Белорусы: нация Пограничья

Следует подчеркнуть, что западноруссизм не являлся однородным течением. Можно назвать немало исследователей в области этнографии и языкознания, которые подчеркивали особенности белорусской культуры, ставили белорусов в один ряд с иными славянскими народами, иногда даже подчеркивая культурные преимущества белорусов по сравнению с великорусами в XV-XVI вв. Белорусский историк Олег Латышонок утверждает, что западноруссизм на белорусских землях являлся своеобразным аналогом полонофильской «краёвости». Обе эти доктрины «не имели собственного стержня, не могли существовать без точки опоры в лице Польши или России» [179].

К началу XX в. «западнорусы» составляли уже достаточно влиятельную прослойку в белорусском обществе. Собственно россиян в белорусских губерниях было относительно немного. В большинстве это были чиновники, для которых Беларусь зачастую являлась только очередным этапом в карьере. Эти люди идентифицировали себя с огромной империей, политическое и военное могущество которой составляло предмет их гордости. Местные западнорусы ощущали более сильные эмоциальные связи со своим белорусским краем. В начале XX ст. они пытались проявить себя и в политической жизни. К белорусскому «нашанивскому» движению западнорусские лидеры отнеслись враждебно, как к «польской интриге». В определенной степени отрицательное отношение к самой идее нобилитации белорусского языка, которая являлась стержнем национальнй пропаганды «нашанивцев», можно объяснить и психологическими причинами. Для большинства из них социальный успех был связан с усвоением русского литературного языка, что давало им ощущение принадлежности к высшему обществу, ощущение превосходства над своими белорусскоязычными соплеменниками и часто односельчанами, которые оставались в деревнях. Важнейшим составным элементом западнорусского самосознания по-прежнему выступала также враждебность к польскости во всех ее проявлениях. Овладение русским языком придавало западнорусам ощущение культурного равенства с местной польскоязычной интеллигенцией шляхетского происхождения. Переход на белорусский язык общения представлялся в таких условиях утратой важных культурных приобретений.

Можно утверждать, что западнорусские воззрения были характерными на рубеже ХХ-ХХ вв. для большинства государственных чиновников и служащих местного происхождения и православного вероисповедания. Их самосознание можно определить с помощью формулы: рода белорусского, нации российской. Причем удельный вес этничных белорусов среди государственной бюрократии все время возрастал, а среди сельских учителей они составляли подавляющее большинство. Это нельзя считать результатом какой-либо сознательной политики. В государственном аппарате империи высокий уровень мобильности существовал только относительно высшей губернской бюрократии, а среднее и низшее чиновничество повсеместно формировалось из местных кадров. Массовое перемещение государственных служащих на просторах империи было возможным только в таких экстренных ситуациях, как, например, восстание 1863 г., когда в Беларусь и Литву были присланы тысячи чиновников из «великорусских» губерний, чтобы заменить местных, неблагонадежных. Но такие акции требовали от государственной машины огромных ресурсов и усилий. Тот факт, что представителей шляхетского сословия в Беларуси не допускали или старались не допускать на государственные должности, давал шансы для местных православных западнорусов, в том числе и выходцев из крестьянства. Это же служило причиной их лояльности по отношению к империи. Естественно, эти люди стремились как можно скорее усвоить русский язык, чтобы иметь лучшие возможности для карьерного роста, и всячески декларировали свою преданность правительству.

Однако, как отмечает Александр Цвикевич, на рубеже ХХ-ХХ вв. западнорусы «не были приняты российской политикой... в качестве положительной силы и по-старому находились на заднем плане местной политики» [180].

Действительно, практически все значительные и влиятельные должности в губернской администрации обычно занимали приезжие чиновники. Местным уроженцам оставались, как отмечал Цвикевич, только скупые радости провинциальной жизни. События революции 1905 г. разбудили национальные движения в Западных губерниях и одновременно сделали западнорусов востребованными для власти. В конце 1905 г. в Вильно было основано общество «Крестьянин», которое в начале следующего года стало издавать журнал под таким же названием. Власти оказывали этому обществу финансовую поддержку. «Крестьянин» пытался отражать интересы и желания высшей прослойки белорусской православной деревни. Именно зажиточные крестьяне поставляли большинство мелких чиновников для государственных учреждений и учителей для народных училищ. На них была также ориентирована и столыпинская аграрная реформа. «Крестьянин» поэтому и попытался связать национальный и религиозный вопросы с аграрным, даже выступая за то, чтобы отобрать у польских помещиков часть их земель [181]. Одновременно подчеркивалась полная преданность самодержавной власти. В 1907 г. в Вильно также основан «Окраинный союз», который позже преобразовывается в Русское окраинное общество с собственным печатным органом «Окраины России». Как отметил А. Цвикевич: «Западноруссизм начинает входить в систему воинственного российского национализма как одна из составных его частей, он превращается в один из аванпостов наступления России на запад» [182]. Логическим завершением организационного оформления западноруссизма стало основание в 1911 г. в Петербурге «Западно-русского общества», в котором объединились белорусские «западнорусы» с украинскими «южнорусами». Виленские издания «Крестьянин» и «Северо-Западная жизнь» все время атакуют белорусское национальное движение, а главный свой удар они направляют против попыток нобилитации и литературного возрождения белорусского языка. Причем, как метко заметил А. Цвикевич, западнорусы «никогда не говорили, что Беларусь не должна быть самостоятельной, они собственно доказывали, что по разным причинам она не может быть такой» [183].

Однако среди западнорусов оформилось направление, которое даже приближалось к возможности признания необходимости автономии для белорусов. В ноябре 1908 г. в результате распада общества «Крестьянин» возникло «Белорусское общество», которое ставило своей целью: «а) поднятие в районе Северо-Западного края культурного и экономического уровня наиболее отсталой в культурном и экономическом отношениях белорусской народности, б) развитие в ней самосознания на началах русской государственности, в) примирение на почве справедливости и беспристрастия различных, населяющих Северо-Западный край, народностей» [184]. По существу, эта программа во многом напоминала подходы польских «краёвцев». Вместе с тем даже эти либеральные западнорусы считали, что языком высокой культуры и цивилизации для белорусов должен стать русский язык, развитие же белорусского языка и культуры они допускали только в рамках этнографизма, хотя и не выступали категорически против создания литературы на белорусском языке. В аналитической записке Департамента полиции за 1913 г., посвященной развитию белорусского национального движения, говорилось, что в первом же номере газеты «Белорусская жизнь» от 9 февраля 1909 г. г. «появился ряд статей, направленных к возбуждению в белорусской массе вражды к правительству и местным русским деятелям (русским чиновникам, представителям русского дворянства и др.), которых газета назвала пришельцами, явившимися в Северо-Западный край для обрусения местного населения и господства над ним на тех же основаниях, на каких прежде господствовали польские паны; в числе прочего высказывалась мысль, что белорусы «не участвовали в создании Московского Кремля, и потому воды Москвы-реки для них не священны, как не священны воды Вислы» [185]. Результатом таких высказваний стала конфискация и запрет газеты. На этом смелость издателей «Белорусской жизни» себя исчерпала и появилась куда более лояльная и русификаторская газета «Северо-Западная жизнь».

179

Łatyszonek О. Krajowość i "zapadno-rusizm". Tutejszość zideologizowana // Krajowość — tradycje zgody narodów w dobie nacjonalizmu. Materiały z międzynarodowej konferencji naukowej w Instytucie Historii UAM w Poznaniu (11-12 maja 1998) / Pod red. J. Jurkiewicza. Instytut historii UAM. Poznań, 1999. S. 39.

180

Цвікевіч А. Западноруссизм... С. 297.

181

Цвікевіч А. Западноруссизм... С. 302.

182

Там же. С. 306.

183

Там же. С. 327.

184

Смалянчук А. Гісторыя беларускага нацыянальнага руху вачыма чыноўнікаў Департамента паліцыі. 1908,1913 г.// Гістарычны альманах. 2002. № 6. С. 203.

185

Там жа.