Страница 4 из 22
Самому Андреасу борода не полагалась, поэтому он сбрил её вскоре по приезде из Афин и даже усы не оставил, пусть усы и не были под запретом. Греку показалось забавным, что без бороды и усов он выглядит лет на пять моложе своего возраста, однако главный распорядитель, глядя на безусое лицо нового учителя, нахмурился:
— Мы думали, ты старше.
— Моя молодость — недостаток?
Главный распорядитель подумал немного:
— Нет. Пожалуй, так лучше. А то прежний учитель греческого языка был стар, начал жаловаться на здоровье и покинул свою должность, ведь плохое здоровье — единственно достойная причина, чтобы уйти со службы великого султана. Ты молод, и на здоровье жаловаться не можешь. Значит, нам не придётся искать ещё одного учителя вместо тебя. Ты будешь состоять при наследнике престола столько лет, сколько понадобится. Кстати, ты быстро бегаешь?
Последний вопрос показался греку очень странным:
— Что?
— Я спросил, быстро ли ты бегаешь, — повторил распорядитель.
— Полагаю, что быстро, — ответил Андреас.
— Принц, вероятнее всего, пожелает это проверить, — невозмутимо проговорил собеседник и пояснил. — Ты должен уметь бегать быстрее, чем он. Тогда заслужишь его уважение, и занятия греческим языком окажутся успешными. Прежний учитель был слишком стар, чтобы бегать, и потому обучение давало мало плодов. Значит, твоя молодость — совсем не недостаток. Нынешние обязанности тебе по силам.
Главный распорядитель даже улыбнулся, но соль шутки оставалась понятной лишь ему. Андреас так и не решился спросить: «Мне придётся бегать за своим учеником, или он станет бегать за мной?»
Как бы там ни было, собеседник намекал Андреасу, что стать учителем принца — тяжёлая работа, от которой прежний учитель греческого просто отказался. Новый учитель тоже не считал своё назначение большим счастьем, потому что хотел вернуться в Афины, но тут получалось, что он пожалеет о своей участи, даже если поначалу радовался.
Молодой грек вдруг припомнил странное поведение чиновников в Эдирне. Например, чиновник, который составил для него удостоверяющее письмо, как-то очень горячо желал новому учителю удачи, но грек тогда не насторожился. Во-первых, отказаться от должности всё равно не мог, а во-вторых, учитель не только предпочитал получить строптивого ученика, но даже мечтал о таком.
Тем не менее, слова распорядителя заставили насторожиться теперь: «Неужели, всё настолько плохо, что превосходит мои самые смелые пожелания? Неужели мне достался вконец испорченный мальчишка?»
Меж тем лицо главного распорядителя стало непроницаемым:
— Ты сможешь приступить к своим обязанностям завтра.
Грек кивнул, а собеседник заговорил буднично и монотонно:
— Обучение принца книжным наукам происходит с восхода солнца до полудня ежедневно, кроме пятницы. Сам договорись с другими учителями, в котором часу будут твои уроки. Я в эти дела не вмешиваюсь.
— Я понял, почтеннейший господин, — Андреас поклонился.
— Тебе станут выдавать бумагу, чернила и другие письменные принадлежности в том количестве, в котором тебе нужно. Если тебе понадобятся книги, ты можешь обратиться к нашему библиотекарю. Дворцовая библиотека обширна. Там есть книги и на греческом языке.
— Я понял, почтеннейший господин, — Андреас поклонился.
— Ты будешь жить в отдельных покоях в той же части дворца, что и наследник престола, — добавил главный распорядитель. — У каждого учителя есть свои покои. Пищу каждый принимает у себя в комнатах. Для омовений тебе разрешено пользоваться дворцовыми банями, но ты должен будешь сказать слугам заранее, что тебе нужно туда. Жалование тебе станут выплачивать раз в полгода. Это значительная сумма, поэтому всё, нужное тебе помимо жилья, пищи и бани, ты будешь оплачивать себе сам.
— Я понял, почтеннейший господин, — Андреас поклонился.
Распорядитель ещё о чём-то задумался, а затем произнёс:
— Тебе наверняка говорили, но я всё-таки ещё раз скажу, во избежание неприятностей. Главный учитель наследника престола — многоуважаемый мулла Гюрани. Этот достопочтенный человек и кладезь мудрости отвечает перед великим султаном, нашим повелителем, за обучение наследника. Все остальные учителя, и ты тоже, подчиняетесь многоуважаемому мулле. Если тот говорит что-то, его слов нельзя ослушаться. Следует всё исполнить в точности.
— Многоуважаемый мулла знает греческий язык? — спросил Андреас.
— Насколько мне известно, нет, — ответил главный распорядитель.
— Но как же тогда многоуважаемый мулла сможет давать мне указания об обучении наследника престола этому языку? — спросил грек.
Главный распорядитель явно считал этот вопрос неуместным, но всё же ответил:
— Многоуважаемый мулла знает достаточно, а в затруднительных случаях просит совета у Аллаха. Аллах велик и знает всё! Поэтому многоуважаемый мулла, направляемый Аллахом, может давать указания всем учителям, и, конечно, тебе, язычнику, а ты обязан исполнять.
— Благодарю за разъяснения, почтеннейший господин, — Андреас поклонился. — Теперь я всё понял.
За время путешествий по ещё не покорённым турками греческим землям, где повсюду исповедовалось христианство, Андреас успел забыть, что его вера может считаться для кого-то языческой. Даже при дворе султана к христианам относились вполне терпимо. «А вот здесь мне часто будут ставить в вину мою веру», — понял молодой грек, однако не торопился сожалеть о своей участи. Ему всё больше и больше хотелось увидеть ученика.
Покои, в которых поселили Андреаса, оказались просторными, пусть и скудно обставленными. Он не без радости оглядел две большие комнаты с белёными стенами, резными деревянными решётками на окнах и деревянным полом, почти скрытом коврами.
Главная комната сообщалась с дворцовым коридором, а вторая, поменьше, сообщалась только с главной и служила спальней. В спальне вместо кровати было устроено просторное возвышение, и не обнаружилось никакой мебели кроме маленького круглого столика. В главной комнате центральное место занимала софа и ещё один круглый столик. Вот и вся обстановка! Значит, свободного пространства во дворце и впрямь оставалось с избытком, а мебели не хватало.
Вскоре выяснилось, что такими же просторными полупустыми покоями располагали все учителя принца. Грек узнал об этом, поскольку заглянул к каждому из коллег, вежливо представился и договорился на счёт того, когда станет проводить свои занятия.
Самая трудная беседа была с муллой Ахмедом Гюрани, потому что главный учитель наследника не мог полностью одобрять нового преподавателя из-за различий в вере. Мрачная фигура чернобородого человека в чёрных одеждах, восседавшая на ковре, даже вызвала у Андреаса некоторый трепет.
Мулла выглядел физически развитым, отнюдь не старым. Широкая густая борода свидетельствовала об отменном здоровье, а крупные руки с толстыми пальцами казались более привычными к некоей тяжёлой физической работе, а не к каллиграфии.
Мулла Гюрани явно был из тех богословов, которые ради утверждения своей правоты используют не только слово, но также камни и палки, чтобы наказывать грешников. Рука этого муллы казалась вполне способной схватить факел или даже меч, однако в отношении язычника, назначенного обучать наследного принца греческому языку, мулла проявил благодушие.
Главный наставник, огладив бороду и не без сожаления подняв глаза от раскрытой книги, которая лежала перед ним на низкой деревянной подставке, произнёс: