Страница 27 из 30
Постепенно мы стали чуткими, как кошки на ночной охоте. Мы просчитывали каждый свой шаг и не уставали озираться. Вокруг нас постоянно реяли шмели-разведчики, готовые подать сигнал тревоги.
Выбираясь на мероприятия, мы пытались быть незаметными, невидимыми и неузнаваемыми. Мы меняли лица, для чего сперва использовали голографические маски, однако из-за буйства энергетических стихий они слетали, притом в самые неподходящие моменты – в толпе, в присутственных местах. Поэтому мы перешли на обычный грим, с помощью которого Абдулкарим, обладавший художественными способностями и изысканным вкусом, легко менял наш облик так, что в зеркале я сам себя не узнавал.
Все эти предосторожности были не лишними. Несколько раз враги вычисляли нас в городе, и нам приходилось уходить от преследования, при этом используя разгонные возможности организма. В моём арсенале была ещё и суггестивная техника отведения глаз – это когда на тебя смотрят и не видят. Она сжирает много сил, приходится расплачиваться слабостью и депрессией, когда кажется, что жизнь закончена, в ней нет смысла. Но именно отвод глаз помог нам, когда нас прижали на массовом спортивно-патриотическом мероприятии. Тогда я впервые увидел охотников во всей их красе – уверенных, наглых, излучающих какую-то тёмную силу, считающих, что им позволено всё.
В другой раз мы столкнулись с ними во время уличного благотворительного сбора средств на убийство взбунтовавшихся шахтёров. Мы были в толпе, где бабушки отдавали на благое дело последние гроши, а маленький мальчик протягивал хитрому, натянуто улыбающемуся волонтёру свою единственную ценность – плюшевого мишку, с трогательными словами: «дяденька, пожалуйста, убейте всех шмуркалей». Опознав нас, охотники сразу же, не задумываясь, начали бить по толпе очередями. Мы чудом ушли, но пули покосили нескольких человек.
Самый уязвимый момент в нашем существовании в Шизополе – это связь с Жизнеславом и профессором Хлюмпелем. Враги вполне могли потянуть за эту ниточку, проследить за союзниками, выявить наше место жительства или выбить их из него. Но почему-то у ордынцев это пока не получалось. То ли они просто не знали о нашем сотрудничестве, то ли Жизнеславу, как он хвастался, удалось нейтрализовать ордынцев на этом направлении. Хотя это вопрос времени. Думаю, рано или поздно все наши связи вычислят. И будет кровавая баня.
Время. Всё упиралось в него. Как же его не хватает! Однажды мы встанем перед фактом, что его окончательно не хватило - и дальше обрыв плёнки, гибель, крах всего.
Мы продолжали работать, изучать дно, на которое падал заражённый социум. А этот несчастный Рейтинг, который мы накачали почти до полного комплекта, намертво застыл и не желал подниматься, в какой бы кромешный ад мы не опускались, пытаясь накачать его свежей информацией.
- Это прям не Рейтинг, а свинопотам зловредный! – возмущался Абдулкарим после очередной нашей умопомрачительной и смертельно-опасной вылазки. – Мы его деликатесами кормим! А он жрать отказывается! И жир не нагуливает!
У нас было такое ощущение, как у марафонца – он почти добежал до цели, а финиш немножко отодвинули. Потом ещё немножко. И ещё. И достигнешь ли ты его – никому неизвестно.
И мы начали понимать, что такое отчаянье. Хлюмпель, видя наше уныние, поклялся, что сдвинет Рейтинг, чего бы это ему не стоило. Он был в этот момент искренен. Это был его поединок с Системой. Дело его чести. Но я видел, что он тоже начинает впадать в уныние и, что ещё хуже – его всё чаще посещает скука. А ведь он, однажды заскучав дольше положенного, вполне может отойти в сторону. Плюнуть на всё, не дождавшись обещанного конца света. Он любит, когда всё происходит быстро, победно, весело и интересно. Он не мастер долгих осад. А если он уйдёт, что нам тогда делать? Его энтузиазмом и каким-то сверхъестественным ощущением Рейтинг худо-бедно двигался. Сможем ли мы без него набрать недостающие проценты до того момента, как нас настигнут охотники Орды?..
