – Как хорошо, что вы все здесь!

Я приподнялась на кровати, настороженно вглядываясь в лицо подруги, стараясь найти на нём печаль или обречённость, но видела только радостное оживление.

– Наконец-то, – улыбнулась Ася, – а то Дайка тут вся извелась.

Яринка подскочила ко мне, села рядом, приобняла за плечи, тепло улыбнулась:

– Не надо изводиться, всё хорошо. Ух, девочки, вы бы знали, как я буду танцевать на дебюте! Гаспаровна, оказывается, уже мне танец придумала, а сегодня показала. И Зоя нарисовала костюм. Я буду вся в рыжем, под цвет волос. Рыжий костюм с алыми стразами, чтобы как искры горели. А в волосы мне вплетут золотые нити. И макияж красно-золотой.

Не в силах усидеть на месте, Яринка вскочила и закружилась на месте, вскинув руки.

– А когда я стану танцевать, на подиуме позади меня будут взрываться столбы искр! Потому что типа я вся – огонь! А представят меня знаете, как? Яростная Ярина. Классно?

По мне, так ничего классного тут не было. Почему вдруг яростная? Что она – кусать кого-то собралась, или бить? Но я помнила предупреждение Аллы о том, что решения Ирэн лучше не критиковать, и прикусила язык. Вместо этого спросила:

– Ну а легенда у тебя какая?

Яринка снова плюхнулась на кровать.

– А легенда почти правдивая. Под стать всему образу – огненная. Будто я сбежала из дома, от отца, который хотел отдать меня в монастырь, и подожгла его. В смысле дом, а не отца.

На этот раз я не сдержалась, и еле слышно пренебрежительно фыркнула. Фантазия у Ирэн, конечно, так себе…