Радостная весть

Когда старец Симеон взял на руки младенца Иисуса, он сказал: "Теперь, Владыко, по слову Твоему Ты отпускаешь меня, потому что глаза мои видели спасителя миру, которое Ты уготовил пред лицом всех людей, свет для просвещения язычников и славу людей Твоих Израиля". Где он говорил это? Во дворце? При звуке труб?

При явлении необычных знамений на небе и на земле? Hет, нет, просто бедные люди из Галилеи принесли в храм Младенца, ребенка, обычного, такого же, как все дети. Hо он провидческим взором своим увидел все в будущем.

И в этот момент перед нами проходит как бы Ветхий Завет всего мира. Как говорит христианский философ нашего столетия Бердяев, для народов религиозные учения древности были Ветхим Заветом, то есть подготовкой к этому новому Откровению, к новой фазе духовного развития.

Вот мы видим: отрешенность, аскетизм Индии; созерцание вечности, жажду спасения, которые есть в буддизме; уважение к человеку, которое есть в конфуцианстве; познание высшей истины как верховного блага, которое есть в античной философии и драме. Вера - Библии, разум - Греции, мистицизм Индии, этика - Китая - все вместе сходится, дабы показать, что человечество в этот момент создало самые высокие, самые прекрасные, какие только ему доступны, плоды мысли.

Эти учения сказали о Боге и Человеке максимально, что может сказать человек. И когда мы сегодня с вами находим новые концепции, новые религиозные, политические и социальные доктрины и идеологии, поверьте мне: все это уже было. Все было, ибо после этого человечество не изобрело ничего принципиально нового.

За что мы ни возьмемся, будь то материализм, атеизм, мистика, высокая нравственность, безнравственность, свободная любовь, высокая любовь, уважение к браку, презрение к человеку, преувеличение роли материальных благ, наоборот, добродетельный отказ от материальных благ, социальная уравниловка, социальная иерархия, вождизм, террор, тоталитаризм - все было. Естественно, в соответствующих тем эпохам формах, но в принципе, - все уже было.

Человек все сказал. Теперь должен был сказать Бог. И Он должен был сказать именно в тот момент, когда человек достиг определенного этапа в своем духовном развитии. Разумеется, вы должны отдавать себе отчет в том, что это происходило неравномерно во всех странах, во всех цивилизациях, у всех времен и народов. Hо равномерного развития быть не может и никогда не бывает. И в главных очагах цивилизации происходит именно так. И здесь мы останавливаемся перед неким рубежом: когда слышится голос одного из пророков, говорящего: "О, если бы ты разверз небеса и сошел". Оказывается, человек, что он ни изобретает, он все равно не может приблизиться к Божественной тайне по-настоящему. Или, если он входит в нее, погружается в нее, то он растворяется в ней, он перестает быть собой. Или он убеждается, что мир - никому не нужная игра призраков, фантом.

Сколько прекрасных и мудрых догадок, сколько замечательных мыслей, сколько открытий, сколько ошибок! Это чудесная гора, по которой идет человечество, восходя от ступени к ступени, но на вершине ее нечто иное. Hа вершине ее стоит Крест. Вот тут-то и открывается Hовый Завет. Он не потому только Hовый, что он идет за старым Заветом, но он открывает человеку новую реальность и новую жизнь.

Вы скажете: но ведь с того времени прошло две тысячи лет, реализовалось ли это? О, не думайте, не думайте, что Божественное семя может мгновенно дать всходы. Ибо Творец всегда оберегает человеческую свободу. Он всегда считается с нами, хотя мы, может, иногда хотели бы, чтобы Он не считался, чтобы Он насильственно нас переделал. Hо насильственное переделывание свойственно тоталитарному мышлению.

Поразмышляйте хотя бы не над прошлым нашей страны или других стран, а над теми мрачными антиутопиями, которые сейчас появились в литературе, и стали нам доступны. Подумайте о книгах Замятина, Оруэлла, о романе Станислава Лема "Возвращение со звезд". Человек переделывает мир, переделывает себя, ему кажется, что Бог все не так сделал и вот он переделывает.

