Страница 54 из 184
При отступлении подобного рода сильная поддержка кавалерии была необходима. Позиции М.Б. Барклая были ослаблены тем, что наступление Наполеона отрезало от Первой армии отдельный казачий отряд генерала М.И. Платова, который был вынужден двинуться южнее для соединения с силами П.И. Багратиона. Отряд Платова состоял из девяти казачьих полков, из которых все, за исключением двух, пришли из Войска Донского. В отряд входили также четыре «местных» полка иррегулярной кавалерии, два из которых были набраны из крымских татар, один — из калмыков и один — из башкир.
Ни у кого не было нужды беспокоиться о сохранности полков Платова. Вся наполеоновская армия могла преследовать этих казаков целый год без малейшего шанса догнать их. Однако временная потеря практически всей иррегулярной кавалерии ставило полки регулярной кавалерии М.Б. Барклая в затруднительное положение. Ф.П. Уваров докладывал, что в отсутствие казаков он вынужден использовать полки тяжелой и даже гвардейской кавалерии в качестве сторожевых отрядов. Это не только изнуряло лошадей, но также привлекало эти части к выполнению задач, которым они были не вполне обучены. Одним из последствий этого было то, что Уваров оказался не в состоянии изнурять противника набегами кавалерии и мог захватить строго определенное число пленных — в основном тех, кто мог сообщить данные о численности и перемещениях неприятельской армии[239].
Однако даже без участия казаков русская кавалерия обычно выходила победителем из стычек с французами. Французская кавалерия практически безуспешно пыталась задержать людей М.Б. Барклая или стеснить их действия в ходе заранее спланированного отступления к Дриссе. В прочих отношениях у российского командования также был повод испытывать удовлетворение. Наполеон жаждал, чтобы решающая битва состоялась уже в первые дни войны. Основной его стратегической задачей был не захват территории, а уничтожение российской армии. Он справедливо полагал, что, если ему удастся истребить армии М.Б. Барклая и П.И. Багратиона во втором Аустерлице, у Александра не останется другого выбора, кроме как подписать мир на условиях французской стороны. Русские подпитывали надежды Наполеона на решающее сражение в начале войны, завербовав главного французского агента в Литве и вбрасывая через него дезинформацию о том, что они собирались сражаться за Вильно. Коленкур вспоминал, что «Наполеон был поражен тем, что они сдали Вильну без боя, и приняли это решение заранее, чтобы сбежать от него. Для него явилось настоящим ударом то, что приходилось оставить все надежды на крупное сражение до Вильно»[240].
Русское высшее командование также быстро усвоило, что наполеоновская армия дорого платила за решимость своего главнокомандующего теснить отступавшего противника и навязывать ему сражение. Многие люди в армии Наполеона — и, что еще важнее, лошади на протяжении последних недель перед вторжением плохо питались. При любых обстоятельствах огромная французская армия, собранная в одном месте в предвкушении быстрого решающего сражения, оказалась бы не в состоянии полностью удовлетворить потребность в провианте на территории разоренной Литвы. Устремившись вперед в попытке заставить М.Б. Барклая дать бой на просторах, опустошенных и выжженных русскими, Наполеон оказывался в еще худшем положении. Унылая картина дополнялась проливными дождями. После всего двух недель войны Наполеон писал в Париж своему военному министру, что попытки создания новых кавалерийских полков были обречены на провал, поскольку всех лошадей на территории Франции и Германии едва хватит на то, чтобы пополнить действующие кавалерийские отряды и компенсировать те огромные потери, которые он уже понес в России. Дезертиры и военные преступники сообщали русским о голоде и болезнях в рядах французской армии, но более всего о массовом падеже лошадей. О том же свидетельствовали офицеры военной разведки, которые под белым флагом были отправлены во французскую штаб-квартиру с якобы дипломатическими миссиями[241].