Часы показывали полпервого ночи. Мы, измученные и угрюмые, возвращались после очередного мероприятия – созерцания массовой драки со стрельбой и взрывами на почве дележа спиртового завода. Рейтинг вырос на одну сотую процента, то есть, если быть честным, фактически остался на месте. Удручённый профессор молчал. И неожиданно ударил по тормозам, остановив фургон на краю пустыря на самой занюханной окраине города. Включив в салоне освещение, он произнёс неожиданно бодро и оптимистично:
- Нет, друзья мои, так не пойдёт! Я же говорил, что ваша методика никуда не годится…
- Это и ваша методика. И до девяноста пяти процентов мы дотянули, уважаемый профессор, - резонно отметил Абдулкарим.
- А где пять? – ехидно осведомился Хлюмпель. - Кто их нам даст?
- Не знаю! - воскликнул я. – Где ещё копать? Мы видели и детей, и взрослых, и власть, и оппозицию. Видели бандитов, мирные демонстрации, бунты, культурные мероприятия, массовые побоища, тюрьмы, высокие кабинеты! И этой нашей привередливой Системе всё ещё чего-то не хватает!
- Я же вам говорил, всё это линейные последовательности! – улыбнулся профессор, глядя на нас, как на малых детей. - Системе нужен неожиданный поворот. Ей нужны люди в тот критический и судьбоносный миг их жизни, когда своими поступками они решают, кем им дальше быть – высшими существами, которых создали Боги для того, чтобы потрясти Вселенную, или всего лишь кляксами в черновой тетради истории!
- Это всё слова, - отмахнулся я. – Красивые пустые слова.
- Вы правы! Нужны дела! Нужно событие! – профессор нервно побарабанил пальцами по упругой приборной панели, лицо его вдруг стало каким-то зловещим и отрешённым, и он повторил: – Событие…
- И где такое взять? – иронически осведомился я.
- Будет событие! Будет! Ха, Рейтинг – это вам не соплёй стену мазать! Будет вам событие!..
***
Как-то так неудобно получилось, что нам так быстренько, впопыхах пришлось менять квартиру. И дом. Точнее, то, что осталось от дома и квартиры.
Охотники, видимо, сильно нас зауважали за время всех этих забегов с препятствиями. Поэтому, не мудрствуя лукаво и не предпринимая дурацкие попытки взять нас в плен или застрелить из снайперской винтовки, просто и с размахом шарахнули по нашей квартире чем-то крупнокалиберным.
А в результате обрушился целый подъезд. И мне даже не хотелось думать о том, сколько людей было погребено под завалами.
Везенье – вещь относительная. Охотникам повезло нас найти - нам же не повезло, что нас нашли. Зато охотникам не повезло, что в тот момент стих эфирный вихрь, а для нас это наоборот было везение – сработала система безопасности, включилось поле жёсткости, которое нейтрализовало взрывную волну, осколки и не позволило бетонным плитам раздавить наши бренные тела.
В общем, мы ушли. Целыми, здоровыми и злыми. Интересно, что думают теперь по нашему поводу охотники? Наверное, они сейчас выбирают в своём арсенале оружие помощнее, жалея, что на Бета-Лире из-за неустойчивости эфирного потока ядерное оружие бесполезно. Ладно – это их проблемы. А наша проблема – определить, куда бежать и где дальше скрываться.
Выбравшись из опасного района, мы пробрались на чердак в подвал многоэтажного дома, где выудили припрятанный в тайнике мобильный телефон и позвонили на другой секретный телефон, находившийся в распоряжении Жизнеслава как раз для таких случаев.
Мобильная связь в городе с каждым днём работала всё хуже. И всё чаще вместо гудков и ответа абонента в трубке звучал гордый гимн Свободной Шизады, что означало сбой в эфире. Где-то полчаса нам потребовалось, чтобы дозвониться до Жизнеслава.
Депутат рвал и метал. Его нервы вибрировали, сотрясая эфир.
Я попытался объяснить ему, что произошло, но он перебил меня:
- Знаю я! Всё знаю! Как же они вычислили квартиру?! Ведь не должны были! Я же контролировал всё!
- Что теперь делать? – спросил я.
- Встречаемся в лесу, - сказал Жизнеслав.