Белорусы: нация Пограничья

Этническая принадлежность ВКЛ

Наиболее дискутируется летувиская или белорусская этничность ВКЛ. Самая важная проблема в определении этнической принадлежности государства — выработка критерия. Такой критерий видится в определении степени влияния ВКЛ на традиционную культуру белорусов и летувисов. На протяжении двух последних столетий существования ВКЛ белорусы и летувисы утратили социальную элиту и вошли в новейшую историю как «крестьянские» народы. Именно крестьянская или традиционная культура стала основой для развития национальных движений летувисов и белорусов в XIX — XX в. Поэтому, этническая характеристика ВКЛ может быть определена через изучение влияния этого государства на состояние традиционной крестьянской культуры белорусов и летувисов.

Важнейший реально доступный исследователям критерий в определении этнической характеристики ВКЛ — изменение (расширение или сужение) этнических ареалов белорусов и летувисов за время функционирования этого государства. В условиях долговременного близкого соседства увеличение ареала обитания одного этноса возможно только за счет территории второго. Проследив изменения этнической границы между белорусами и летувисами за время существования ВКЛ, мы можем выяснить, кому из них наиболее благоприятствовало полутысячелетнее функционирование ВКЛ. Ответ на этот вопрос будет также этнической характеристикой ВКЛ и одновременно покажет на первоочередное (а может, и равное) право белорусов или летувисов на историческое наследие Великого Княжества.

Многолетние исследования археологов, лингвистов и этнологов, опубликованные в сотнях трудов, однозначно установили, что за время существования ВКЛ произошло значительное расширение этнического ареала белорусов за счет этнической летувисской территории.

Кроме того, белорусские земли составляли основную, большую часть территории ВКЛ, громадное документально-письменое наследие ВКЛ, созданное на официальном старобелорусском языке, составляет историко-культурный потенциал в первую очередь белорусского, а не летувисского народа.

Вывод:

Функционирование государственной организации ВКЛ больше благоприятствовало традиционной белорусской, чем традиционной летувисской культуре, поэтому с современной точки зрения, ВКЛ больше принадлежит белорусской, чем летувисской государственной традиции.

ВКЛ в историческом самосознании белорусов

По причине отсутствия на протяжении почти всего XX в. собственной государственности можно констатировать значительную «оторванность» наследия ВКЛ от массового сознания белорусов. Восприятие ВКЛ как исторического наследия белорусского народа присутствует только в среде патриотически настроенной элиты белорусского общества. Массовое сознание сохраняет старый советский стереотип о летувискости ВКЛ и летувисское завоевание белорусских земель в XIII — XIV в.

Советский стереотип восприятия ВКЛ удалось частично разрушить за несколько лет независимости в 1991-1994 г. через реформирование системы исторического образования, но для формирования нового стереотипа не хватило времени. В 1994 г. высшую власть в стране получил Александр Лукашенко. За время его правления произошел возврат к советским историографическим традициям и отлучение белорусских историков от влияния на государственную систему образования. Не печатаются новые, а фактически переписываются старые советские учебники, преподавателей заставляют использовать их в процессе обучения. Как следствие, в сегодняшней Республике Беларусь углубляется раскол между научной и официозной историографией ВКЛ.

ГЛАВА 2. БЕЛОРУСЫ В ЭПОХУ ФОРМИРОВАНИЯ МОДЕРНЫХ ЕВРОПЕЙСКИХ НАЦИЙ (XIX-НАЧАЛО XX в.)

(Токть С.)

Теоретические аспекты проблемы

Большинство современных европейских наций сформировалось в XIX в. Этот тезис совсем не противоречит тому утвреждению, что национальные идеологии возникли значительно раньше, а множество людей на нашем континенте имело национальное самосознание задолго до XIX в. Однако, как справедливо заметил известный польский социолог Флориан Знанецкий, «в конце восемнадцатого века большинство жителей разных регионов Италии от Пьемонта до Сицилии не осознавали того факта, что все они являются итальянцами. Подобно тому люди, которые жили на территории от Пруссии до Рейнской области и южной Баварии, не считали себя немцами. Даже в двадцатом веке крестьяне некоторых европейских регионов не имели понятия, что они принадлежат к какому-либо этническому сообществу, большему, нежели их локальное сообщество» [1]. Таким образом, в значительной степени процессы формирования модерных наций являлись процессами распространения национального самосознания, которое прежде было своеобразной пререгативой дворянских элит общества среди широких слоев мещанства и крестьянства.

