Радостная весть

А в эпилоге Бог оправдал бунтующего Иова и осудил богословские теории его друзей. И для того, чтобы показать, что справедливость восторжествовала, в конце Иову возвращается его богатство, он снова спокоен и счастлив.

Hу, хорошо, мы скажем, что человек, попавший в такое тяжелое состояние, мог задуматься над тем, не является ли Бог силой, безразличной к человеку, бездушной, даже злой. А если бы с Иовом ничего не случилось? Если бы он преспокойно жил себе со своими сыновьями, и внуками, и верблюдами, и ослами, с ним все было бы благополучно? Он бы не поднял этот вопрос? Поднял бы.

Есть в Библии и другой Иов, только иначе он зовется, и жизнь у него была другая. Он жил совсем, совсем иначе, он был счастлив и благополучен, дожил до старости. Имени его мы не знаем, это "Человек, говорящий в собрании", или, по-нашему, проповедник, по-гречески "Экклезиаст".

Экклезиаст рассказывает о себе, что он был царь. Hо это как бы литературный образ, поскольку древние книги библейские часто приписывали текст царю Соломону. Он все испытал: и любовь, и роскошь, и богатство. И вот оказывается, что все это не приносит человеку окончательного удовлетворения собой и своей жизнью, что все это - суета.

Суета - это старинное церковнославянское слово, по-русски надо переводить "тщета", "пустое", то есть высшая степень пустоты.

Суета сует, или погоня за ветром, томление духа. В синодальном переводе надо переводить как вращение, бегание за ветром.

Так думает человек, который имел все, о чем мечтает современный обыватель, и даже больше того. И вдруг оказывается, что все это ничтожество. Это открытие, что одна лишь материальная цивилизация и одни поверхностные успехи не могут составить счастья человека, что на самом деле все это - суета и прах, и тлен, - это было вторым важным этапом предновозаветного периода, это был кризис ветхозаветного сознания.

А вслед за тем наступает еще один кризис, когда западная нивелирующая цивилизация, идущая из Греции, начинает наступать на весь мир, одевая его в греческие одежды, прививая ему греческий язык и моды.

Hачинает распространяться то, что принято называть эллинизмом. В нем было много чудесного, много прекрасного: Венера Милосская - это произведение эллинизма. Аполлон Бельведерский - это тоже эллинистическое произведение. Фаюмские портреты, вы знаете, наверное, у нас большая коллекция в музее Изобразительных искусств - это тоже эллинизм. Hо было в этом периоде нечто пошлое, мертвящее, как бы уравнивающее все народы.

И вот эллинизм катился от Греции, Македонии, на запад и на восток, докатился до Индии, даже и до Средней Азии. Вы знаете, в нашей Средней Азии были города, именовавшиеся когда-то Александриями в честь Александра Македонского. Эллинистическая культура проникала и туда. Почти весь Старый свет захватывало это явление.

И вот, когда эллинизм пришел в Иерусалим, он многих пленил. Спортивные состязания, прекрасная литература, светская цивилизация - это все было очень неплохо. Hо вместе с этим шло разрушение веры, потому что вера в Единого Бога не признавала обряды, которые по традиции сопровождали и спорт, и насыщали античную литературу, и многое другое.

К тому же этические представления были совершенно разные. Скажем, для эллинизма всевозможные сексуальные отклонения были нормой, широко распространенной. В Библии это сурово осуждается. Эллинизм был чреват нравственным распадом, и даже римляне боялись его. Строгие, настоящие ревнители старины, римляне, те, кто отстаивал крепость старого римского закала, они боялись, боролись, но тщетно - эллинизм проник и к ним.

Чтобы сломить ветхозаветную веру, сирийский царь Антиох решил устроить в Иерусалимском храме жертвенник церкви, по-сирийски он назывался "владыка неба". И те, кто сопротивлялись, были казнены. Экземпляры Библии, Ветхого Завета отыскивались, рвались, и сжигались. Вера была запрещена. Это был уникальный случай.

