Страница 7 из 14
- Может, меня стесняется? - делает предположение Сокол, но Баки качает головой. - Я же первый, кто узнал, что Капитан Америка - гей.
- Он не гей, - все таким же ровным тоном говорит Барнс, - и я тоже.
- Но вы же, - машет рукой в сторону спальни Уилсон, как бы обозначая, что именно “они же”.
В этот раз Солдат не отвечает, просто садится в кресло, делая приглашающий жест Сэму в сторону дивана.
- Это нормально, что мы обсуждаем это? - спрашивает Сокол.
- Это ненормально, что фраза “Я люблю тебя” режет мне уши, когда я говорю ее Стиву. Если настоящее совпадает с прошлым, я чувствую это нутром, оно откликается. Но только не эти слова, - Барнс долго смотрит в окно, игнорируя попытки Сэма пояснить сказанное, а когда Роджерс возвращается, и вовсе уходит из комнаты.
- Ты так заботишься, чтобы у него все было, - кивает на пакеты в руках Роджерса Уилсон.
- У него долгое время вообще ничего не было, - пожимает плечами Стив, расставляя молоко в холодильник. - Я хочу, чтобы теперь все было иначе.
- А что, если он не оценит твоих стараний? - произносит Сокол, и Роджерс как-то странно дергается, испуганно глядя на него, но тот сохраняет невозмутимое выражение лица, и Стив заметно расслабляется.
- Все будет нормально, - отвечает он. - Он верит мне, и я его не подведу.
- Самые страшные раны наносят самые близкие люди, Стив, прикрываясь тем, что делают во благо, - Сэм поднимается с дивана и идет к выходу. - Молись, чтобы он так ничего и не вспомнил, иначе ты его потеряешь.
========== Самые близкие люди 2 ==========
- Все нормально? - Стив обеспокоенно смотрит на Джеймса, потому что тот внезапно замирает, неотрывно глядя в одну точку.
- Нет, не нормально, Стивен, - и вот это “Стивен” первым колокольчиком опасности звенит в голове Капитана, хотя, если быть честным, первым был все же разговор с Уилсоном.
- В чем дело? - Роджерс сам не понимает, зачем задает этот вопрос, который может привести к нежелательному разговору, но, следуя привычке заботиться о других, не может удержаться, чтобы все-таки не спросить.
- Не знаю, - Барнс дергает плечом, высвобождаясь из чужих объятий, и поднимается с дивана. - Просто все не нормально.
Задавать вопросы, чтобы выпытать у Барнса, что с ним, - скользкая дорожка, но Роджерс и так вот уже неделю ходит как в воду опущенный, нутром предчувствуя приближающиеся разборки.
- Я не высыпаюсь, - внезапно произносит Баки, чем повергает приготовившегося к разоблачению Стива в недоумение. - Пока ты спишь рядом, я не высыпаюсь. Всегда так было?
Роджерс пару раз открывает рот, чтобы подобрать ответ, но Джеймс его опережает:
- Не могу привыкнуть, что ты рядом, - но, видя обиженное выражение лица Роджерса, исправляется. - Я имел ввиду, мне непривычно, что рядом кто-то, кто не собирается нападать.
И это так по-дурацки звучит, ведь Барнс давно оправился и вылечился от желания сначала бить, а потом разбираться в мотивах, что раздражается уже Роджерс:
- Могу спать отдельно, если тебе не нравится, - предлагает он и видит, как прищуривается на него Солдат.
- Ты ведь и так всегда спал отдельно, так?
Роджерс не знает, что ответить, но молчание говорит лучше любых слов.
- Зачем ты так со мной, Стивен? - внезапно подается к нему Баки, присаживаясь рядом на корточки. - Зачем?
- Если не хочешь ответов, - Стив сбрасывает с себя чужие руки и поднимается на ноги, - то не задавай вопросов.
И в эту ночь Барнс спит на диване в зале. Точнее, притворяется, что спит, слушая тихие шаги и ощущая на себе пристальный взгляд Роджерса, несколько раз приходящего за ночь в гостиную, но так и не решившегося заговорить.
Утро начинается с молчания, неловкого и тяжелого. А потом Баки не выдерживает, припирает Стива к стене, требуя правды.
- Да нет никакой правды! - Роджерсу ничего не стоит вырваться из чужого захвата, но он не решается.