Многие авторы, исследовавшие развитие национальных движений в Европе, обращали внимание на специфику формирования современных народов на западе и востоке Европейского континента. Один из наиболее известных исследователей процессов нациообразования британский антрополог Эрнест Геллнер считал, что формирование модерных наций самым непосредственным образом обусловлено индустриализацией традиционных аграрных обществ [2] . Э. Геллнер выделял в Европе четыре «временных пояса», на пространстве каждого из которых эволюционный процесс создания современных наций имел свои отличительные черты. Первый пояс — это запад Европы, где мощные династические государства с политическими центрами в Лондоне, Париже, Мадриде и Лиссабоне последовательно и успешно осуществляли политику централизации и культурной унификации общества, создавая тем самым современные нации англичан, французов, испанцев и португальцев. На территории второго пояса вначале происходили процессы унификации «высоких» национальных культур — немецкой и итальянской, — а уже потом, на основе единства языка и культуры, создавались мощные централизованные государства. Третий пояс охватывал пространства еще далее на восток и достигал западных границ Российской империи, включая, по мнению Э. Геллнера, также Польшу и Финляндию. Здесь процесс нациообразования основывался на «низовых» народных культурах, насителями которых являлись активисты национальных движений — «будители», «возрожденцы» и т.д., — целенаправленно пытались «разбудить» национальные чувства в крестьянских этнических сообществах, лишенных волею истории своей «высокой» культуры и дворянских элит. Геллнер выделял здесь «исторические» (имели раньше собственную государственность) и «неисторические» (не имели собственной государственности и выделялись только благодаря этнокультурным отличиям) народы. И для первых и для вторых была обязательной «этнографическая» фаза развития национального движения, когда на основе низовой народной культуры происходила выработка рациональной, кодифицированной «высокой» национальной культуры. Впрочем, сам Геллнер не придавал отличиям между «историческими» и «неисторическими» народами существенного значения. Эти отличия влияли в первую очередь на характер культуры, создаваемой «будителями» национальной идеологии: «Так, чехи или литовцы могут предаваться воспоминаниям о своем славном средневековом прошлом, а эстонцы, белорусы или словаки не имеют такой возможности. В их распоряжении — только крестьянский фольклор да рассказы о благородных разбойниках, но нет жизнеописаний монархов и победоносных завоевательных эпопей. Впрочем, и это не имеет значения» [3].

По мнению польского исследователя Юзефа Хлебовчика, в Западной Европе главную роль в развитии национально-образовательных процессов сыграла государственная идентичность индивидов. Фактически, как утверждал польский автор, на Западе существовала практика отождествления понятий «государство» и «народ». Процесс образования наций в странах Западной Европы Ю. Хлебовчик характеризует с помощью следующей схемы: государственная общность — языковая общность — национальная общность [4]. В Центральной же Европе (польский исследователь включал в этот регион территорию современных Польши, Чехии, Словакии и Венгрии) наблюдались существенные отличия от вышеописанной схемы. Здесь национальное самосознание возникало как раз не благодаря целенаправленной государственной политике, а скорее вопреки ей. Хлебовчик разделил народы в этой части Европейского континента на следующие группы: 1) государственные нации (немцы и венгры); 2) народы, лишенные собственной государственности (поляки); 3) этноязыковые сообщества, преимущественно крестьянские по своему социальному составу (чехи, словаки, лужицкие сербы и др.); 4) сообщества, находящиеся в состоянии диаспоры, с четкими культурно — цивилизационными и расовыми отличиями от своих соседей (евреи) [5]. Согласно схеме Ю. Хлебовчика процесс образования наций в данном случае развивался следующим образом: языковая общность — национальная общность — государственная общность. Причем первый этап нациотворческого процесса принадлежит почти исключительно культурно-языковой сфере. А уже следующим шагом было зарождение среди представителей крестьянских этноязыковых групп чувства общности исторической судьбы и попытка реконструкции собственной истории. На основе этого осознания принадлежности к определенной этноязыковой общности, связанной также общей исторической судьбой и культурным наследием, формировались уже национальные связи как идеологические категории.

1

Znanecki, F. Współczesne narody. Warszawa, 1990. S. 123.

2

Gellner Е. Narody i nacionalizm. Warszawa, 1991.

3

Цит. по: Терешкович П.В. Этническая история Беларуси XIX — начала XX в.: В контексте Центрально-Восточной Европы. Минск, 2004. С. 135.

4

Chlebowczyk J. Procesy narodotwórcze we wschodniej Europie środkowej w dobie kapitalizmu (od shylku XVIII do początków XX w.). Warszawa, 1975. S. 18.

5

Chlebowczyk J. O prawie do bytu małych i młodych narodów. Kwestia narodowa i procesy narodotwórcze we wshodniej Europie środkowej w dobie kapitalizmu (od shyłku XVIII do poszątków XX w.). Warszawa, 1983.