Страница 163 из 184
Тем временем пруссаки и австрийцы также отдыхали и пополняли свои войска новыми подкреплениями. Не меньшее значение имел тот факт, что союзники проводили мобилизацию ресурсов покоренной Германии, чтобы обеспечить себя всем необходимым на время новой кампании против Наполеона. Эта задача была возложена на так называемое Центральное управление во главе с бароном Г. Штейном, которое было создано еще в марте 1813 г. для управления территориями, захваченными войсками коалиции. Поначалу Штейн рассматривал Центральное управление не просто как инструмент мобилизации ресурсов Германии на благо коалиции, но и как средство создания основ послевоенного государственного устройства Германии, в котором верховная власть правящих князей ограничивалась бы федеральными институтами и выборными законодательными органами. Этот план был неприемлем как для Меттерниха, так и для правителей бывшего Рейнского союза, которые предприняли совместные усилия для его роспуска. Историки уделяли много внимания этой битве, которая развернулась в политических кулуарах, и в которой Александр I не пытался бросить вызов Меттерниху.
Цена, щедро заплаченная германскими князьями за сохранение своей независимости, стала вкладом в военно-экономическую деятельность коалиции. В этом вопросе К. Меттерних был столь же тверд, что и Г. Штейн. В договорах, заключенных с союзниками, немецкие князья давали торжественное обещание предоставить союзникам такое же количество тяжелой пехоты, которое от них ранее получил Наполеон, и такое же количество ландвера. Они также сделали денежный взнос в размере годового дохода государства, хотя, конечно, вносили сумму постепенно и не только наличными деньгами. В конечном счете Баварский и Вюртембергский корпуса сражались в составе армии К.Ф. Шварценберга, и было образовано еще пять немецких корпусов. Некоторые из них получили задание держать в осаде французские крепости и охранять базы и линии коммуникаций союзников. Это высвободило большое количество тяжелой российской и прусской пехоты, позволило им двинуться на Париж и приять участие в борьбе против Наполеона в феврале — марте 1814 г. Без этих подкреплений коалиция практически наверняка проиграла бы кампанию[810].
Многим лидерам и генералам коалиции идея похода на Париж и свержения Наполеона казалась очень рискованной. На протяжении многих столетий Франция была самой могущественной европейской державой. Ни одна иноземная армия не захватывала Париж с 1415 г. Как вспоминал М.И. Кутузов в ноябре 1812 г., за век до этого в конце войны за испанское наследство Франция противостояла большинству европейских государств, во главе армий которых стояли два величайших генерала в истории — принц Евгений Савойский и герцог Д. Мальборо. После шести лет поражений на горизонте замаячила перспектива полного поражения, но и тогда Франция сумела мобилизовать ресурсы, чтобы отбить вторжение и держать Европу в страхе. То же самое Франция проделала в 1792–1794 гг., хотя казавшийся хаотическим республиканский режим противостоял тогда не только всей Европе, но и участвовал в гражданской войне внутри страны. Если бы вторжение коалиции вызвало у французов всплеск национального чувства и массовое сопротивление, сколь угодно огромная армия не смогла бы удержать в подчинении такую большую страну и ее население. Кроме того, восточные рубежи Франции были защищены несколькими линиями обороны, проходившими вдоль рек (не только Рейна, но и Мозеля, Мааса и Марны) и гор Вогезов. Естественная защита дополнялась самой плотной в мире и дорогостоящей цепочкой крепостей, призванной блокировать наступление, отвлечь внимание и истощить силы захватчика, намеревавшегося воспользоваться дорогами, которые вели от восточной границы к внутренним районам Франции. Помимо всего перечисленного, нельзя забывать о том, что вторжение коалиции было намечено на зиму[811].
Зимняя кампания была жизненно необходима союзникам, если они собирались воспрепятствовать Наполеону провести мобилизацию людей и ресурсов. Она являлась гарантией того, что французский император не будет иметь в своем распоряжении достаточное число обученных солдат, чтобы одновременно обеспечить гарнизонами крепости и выставить крупную полевую армию. С другой стороны, зимняя кампания имела серьезные последствия для снабжения и передвижений коалиционной армии, а также с точки зрения ее влияния на гражданское население. Наиболее объемистой поклажей в каждой армии был фураж для лошадей. Любая армия могла перевозить лишь небольшую часть этого фуража в сопровождавших ее повозках. Зимой на полях не было травы. Поэтому большую часть фуража пришлось бы реквизировать у местного населения. То же самое касалось значительной части продовольствия для солдат. Чем больше был армейский обоз, тем более неповоротливой становилась армия, особенно в зимнее время, когда многие боковые дороги становились непроходимыми. В войне против Наполеона недостаточная мобильность могла привести к роковым последствиям.
Однако реквизиция запасов продовольствия на местах могла пройти успешно только в том случае, если местные власти оказали бы содействие в проведении реквизиций, а население этому не препятствовало. Пока войска коалиции находились в движении, были разбросаны на относительно большом пространстве и производили впечатление побеждающей стороны, взаимодействие с местным населением казалось вероятным. Как только армиям потребовалось бы сконцентрироваться для сражения, их положение становилось более проблематичным, особенно если бы они оставались на одном месте, а Наполеону удалось бы взять над ними верх. Ничто не могло с большей вероятностью возбудить народное сопротивление и помочь Наполеону, как многочисленная неприятельская армия, существующая за счет реквизиций, особенно тогда, когда в ее рядах начался бы голод, и упала дисциплина. Вполне вероятно, что в тот момент могли быть не услышаны призывы лидеров коалиции к хорошему поведению и христианскому воздержанию, которые они обращали к своим солдатам. В результате легко мог образоваться порочный круг гражданского сопротивления и военной жестокости, а крупные воинские подразделения были бы вынуждены заходить дальше, чем обычно в поисках укрытых запасов продовольствия. М.Б. Барклай де Толли предсказывал возникновение многих из перечисленных проблем, но на самом деле они были очевидны даже полуграмотному генералу[812].
Чтобы свести некоторые из этих трудностей к минимуму и, в частности, обойти по флангу пояс французских крепостей, союзники решили, что главный их удар должен быть нанесен через территорию Швейцарии. Оттуда они ударили бы на северо-запад в направлении плато Лангр. Закрепившись на Лангре, они могли выбрать подходящий момент для наступления на Париж. Александр I изложил все преимущества этого плана в своем письме к Бернадоту от 10 ноября. В этом письме он утверждал, что предложил свой план австрийцам и пруссакам, и что те его приняли. Однако впоследствии Александр I изменил свое мнение и заявил, что союзникам следует уважать нейтралитет Швейцарии. Представляется, что он сделал это по просьбе А.А. Жомини и своего бывшего воспитателя Ф.С. Лагарпа, которые были гражданами Швейцарии. Поначалу казалось, что австрийцы готовы уступить, но затем все равно вторглись в страну, ссылаясь на поддержку, которую их действия получили со стороны военной и политической элиты Швейцарии. Александр I был взбешен тем, что его одурачили, а затем пришел в еще большее раздражение, когда австрийцы начали вмешиваться во внутренние дела Швейцарии с консервативных позиций. На самом деле в этой ситуации не прав был в основном Александр. Поскольку швейцарское правительство позволило Франции ввести войска на ее территорию и вербовать здесь солдат, нейтралитет страны был мистификацией. Возможно, как утверждает лучший прусский историк этой кампании, план коалиции в любом случае имел изъяны, но как только он был принят, австрийцы имели все основания противиться внесению в него изменений. Кроме того, внутренние дела Швейцарии не имели для России никакого значения, и российский император позволил чисто личным соображениям вмешаться в выработку стратегии и нарушить сплоченность коалиции[813].
810
В историях кампании, написанных М.И. Богдановичем и Р. Фридрихом, об этом кое-что сказано, однако ключевой работой, затрагивающей эту тему, является кн.: Kielmansegg P. G. Stein und die Zentralverwaltung 1813/1814. Stuttgart, 1964.
811
Замечания M. И. Кутузова см. в кн.: Puybusque L.-G. Op. cit. P. 153 ff. О крепостях см. недавнюю работу П. Гриффита: Griffith P. The Vauban Fortifications of France. Oxford, 2006.
812
См. рапорт M.Б. Барклая Александру I от 9 нояб. 1813 г.: Внешняя политика России. Т. 7. С. 431–433. См. также его письмо Е.Ф. Канкрину от 29 янв. 1814 г. (ст. ст.): РГВИА. Ф. 103. Оп. 4/210. Св. 18. Д. 17. Л. 128.
813
О взгляде на это австрийцев см.: Schwarzenberg К. F. Op. cit. 268–271. А. Жомини, разумеется, придерживался иного мнения, см.: Jomini A. Précis politique… Vol. 2. P. 224–225, 228–231. P. Фридрих дает взвешенную оценку данного эпизода, но утверждает, что в походе через Швейцарию, возможно, не было необходимости, см.: Friederich R. Op. cit. Vol. 3. P. 9–15. Письмо Александра I Бернадоту см.: Внешняя политика России. Т. 7. С. 434–436. Его же письмо, исполненное негодования, К.Ф. Шварценбергу от 5 янв. 1814 г. см.: РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 3399. Л. 108.