- Стив, просто скажи, почему я тебя не чувствую? - Барнс отпускает ткань его майки, зажатую в кулаках, и бьет себя в подреберье. - Какого хрена я тебя там не чувствую?
- Потому что ты никогда ничего не чувствовал! - срывается Роджерс и в этот раз уже, не пытаясь быть мягче, сам хватает Джеймса, отталкивая со своего пути, и отходит прочь на безопасное расстояние - то ли чтобы не дать себе наброситься с кулаками на причину и цель своего обмана, то ли чтобы избежать чужого гнева, неминуемого после его признания.
- Я. Хочу. Правду, - четко произносит Барнс, скрещивая на груди руки.
- О чем? - последняя попытка дать себе отсрочку для обдумывания, как выкрутиться, оказывается провальной.
- О том, что между нами было и… было ли вообще, - Роджерс знал, догадывался, что долго его обман не протянет, что такая афера заранее обречена на провал. Но, черт возьми, это того стоило - груз любви к лучшему другу, который видит в тебе младшего брата, висевший камнем на его шее с самого детства, наконец сброшен. И если Барнс справедливо вмажет ему сейчас и развернется, чтобы уйти… то Стив примет такой поворот: это будет честно.
Он выдыхает и медленно говорит:
- Мы никогда не были вместе. Был ты и твои бесконечные женщины. Был я, любивший тебя больше, чем кто бы то ни было. Была дружба, которую я боялся потерять.
Барнс молчит непозволительно долго, а потом спрашивает:
- Почему ты мне не сказал в то время? - и Стив захлебывается праведным негодованием: как мог он сказать о своих чувствах тому, кто заботился о нем, как старший брат? Как мог неудачник Стив Роджерс попытаться заменить Барнсу всех тех прекрасных женщин, которыми он был окружен? Как мог сломать их дружбу?
- Ты бы не принял, - вместо этого отвечает он.
- Поэтому ты решил воспользоваться тем, что я ничего не помню, - Барнс поджимает губы, а потом молча уходит в комнату и возвращается спустя пару минут, переодетый в уличную одежду.
- Ты знал, на что шел, Роджерс, - он не прощается, не говорит ничего, что сделало бы вину Стива меньше, что обелило бы ее хоть на треть - лишь молча хлопает дверью, и Стив не решается следовать за ним.
Что он может ему сказать? Что еще он может сказать, да так, чтобы Джеймс поверил?
========== Самые близкие люди 3 ==========
Весь день проходит для Стива как в тумане, а уже к полудню его голова начинает немилосердно раскалываться, намекая, что каким бы ни был Стив суперсолдатом, он все равно остается человеком, подвергнувшимся стрессу.
Даже вечное верное средство - пробежка - не помогает: мысли настойчиво лезут в голову, отнимая реальность, заменяя ее кадрами давно ушедших дней и нынешних… которые он так бездарно потерял.
Ну что стоило ему держать язык за зубами? Дружба - самое ценное, что есть у людей. Молчал бы, радуясь, что Барнс снова с ним, и жил бы себе счастливо.
А что теперь? Разочаровавшийся в нем друг, которого он предал.
Холодный душ тоже не приносит облегчения, не остужает горящую от мыслей голову, и Стив решает, что долгий сон, желательно без сновидений, сейчас единственный способ избавиться от них. С намерением проспать до самого утра он валится на кровать, даже не заводя будильник.
Солнечные лучи настойчиво лезут сквозь шторы, и ему приходится накрыть голову подушкой - плохое решение, потому что та хранит на себе запах Баки. Вся его постель: и простыни, и одеяло, и подушки - пропитаны чужим запахом, и это успокаивает и раздражает одновременно.
Стив клянет себя в очередной раз за то, как бездарно потерял дружбу и несостоявшиеся отношения, и проваливается в рваный и неглубокий сон.
И просыпается буквально через пару часов, сетуя на то, что ему, как не самому обычному человеку, нужно не так много времени на отдых.
В комнате чертовски тихо: ни скрипа кровати под двойным весом их тел, ни сопения над ухом, ни жаркого шепота в уши. Привыкнув за короткие недели к присутствию Баки рядом, он не знает теперь, как будет проводить ставшие благодаря присутствию Джеймса любимой частью суток вечера.