Страница 3 из 6
Веранду заполнила и переполнила знакомая грузная женщина в сари. Она направлялась к бочке с водой. Или он опять пропадал, лет на двадцать куда-то пропал? Вот во что превратилась девушка. Что за жизнь, зачем она тянется, - чтобы шедевр превращался в бочку? Косо взглянув на окно гостиницы, и тем подтвердив, что его заметили, женщина сунула руки в воду, пару раз на себя плеснула, мокрым лицом обернулась на Германа (и на всех, кто ее увидит в одном из многих его альбомов), резко отвернулась и нырнула в глубину, затаившуюся под крышей.
К макушке здания через улицу прикоснулся розовый луч. Нежно окрашенный пальчик солнца указывал тем, кто хотел увидеть, на то, что на город скоро набросится изнурительная жара. От нее улетят и спрячутся птицы, куда? в неизвестные людям тени. Цветы от жары скоротечно состарятся, и многие состарятся до конца. А воздух так от жары пропотеет, провоняется всем, что может вонять, и так изваляется в пыли, что от него бы сбежать куда-нибудь, но только куда от воздуха спрячешься. И люди привычно продолжат все то, к чему приучили их столетия. Сядут живыми крикливыми пнями торговцы сладостями и специями, сандаловыми палочками и паном (во время жевания которого люди выглядят, как вампиры, рот наводняется красной слюной, частые обильные плевки обрызгивают стены и тротуары, и улицы выглядят, как декорации для съемок расстрела демонстрации). Сядут астрологи и хироманты, сядут бездельники и нищие, сядут собаки, козы и дети. Мимо, окатывая их пылью, с ревом помчатся грузовики, автобусы и легковушки. Едва касаясь горячей земли, покатят дребезжащие велосипеды и трехногие коляски с седоками в ослепительно белых одеждах. Протопает слон, пропижонит верблюд, протаранится бык, протащатся буйволы.
Веранду безрадостно оживил слуга с половой тряпкой. Герман плотнее закрыл окно, забрался в кровать и подумал о том, что под поверхностью его жизни, внешне нормальной и даже успешной, все взмучено тревогой и сомнениями, а в глубину и заглядывать страшно, - там давно уже поселилось безобразное существо, которое звали неудачей.
4 Брак с супругой считался успешным только количеством прожитых лет.
Прозрачное платьице, однако, не лучшая причина для женитьбы. Оно, хоть и было таким прозрачным, так занавесило душу девочки, что когда он начал в душе разбираться, у них родилась первая дочь. Выйдя из колледжей, его дочери обратились в прохладных пустых мещанок, нашли себе точно таких же самцов и вспоминали об отце только по праздникам и по нужде (то есть когда требовались деньги). Напрасно он сдался в свое время, не стал их воспитывать в той же строгости, в какой выращивали его, а отдал их на растерзание либералам, друзьям и телевидению. Профессию, международную торговлю, Герман выбрал не по душе, а по совету других людей и из финансовых соображений.
Любимое дело, - понял он поздно, - должно вовлекать уникальный талант, то есть врожденную способность делать что-то лучше, чем другие. Был ли он одарен талантом? Обладал ли способностью ощущать так, как другие не ощущали?
Ответить да он не осмеливался. На нет всегда было возражение: тогда отчего же иногда он умел отмечать моменты, когда неожиданно и загщочно все сочеталось таким образом, что он испытывал состояние, с каким возможно живут в раю? Если бы Германа попросили описать подобное состояние, он вряд ли нашел бы точные мысли, - он бы такое состояние, состояние все сошлось, стал иллюстрировать ситуациями, но без надежды, что его слушатель сумеет прочувствовать то же самое. В ситуациях этих часто присутствовали музыка и женская красота. Не та физическая красота, которую женщины нам навязывают, - в виду имеется красота мимолетная и загадочная: сумасшедший наклон головы; волна неземного происхождения, вдруг захлестнувшая лицо; дрожание локона на шее, которая тает белой свечой, и горячий ее стеарин обжигающе капает на сердце.
