Страница 3 из 3
Ну, а кто кроме Германна не был-то??
Тайные общества для повести важны, но не с такой примитивной точки зрения. Важны и идеи Мессмера. Об этом позже.
Германн собирался исполнить завет графини. Из чистого расчета. "Имея мало истинной веры, он имел множество предрассудков. Он верил, что мертвая графиня могла иметь вредное влияние на его жизнь". Он даже идет на отпевание - испросить прощения. Трудно представить, что недвусмысленное ее: "Прощаю тебе мою смерть, с тем, чтоб ты женился на моей воспитаннице Лизавете Ивановне..." он игнорирует. И нельзя сказать, что он не верит в ночное наваждение, - очень верит и впервые идет играть - да и с какой ставкой - 47 тысяч! "...игра ваша сильна: никто более двухсот семидесяти пяти семпелем здесь еще не ставил". Семпель - одиночный разовый куш. Но Лизавета для него - то самое излишнее, он еще не готов жертвовать ради нее необходимым. Впрочем, он готовится. Она занимает в его страстном разуме место. Но это место - второе. Первое - ... думаете, деньги? Если бы! Первое - старуха. И это все губит. Он сам. Он давно готов был "сделаться ее любовником". Не графиня же полезла к нему в гроб целоваться, а он к ней. Истинно, любовь до гроба.
(Что мы скажем о молодом человеке с такими наклонностями? Извращенец! Спятил!)
Призрак графини утверждает, что пришел не по своей воле. Многие полагают, что она подчиняется силам зла, но это в корне не верно. Она приходит, чтобы спасти Германна, ясно и точно указав ему этот путь. Женитьба, - да, но не только. (Да отвяжись, дурак, -- не на мне, - на моей воспитаннице!) Вспомним, как описывается игра графини против герцога Орлеанского и Чаплицкого против Зорича. Три талии подряд, без перерыва. Но здесь графиня зачем-то требует от Германна "чтобы ты в сутки более одной карты не ставил". Почему не сразу?
Да все потому же. Лизавета у него на втором месте. Германну бы после первого выигрыша (наличные в кармане) бежать за кольцом, а после делать предложение. Ведь после первого выигрыша (соника, с первой же прокидки, как в легенде!) он убедился, что слова призрака верны. Жениться, скорее жениться! (Да не на старухе, дурак, на ее воспитаннице!) Спасать душу, жену (не старуху, дурак!) и приданое. Снять с себя три злодейства разом. (И в том числе старуху снять!!)
У него остается и еще один шанс на следующий день. Он еще может "соскочить" с опасного аттракциона. Но когда он по-прежнему остается холоден к Лизавете (и всему-всему, что с ней цепочкой связано) все кончено. Он обдернулся уже несколько раз. Теперь кончено. Он является к Чекалинскому даже не подозревая, что играет против Сен-Жермена один на один, без защиты. Оба персонажа описываются в повести одинаково. Все честно. Туз выиграл. Но Германн проиграл.
Почему он сходит с ума? Здесь не нужно искать долго. (Простой, но ложный ход - считать, что Германн проиграл не 47, а 188 тысяч, поскольку таскал их при себе и успел с ними сжиться. Мол, если бы он играл без перерыва, как Чаплицкий и не забирал бы выигрыша, то все могло бы обойтись...) Германн лишился разума (окончательно) потому что получил в "лоб". Он проиграл, как выигрывал - сразу, с первой же прокидки. Первая карта называется "лоб", вторая "соника". Представим, что направо легла бы не дама, а любая другая карта. Германн открывает даму и возглашает: "Туз выиграл". Туз и в самом деле выиграл, но у Германна стоит дама. Чекалинский указывает ему на ошибку, но игра еще не проиграна. Дальше она велась бы в открытую, пока не выпала бы дама у банкомета. Оставался бы шанс. Фатальна, убийственна только одна пара карт. И: -- Дама ваша убита, -- сказал ласково Чекалинский.
Дама - Лизавета. Рушится все и сразу. Тонко связанные между собой нити разорваны. Не злым роком. Рок - он связывает.
Поразительно, но эта важнейшая особенность всех трех партий финальной игры ускользает не только от большинства читателей, но и от профессионалов, обязанных это понимать. И фильм Масленникова 1982 года и более ранний фильм-опера совершенно по-другому демонстрируют игру. Бог с ней с оперой, там вообще искажены все линии, ибо у оперы свои законы, но фильм, в котором создатели тщательно избегали пропуска и искажения хотя бы единого пушкинского слова полностью провалил мощнейшую кульминационную сцену. Смоктуновский там сдает многократно. Могут возразить, мол, в отличие от игр графини и Чаплицкого про игру Германна не сказано "соника", сказано "сряду", то есть подряд. Однако, никакая иная интерпретация совершенно невозможна. Так же как невозможна никакая иная интерпретация последнего куша Германна - 188 тысяч, хотя число это нигде не названо.
Сошедший с ума Германн все еще делает выбор. Не между тузом и дамой. Между дамами запутался. Их там много: гадальные, игровые, реальные. "Две неподвижные идеи не могут вместе существовать в нравственной природе, так же, как два тела не могут в физическом мире занимать одно и то же место". Он не может пока разрешить противоречие. Нужно было выбирать даму - тогда и туз бы сошелся. Но ведь он и выбрал даму! Даму, да не ту. Ну не следует молодым людям думать о старухах!
Вроде все гладко, скажут мне. Только одно не раскрыто. Какую же Тайну поведал Сен-Жермен графине, частным случаем которой является секрет трех карт? Понять это тоже очень несложно. Достаточно вспомнить, что графиня не угадывала карты, а назначала их. Германн сначала просит ее угадать, тогда она отзывается, мол, это была шутка. Разумеется, шутка, - угадать она и не могла, но - назначить. (Сен-Жермен - ученый-иллюминат, он не угадывает, а вычисляет. "Граф, вы - волшебник, угадайте мне площадь треугольника". - "Угадать? Вы шутите? Я могу рассчитать..." Больше она ничего уже не произносит, потому что он испытывает ее еще и еще раз, умоляя уже не угадать, но именно что назначить три карты. А после и того более - старуха в ужасе видит, как тень узурпатора требует выдать саму Тайну. То есть каждое следующее требование Германна - игра на повышение. Она осознала, что он если и не знает, то догадывается о чем-то главном и затворяет уста навсегда, в сущности, предпочитает умереть, но Тайны не выдать. Германн так и не стал в тот день Жерменом. Как несколько ранее не стал Наполеоном.
И дело, конечно, не в умении назначать карты, то есть формировать игру. Это Тайна шире.
Об этом в другой раз.
PS. В конце повести три марьяжа уладили свои дела: графа и графини (47000 долга, "висевшего" на стариках вернулось в кассу), Лизаветы и лизоблюда и Поля с Полиной. Показано, как надо.
Старое вино - в старые меха, молодое - в новые.