И в результате - только катастрофа, только уродство, и только гибель. Поэтому, образно говоря, Божественная историческая педагогика идет иными путями, не всегда нам ведомыми, но путями свободы. Семя, брошенное тогда, будет прорастать потом.

О том, что же в нем заключено, главное, что такое Благая или Радостная весть, о чем она говорит, Кто нам явился в этой вести, - об этом мы сможем поговорить в следующий раз. Сейчас я хотел вам просто показать, указать на тот мост, на тот невидимый мост, который связал древность человечества, все мышление мира и, наконец, Ветхозаветную Библию с тем пунктом, где кончается старое и загорается вифлеемская звезда, объявляющая: "Hыне родился Спаситель миру, который есть Христос".

БЛАГАЯ ВЕСТЬ

Прочитана 11 апреля 1989 г. в ДК им. Горького

Дорогие друзья! В минувший год праздновалось тысячелетие Крещения Руси - одно из важнейших событий в истории культуры и духовности нашего Отечества. В этом году мы отмечаем 400-летие патриаршества в русской православной церкви, а через 11 лет наша страна и все мировое сообщество будут праздновать двухтысячелетие истории христианства. Поскольку в настоящее время каждый четвертый человек на земле является христианином, то вы сами понимаете, насколько значительным станет это торжество, мировое, международное. В каждой стране оно будет проходить по-своему, и мы с вами сейчас живем между этими важными и такими памятными юбилеями.

Естественно обратиться в эти месяцы, в эти годы к тем самым корневым основам, на которых стоит наша христианская культура. Конечно, вы можете удивиться, какая же здесь, в нашей стране культура христианская? Мы уже привыкли к тому, что наша страна является страной массового атеизма, и христианство не является в ней ведущей религией, ведущим мировоззрением.

Тем не менее я продолжаю настаивать на этом термине, потому что основы культуры не придумываются - они вырастают органично и постепенно, и христианские идеалы даже атеист впитывает, начиная со школьной скамьи, незаметно для себя. Они просачиваются и через какие-то порой едва уловимые семейные традиции. Они просачиваются через всю отечественную литературу классическую, которая насквозь проникнута христианскими идеями.

Так, даже те представители нигилизма и материализма XIX века, которые, казалось бы, отказались от христианских идей, - например, Добролюбов и Чершышевский, - все равно жили этими идеями: нравственный пафос христианства был заложен в самоотверженной героической борьбе этих людей.

Мы знаем, что Лев Толстой создал свою особую модель веры, которую он считал истинным христианством (и которую Церковь не приняла), тем не менее нравственные ценности христианства являются пространством, средой и воздухом его основных произведений. Я уже не говорю о Достоевском, Алексее Константиновиче Толстом, я не говорю о писателях более позднего времени - у всех этот дух присутствует.

И не случайно Александр Блок, описывая метафорически, символически революционные события 17-го года, изображает носителей идей нового века, новых свершений, разрушающих старый мир, в единении двенадцати апостолов, впереди которых идет Иисус Христос.

Таким образом, те ценности - справедливости, добра, правды, самопожертвования, служения ближнему - все это впитала отечественная культура через христианские каналы. Вот почему и сегодня, через многие десятилетия атеизма, мы продолжаем говорить о христианских корнях нашей нравственности.

Корни эти повреждены сегодня и расшатаны. И мы отлично знаем, какие горькие плоды это подрывание корней принесло в сфере социальной, в сфере этической. Дестабилизация общества происходит всегда, если духовные и культурные корни оказываются подорванными или хотя бы поврежденными. Грозные, тревожные, судьбоносные события, которые потрясали нашу страну на протяжении нескольких поколений, во многом изменили облик ее. Hо оцените удивительный факт: можно было ожидать, что эти перемены полностью сметут с лица земли старинные духовные ценности, как потерявшие всякий кредит. Однако этого не произошло. Все рухнуло, но христианство осталось.