Возможно, все в мире сходилось и в детстве, но впервые подобное состояние Герман отчетливо отметил, когда папашей лет тридцати он сидел на школьном концерте . Оркестр, включавший его дочку, играл мелодию Моцарта, - мелодию красивую, но искаженную неслаженным исполнением (впрочем, родительский энтузиазм создавал атмосферу большого успеха). Скучая, он оглядывал музыкантов, и задержался взглядом на девочке, грациозно склонившейся к виолончели. Она была в черном шелковом платье, ее блестящие длинные волосы ритмично, как волны в океане, накатывались на инструмент. Она вся, казалось, трепетала, - то ли от музыки, то ли от юности, то ли от влюбленности в кого-то. Вот сидит девочка, - он подумал, и тут внешне обычная школьница вдруг расширилась до небес и придушила его своим будущим. Словно в ней вмиг, одновременно, со взрывоопасной концентрацией проступила бездна всех тех эмоций, которые к ней испытают влюбленные. Или: он стоял у светофора под музыку семнадцатого века, и вдруг в зеркальце заднего вида обнаружил смазливую мордашку. Стреляя глазками по сторонам, девушка подкрашивала ресницы, потом растворила нежные ~бы, желанные всем мужикам на свете, с помощью помады и карандашика сделала их еще желанней, потом убрала косметику в сумочку, посерьезнела мордашкой и задумалась. И - будто время остановилось, наткнувшись на звенящую преграду, и Герман понял, что все сошлось, - и старая классическая музыка, и милая задумчивая мордашка, и жирные белые облака, лениво развалившиеся над Парижем, и ее романтичное воспоминание, в которое он будто бы проник... Или: в хмурый и ветреный день он бродил по осеннему парку. Начался снег, колючий и мелкий, и зашуршал по сухим листьям. И звук тот оформился в ритм и мелодию, в которых какая-то высшая сила выражала тоску по той единственной, которую он так и не встретил. Парк помутнел от внезапных слез, которые были похожи на слезы окончательного прощания с мечтой пережить большую любовь. И не в силах двигаться дальше, он впал в горько~ладкое оцепенение...
Представим, он знал, в чем его талант, но как применить его практически, какое дело к нему приложить? Есть ведь таланты, в которых общество либо не испытывает нужды, либо их носители не догадались, как свой талант донести до общества, сделать его популярным товаром. Что за проклятие! - думал Герман.
- Почему он во всем выбирал дороги, которые оказывались ошибочными? Почему обнаружив свою ошибку , он тем не менее продолжал двигаться в ложном направлении? Почему у него не хватало решимости бросить все и пойти напролом сквозь неудобства бездорожья?
5 Он так и не понял, сумел ли заснуть, или просто легко забылся, но встал тем не менее по будильнику, на фирму приехал ровно в девять, как раз к началу переговоров, и дальше весь день глотал крепкий чай и держался поближе к кондиционеру, к его освежающей струе, брызжущей мелкими острыми каплями с запахом озона и аммиака. Закончив дела, заглянул к директору.
"Вам машину?" - спросила его миленькая секретарша. - "Вы немного не подождете ? Мистер Рао уехал в банк, но он вернется сию минуту. Не хотите чашечку чая?" Как забавно в ее юбках выговариваются слова, - типично индийское произношение перемешивается с оксфордским, - она, очевидно, училась в Англии. Не пригласить ли ее в бар? Однако, он знал, что последует дальше:
эта смазливая индианочка расширит оливковые глаза на пожилого игривого американца, и тем самым его унизит. Ни к чему ему лишний ожог.
"Спасибо, я обойдусь без машины".
Вышел на улицу, осмотрелся. Мимо катила пустая коляска.
"Эй, бабуджи!" Рикша подъехал.
"Садитесь, сааб. Вам куда, сааб?" "В какой-нибудь прохладный ресторан".
Рикша не понял, - такой заказ он услышал впервые в жизни, с его точки зрения все рестораны были намного прохладнее улицы, - но он уверенно закивал и покатил в ресторан подороже, - туда, где был шанс подзаработать на привозе клиента- иностранца . Вот и Герман вместе со всеми катит по пыльной и шумной улице. Он, за версту не похожий на всех, он, на которого все оборачиваются.
Спицы сверкают, пыль серебрится . Стены, одежды, дорога, - все белое.