Самой известной миссией был визит генерала А.Д. Балашова в штаб Наполеона сразу после начала войны с целью передачи французскому императору письма от Александра I. Балашов выехал из Вильно 26 июня, незадолго до того, как город покинула российская армия, а через четыре дня вновь оказался в Вильно, теперь уже занятом французами. 31 июня он встретился с Наполеоном в той самой комнате, в которой Александр давал ему инструкции пятью днями ранее. Одна из целей миссии заключалась в том, чтобы выставить французов с неприглядной стороны в глазах европейского общественного мнения, продемонстрировав мирные намерения Александра I, несмотря на агрессию Наполеона. Менее известен тот факт, что А.Д. Балашова сопровождал молодой офицер разведки М.Ф. Орлов, который- все время, проведенное в стане французов, смотрел в оба и держал ухо востро. Когда Орлов возвратился в расположение русской ставки, Александр провел с ним наедине целый час и остался столь доволен полученными сведениями о передвижении и потерях противника, что сразу повысил М.Ф. Орлова в звании и сделал своим флигель-адъютантом. Не каждый поручик, мягко говоря, мог рассчитывать на подобное внимание со стороны императора, что свидетельствует о том, сколь большое значение придавал Александр сведениям, добытым М.Ф. Орловым[242].
П. X. Граббе, ранее служивший в качестве русского военного атташе в Мюнхене, был отправлен с похожей миссией, являвшейся якобы ответом на запрос маршала Бертье относительно местонахождения генерала Лористона, посланника Наполеона при Александре I. Зайдя вглубь позиций французов, Граббе смог подтвердить сведения о «беспечности» и «беспорядке», царивших в рядах французской кавалерии, и докладывал, что «изнуренные» лошади были оставлены без всякого ухода. Основываясь отчасти на личных наблюдениях и отчасти на сведениях, почерпнутых из бесед с другими людьми, он смог также сообщить Барклаю о том, что французы не собирались атаковать лагерь в Дриссе и на самом деле обходили его с юга[243].
Собранные П.X. Граббе сведения подтвердили все сомнения насчет стратегической ценности Дрисского лагеря. Еще 7 июля он писал Александру I, что армия отступала в направлении Дриссы слишком быстро и что в этом не было необходимости. Это плохо сказывалось на боевом духе войск и заставляло их думать, что ситуация гораздо опаснее, чем это было на самом деле. Два дня спустя, когда первые части Первой армии начали прибывать в лагерь, М.Б. Барклай докладывал Александру, что информация, полученная от П.X. Граббе, явно свидетельствовала о том, что основные силы Наполеона двигались намного южнее Дриссы, заполняя территорию между 1-й и 2-й Западными армиями и устремляясь к центральным районам России: «Мне кажется ясным, что враг не предпримет атаки против нас в нашем лагере в Дриссе и нам придется самим его искать»[244].
Когда Александр с генералами прибыл в Дриссу, бесполезность лагеря быстро стала очевидной. Если бы Первая армия осталась в Дриссе, Наполеон мог бы повернуть почти всю свою армию против П.И. Багратиона и если не полностью разгромить, то по крайней мере сильно оттеснить его в южном направлении, держа на расстоянии от основного театра военных действий. Тогда путь к Москве оказался бы открытым, поскольку Первая армия находилась далеко к северо-западу. Еще хуже было то, что Наполеон мог сам двинуться на север в тыл Дриссы, обрезать тем самым коммуникации русских, окружить лагерь и фактически закончить войну, вынудив Первую армию сдаться.
Помимо перечисленных опасностей стратегического характера, как выяснилось, лагерь имел множество недостатков с тактической точки зрения. Александр I, M.Б. Барклай и даже К.Л. Фуль видели Дриссу впервые. Даже Л. Вольцоген, выбравший это место, провел в Дриссе всего полтора дня. Как вскоре стало очевидно, ни один из офицеров русского инженерного корпуса не участвовал ни в выборе места для лагеря, ни в проектировании и сооружении укреплений. Все они были слишком заняты подготовкой к войне крепостей в Риге, Динабурге, Бобруйске и Киеве[245].
239
Отечественная война 1812 года. Материалы Военно-ученого архива. Т. 13. С. 206–207.
240
Caulaincourt A. At Napoleon's Side in Russia. New York, 2003. P. 43; Безотосный В.М. Разведка и планы сторон в 1812 году. С. 58–59, 100–101.
241
Correspondance de Napoléon I. Paris, 1858–1870. Vol. 24. № 18925. P. 33–34.
242
О миссии M. Ф. Орлова см. дневник Николая Дурново за 21 и 22 июня 1812 г. (ст. ст.): 1812 год… Военные дневники. М., 1990. С. 79–80.
243
Граббе П. X. Указ. соч. С. 22–35.
244
Отечественная война 1812 года. Материалы Военно-ученого архива. Т. 13. С. 302–303, 331–333.
245
Об инженерах см.: Фабрициус И.Г. Указ. соч. С. 392–395.