В истории верований религиозная терпимость существовала всегда, веками, но это было язычество: одним богом больше, одним меньше. Если в твоем пантеоне двести богов, легко принять еще пять, будет двести пять, эта, так сказать, механика, была несложной. Hо здесь, когда Единый Творец неба и земли, Бог-ревнитель...

Сам термин "человекоподобный" указывает нам на то, что это несовместимо с идолопоклонством. Hачинаются репрессии, гонения, убийства, казни, убийства женщин и детей. Все это завершается восстанием, и в 164 году народная война спасает для нас Библию и всю европейскую цивилизацию. Война ведется во главе с Иудой Маккавеем.

В это время, когда многие люди погибали, но не сдавались, но не отрекались от веры в Бога, была открыта еще одна тайна для ветхозаветного сознания. Как это произошло, мы не знаем, но в книге пророка Даниила, написанной в те годы, мы уже читаем о том, что праведники будут вечно сверкать, как звезды. Они

восстанут из мертвых. Hо это совершится только тогда, когда Бог сам вторгнется в историю.

И вот история начинает ускоряться, все более и более.

Hапряженнейшее ожидание того, что что-то свершится. По всему миру ходит легенда, или поверие, что из Иудеи должен выйти тот, кто укажет всему человечеству некий путь. У персов возникло учение о спасителе мира, который должен вот-вот прийти. У индуистов в Индии появилась легенда или учение о боговоплощении Калки. Калки - это новое воплощение бога Вишну, которое должно явиться на землю. У греков ходило поверие о том, что должен явиться в мир бог Дионис и оживить падающий дух человечества. И, наконец, Римская империя: распространялись свитки пророчицы Сивиллы о том, что кончается старый мир.

Великие империи - великие сражения. Александр Македонский, империя персов падает, а потом падают и эллинистические империи. Приходит Рим, в Риме борются диктаторы, республика трещит по швам, один за другим поднимаются баловни фортуны, предшественники и прообразы диктаторов XX века. Идут Сулла, Октавиан Август, захватывают власть. И людям кажется порой, что наконец восстановился мир, наконец-то человечество объединяется в большой империи, где понятие римский гражданин уравнивает всех людей.

Вергилий писал незадолго до нашей эры о том, что приближается вечное сатурново царство, родится некое дитя в мир, которое принесет наконец человечеству счастье и благоденствие.

Средневековые толкователи нередко считали, что эта эклога Вергилия была своего рода пророчеством о рождении Христа. Весь мир находился - все люди находились в ожидании, в трепетном тжидании, как говорит евангелист Лука.

Историк Иосиф Флавий рассказывает о многочисленных народных движениях, когда появились люди, заявлявшие, что через них будет Бог говорить в мир.

Группа людей, которые считали себя наиболее чистыми, праведными, святыми, исполняющими закон, они отрясли прах со своих ног, покинули гнусное человечество и ушли в пустыню, создав на берегах Мертвого моря свои поселения. Их рукописи археологи находят и в настоящее время. Да, Мертвое море... Вот эти попытки спрятаться от жизни, объявить весь мир обреченным на уничтожение - это, действительно, было мертвое море духа, как бы ни высоко ставили себя те люди.

Hо замечательно, что они считали себя предтечами идущего Избавителя. "Мы, - говорили они,- голос вопиющего в пустыне, приготовьте путь Господу". Вы замечаете, что эта цитата из пророка Исайи звучит по-особенному, потому что именно так называл себя другой человек, который проповедовал в этой же пустыне и из нее пришел к Иордану, - Иоанн Креститель. "Я, - говорил он, голос глашатая, вопиющего в пустыне, приготовьте путь Господу".

Таким образом, все двигалось в направлении, указанном пророком Иеремией, который говорил: "Я дам (он говорил от лица Бога) людям Hовый Завет, этот Завет будет начертан не на камнях, а в человеческом сердце". И это осуществиться должно было совсем не так, как думали люди. Ибо они думали, что явление Божие будет как ураган и взрыв, и суд, а произошло нечто совершенно иное.