Страница 164 из 184
В конце концов не только австрийцы, но и русская лейб-гвардия переправилась через Рейн у Базеля и прошла маршем часть Швейцарии. Их переправа через столь крупную реку была отложена до 1 января по русскому календарю с тем, чтобы этот день пришелся на годовщину переправы российской армии через Неман и начала кампании по освобождению Европы. В глазах некоторых иностранных обозревателей это являлось еще одним примером того, что Александр вмешивался в ход военных операций, руководствуясь второстепенными, личными мотивами, хотя в действительности эта задержка не принесла вреда.
Других людей, наблюдавших за маршем русской лейб-гвардии во время переправы через Рейн, посещали более серьезные мысли. Сэр Ч. Стюарт писал:
«Ни одно описание не может дать преувеличенную картину того безупречного состояния, в котором находились эти войска; их внешний вид и снаряжение были превосходны, и если принять во внимание, что им довелось вынести, и представить себе, что русские, некоторые из которых пришли из Татарии, граничащей с Китайской империей, преодолели просторы России и за несколько коротких месяцев прошли путь от Москвы и переправились через Рейн, — диву даешься и испытываешь трепет перед политической мощью этой колоссальной державы. Состояние, в котором пребывала русская кавалерия, подтверждало ту высочайшую репутацию, которой пользовался этот род российских войск; и русская артиллерия была превосходна».
Однако восхищение у Ч. Стюарта сочеталось с тревогой, и следующее его высказывание многое говорит о коалиции: «При виде русской лейб-гвардии в тот день я не мог мысленно не возвращаться к тем сильным впечатлениям, которые возникли у меня в связи с этой чрезмерно разросшейся империей <…> вся система политических взаимоотношений в Европе должна, в качестве своего основополагающего принципа и характерной черты, принять за аксиому необходимость установления предела этой грозной и покушающейся на чужие права силе»[814].
Из Базеля коалиционная армия направилась в Лангр. Лорд Бургеш, английский военный представитель в ставке К.Ф. Шварценберга, не был впечатлен руководящими действиями фельдмаршала.
«Ничто так ярко не подчеркивало осторожность, заметную во время вторжения во Францию, чем перемещения армий коалиции в jot момент. Целью союзников было обосноваться на Лангре у прямой дороги, в пяти днях пути от Базеля. В конце октября ни один французский солдат не встал бы у них на пути, если бы они двинулись в этом направлении; тем не менее коалиция прибегла ко всевозможным научным маневрам — сложным маршам, обходу позиций по флангам, постепенному преодолению всех встречавшихся у нее на пути препятствий в виде рек и гряд холмов; поэтому вместо того, чтобы оказаться на позиции 26 или 27 декабря, войска коалиции заняли ее только 17 января»[815].
П.П. Пущин, служивший в лейб-гвардии Семеновского полка, во время марша на Лангр сделал в своем дневнике запись, что дороги были ужасны, свирепствовала непогода, а местное французское население было очень бедным. Поскольку Франция всегда представлялись русским офицерам вершиной европейской цивилизации, многие из них были также очень удивлены той бедностью, с которой им довелось столкнуться. В дневниках этих офицеров отражен яркий контраст между бедностью французов и тем материальным благополучием в Саксонии и Силезии, которое вызывало столь сильное восхищение у авторов дневников. Поначалу французы показались им запуганными и апатичными, так как не выказывали энтузиазма ни в защиту Наполеона, ни в поддержку Бурбонов. Вторжение огромной армии было неизбежно сопряжено с разрушениями и грабежами. Офицер лейб-гвардии Драгунского полка вспоминал, что у его солдат был безошибочный нюх, когда дело касалось поиска спрятанных сокровищ в замках, в которых они квартировали. В конечном счете полковнику Драгунского полка удалось разыскать большую часть награбленного и вернуть его владельцам. Там, где даже гвардейцы предавались грабежам, что уж говорить о казаках, а большинство казачьих офицеров были менее щепетильны, чем полковник лейб-гвардии. Очень скоро после вхождения на территорию Франции Александр I в письмах к М.И. Платову сетовал на то, что даже некоторые казачьи генералы и полковники грабили дома и фермы французов. С точки зрения Александра I, это было не только позорным, но и опасным обстоятельством, так как создавало риск возникновения народной войны, чего союзники отчаянно старались избежать[816].
