Страница 27 из 58
Черт. А ведь не лезет, проклятая, из головы, на! Срочно, срочно надобно забирать Ладушку от её сварливой мамашеньки. Будущая теща не любила Роджа, за то, что он не был ни купцом, ни приказчиком у латифундиста, а всего-навсего государственным служащим. За это она его называла "сухостоем" и "колодезным журавлем", - в честь роста, надо думать, и подспудно намекая на содержание головы. Обидно, на, но терпимо. Много ли народу может похвастаться любящей тещей?!
Помимо крепкой круглой попки квэно ротмистра Ленски, из головы Роджа не вылезала другая вещь, которая и привела его в столь непогожий день за десять миль от жилья. Тот самый кровавый след.
Ведьму подери, что-то тут не так, на. Во-первых, Родж точно знал, что хотя кровь и была похожа на ту, которая струится из поврежденных зубами хищника конечностей копытных, принадлежала она, скорее всего - человеку. Потому как, - не на такой высоте из косули кровь по траве брызжет, и не так равномерно, - у косули четыре ноги, и бежит она вприпрыжку, так, что капли крови из раны летят куда попало. Юшка венозная, черная. Без сгустков, - из поврежденной конечности, это верно. Но капала она с безвольно висящей руки человека, вот откуда, - оттого и оставила ровный, как растянутая нить, след, на таком большом участке. Как ни пытался он донести эту простую мысль до квэно офицера, ничего не вышло. Причем, все следопыты его доводы отлично поняли, и полностью разделили, - но ответа на вопрос, куда же девалась раненая конечность после обрывания следа, Родж не знал. Отчасти поэтому и было решено считать, что на листьях папоротника, - почерневшая от времени юшка из шейной артерии, или даже просто с головы несчастной косули, закончившей жизнь в паутине. Труп косули был найден, у пауков, - украден, и с некоторой долей достоверности опознан. Рана на голове у несчастной важенки, как назло, и впрямь имелась, правда небольшая, и Творец знает, может ли с такой царапинки натечь столько крови... Однако вопрос было решено считать закрытым.
Во-вторых, Родж что-то такое чувствовал. Просто чувствовал. Тем чутьем, которое он держал от других в секрете с детства, - и которое не раз выручала его из непростых ситуаций как во время службы в армии, так и в годы мирного труда в лесу. Кроме следа, который может увидеть каждый, кто на это худо-бедно натаскан, кроме запаха, который легко берет обученная собака, имелось еще нечто, что оставляет человек в лесном пространстве. Некий путь, некая нить, которая тянется за ним везде, куда бы он не пошел. Отражение его образа в чистом лесном воздухе, в ночных шорохах, в чуть заметном колебании ковра лесных трав, - нечто вроде фотографического образа, только реагентами выступали не соли серебра, а части огромного, живого и деятельного организма...
Так вот, Родж иногда мог этот образ увидеть. Иногда. В обычном состоянии он, как и все люди, мог лишь пытаться разглядеть первый признак и, глядя на собаку, попытаться выявить второй. Но в какой-то момент он обретал способность разглядеть ускользающий, призрачный, - но пугающе-реальный образ искомого человека. Один раз это был заплутавший и пропавший на шесть суток мальчик, которого Родж буквально увидел, - оборванного, отчаявшегося, забившегося от страшных ночных звуков в прошлогоднюю медвежью берлогу. В другой раз ему удалось выследить хитрющего и опытного браконьера, также как и Родж, бывшего егеря, несколько раз оставлявшего в дураках лесничих с соседних кордонов, и бросавшего после себя, как в издевку, ошкуренные и обезглавленные туши молодых саблезубых тигров. Тогда Родж сам не мог понять, хотел ли он ловить живьем мерзавца, безнаказанно истреблявшего почти вымерших животных ради шкуры, высоко ценившейся на черном рынке. По всему выходило, что правильней было бы его пристрелить, тем более, что чертов ловкач открыл огонь первым, - и первый раз, с момента ухода на гражданку, над головой Роджа засвистела, сшибая листву с деревьев, крупная кабанья картечь... Однако, Родж умел преследовать и брать. Это тоже был один из его тщательно скрываемых секретов (который и его самого не особенно и радовал по ряду причин), - ни один человек не мог совершить чего-либо преступного в его лесу и выйти оттуда на своих двоих. Обычным порядком возвращения для таких шалунов была езда на лошаденке Роджа, перекинутым поперек седла, да с кляпом во рту.
Поэтому нынешний случай выводил Роджа из себя. Он давно забрел со своего кордона в зону ответственности RSE, но как ни бродил по ускользающим звериным тропкам, как ни осматривал чуть заметные следы, сбитые верхушки цветов, поломанные веточки и все прочее, что мог оставить неосторожный человек, - никак у Роджа не выходило увидеть капрала Холмса, одинокого и напуганного, молящего о помощи, которая не пришла вовремя. И это злило Лесничего, переполняя душу стыдом.
Вдобавок этот шторм. Черт бы его подрал, на. Весь лес был засыпан свежим буреломом, весь сухостой попадал, образуя непроходимые баррикады, а все следы, которые можно было бы списать на недавние события, казалось, были тщательно подчищены стихией... Родж уже несколько раз прошел по бывшему кровавому следу, который был почти целиком смыт дождями, - но не мог разглядеть, что стало с хоббитом дальше. Он отлично видел свои следы, следы егерей, даже двухнедельной давности следы дозорных-десантников, - и те кое-где сохранились, а несчастный хоббит будто взлетел в воздух, и там исчез с концами.
Либо, им занимался кто-то, кто умел и предпочитал следов не оставлять...
Родж несколько раз осмотрел паучие тенета на предмет останков капрала. Что-то должно было остаться, в любом случае, - хоть кости, которые пауки не едят. Побеспокоил жирную паучиху, которая вылезла из своего гнезда под корнями старого дерева, норовя метнуть в лесничего связку толстых липких нитей и агрессивно шевеля острыми хилецерами. Роджу было не до неё, - отпихнув прикладом наглую мохнатую морду размером с молочный бидон, с россыпью фасеточных глаз, он пояснил кровожадной арахнидине, что он, - дичь для неё великоватая, и заставил убраться назад в сухое логово.
Еще простудится скотинка, на...
Однако, от капрала у пауков не осталось ничего. Ни косточки. Ни пряжки от ремня.
Так не бывает, на. Хоть ты тресни.
Черт, а еще госпожа Мэллори куда-то запропастилась, - Родж с самого начала поисков был бы не прочь с ней посоветоваться, но она, как назло, перестала появляться... Ниэнн Мэллори была старой знакомой Роджа, у них даже что-то начинало завязываться года четыре назад, положа руку на сердце. Но, - Ладушка вовремя заметила и на корню пресекла. Какая бы Ниэнн ни была умница и городская интеллектуалка, против Ладушкиного сельского напора ей было далеко. В какой-то момент с будущей невесты Роджа разом слетела вся скромность и застенчивость! На его глазах милая, нежная, пушистая и ласковая, как кошечка, Лада выгнула спину, выпустила когти, и обернулась чем-то средним между шаанской террористкой и рассерженной ведьмой, обрушив на "городскую выскочку" весь ранее скрываемый стратегический запас непроходимого хуторянского жлобства...
Ниэнн тогда крепко повезло, что её не огрели чем-нибудь вроде коромысла поперек спины.
И они с Роджем решили, что будут, видимо, дружить. Только дружить, и все.
Сам Родж, откровенно скажем, это решение воспринял даже с некоторым облегчением, - он тогда уже крепко втюрился в Ладу, ничуть не любил Ниэнн, просто его, самого человека во многом необычного, не вполне сознательно тянуло к другому необычному человеку, а уж всякие там шуры-муры...
И без них жить можно, на.
Где же, на, этот проклятый след, на?! Капрал сошел с мотороллера. Это раз. Вошел в землянку, это ладно, это Единый с ним... Отдал там свое донесение. Или уже застал десантников мертвыми? Непонятно, но скорей - второе. Что дальше? Очумел настолько, что перерезал себе вены, на, и в таком вот виде побежал через кустарник напролом, поливая кровью все вокруг? Нет, конечно. Не истерик этот Холмс, сразу видно, и не дурак, на.