Пока крупная армия К.Ф. Шварценберга, практически не встречая сопротивления, вела наступление на Лангр, гораздо меньшая по размеру Силезская армия начала гораздо более опасный поход, переправившись в среднем течении Рейна и двигаясь через основную линию обороны французов, состоявшую из крепостей и рек. Согласно инструкциям, данным Александром I Блюхеру 26 декабря, тот должен был переправиться через Рейн и пойти в наступление, чтобы соединиться с основными силами Богемской армии, однако выбор конкретной линии наступления был оставлен на усмотрение самого Блюхера. Александр I настаивал только на том, чтобы поддерживалась связь между двумя армиями с тем, чтобы они всегда могли соединиться для сражения. Блюхер был вынужден оставить почти весь армейский корпус Ланжерона для блокады крупных крепостей в Меце, Тионвилле и Люксембурге. Ведя наступление силами всего лишь армейского корпуса Остен-Сакена и небольшого отряда под командованием генерал-лейтенанта Олсуфьева, Блюхер имел в своем распоряжении едва 27 тыс. солдат. Фельдмаршал ни разу не оказывался в опасной ситуации, но так было во многом благодаря тому, что его казакам удалось перехватить ключевые депеши противника, и поэтому он был хорошо осведомлен о численности и размещении французов. Поскольку Наполеон находился в Париже и занимался мобилизацией свежих войск, а значительная часть элитных резервов полевой армии была развернута в направлении Нидерландов, Блюхер понимал, что перед ним находится лишь слабая преграда, образованная истощенными неприятельскими войсками, чья общая численность на тот момент едва ли превышала количество солдат у самого Блюхера и которые были разбиты на отдельные отряды под командованием не менее трех маршалов. Это обстоятельство придало Блюхеру мужества, и он решил оттеснить французов за Мозель, Маас и Эну прежде чем отправиться на юго-запад для соединения с Шварценбергом[817].
К концу января 1814 г. союзники заняли обширную территорию в восточной Франции, тем самым не позволив Наполеону воспользоваться имевшимися там людскими ресурсами, налоговыми поступлениями и запасами продовольствия. Это явилось дополнительным сильным ударом по военной машине Наполеона, который был нанесен в тот самый момент, когда попытки императора мобилизовать ресурсы во Франции уже встречали невиданные доселе трудности и противодействие. Масштабная система воинского призыва, наиболее эффективно действовавшая в 1810–1813 гг., наконец начала давать сбои ввиду чрезмерности аппетитов Наполеона. Большая часть новобранцев, которые должны были поступить в депо в ноябре 1813 г., не явились на призывные пункты, но даже если бы они это и сделали, не было возможности снабдить их оружием, снаряжением и офицерским составом. Наполеон не ожидал, что союзники начнут вторжение зимой, и их наступление сорвало его планы по созданию новой Великой армии. Кроме того, Александр I справедливо настоял на том, чтобы крупные силы французов держались в осаде в Дрездене, Данциге, Модлине, а остальные крепости Центральной Европы должны были стать военными тюрьмами, что и произошло, когда каждый из этих городов зимой 1813–1814 гг. сдался на милость победителя. Александр I отказался ратифицировать условия сдачи, которые позволяли бы пленным французам вернуться к себе на родину, где некоторые из них, несомненно, в конечном счете занялись бы обучением наполеоновских новобранцев и составили бы костяк новых формирований. К концу января 1814 г. положение Наполеона становилось все более отчаянным. Стратегия Александра I, согласно которой военные операции определяли границы окончательного мирного соглашения, казалось, должна была достичь желаемого результата разгрома и свержения Наполеона[818].
814
Londonderry M. Op. cit. P. 254–255. Возможно, чувства Ч. Стюарта в то время были не столь отчетливыми, какими они предстают в только что приведенном отрывке, написанном в 1830 г.
815
Burghersh J. F. The Operations of the Allied Armies in 1813 and 1814. London, 1822. P. 72–73.
816
Дневник Павла Пущина. С. 142–143; Радожицкий И.Т. Указ. соч. Ч. 3. С. 36–39; Из записок покойного генерал-майора Н.П. Ковальского. С. 106107; РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 3399. Л. 120–120 (об.).
817
Там же. Л. 99 (об.)-100. Из соображений экономии места это сокращенное описание. Более полное описание можно найти в кн.: Leggiere M. The Fall of Napoleon. Chs. 10–16; Friederich R. Op. cit. Vol. 3. P. 60–72.
818
Эти моменты освещены в кн.: Leggiere M. The Fall of Napoleon; Friederich R. Op. cit. Vol. 3. О проведении рекрутского набора см. также Woloch I. Op. cit. P. 380–426.