Стихотворения и поэмы

2. ГОРА ДЕ-КА

На горе Де-Ка, на голой, Я сидел и пиво пил И от пива стал веселый; И соседа я спросил: «Нет на свете стран печальней Европейских черных стран, Кто ж весельем неслучайным Наполняет мой стакан? Кто варил такое пиво? Где найти весельчака?» Отвечал сосед учтиво: «Тут же рядом, на Де-Ка». И взобрался по тропе я, Где траппистов монастырь Стережет, во сне тупея, Терпкий кладбища пустырь. Человек пивного царства, Что рождает пенный вал, Опирался там на заступ, Над могилой пребывал. Босиком, зеленокожий, Мыслей муть устав толочь, Делать заступом он может Два удара только в ночь. Рыть могилу по уставу Он годами обречен, Свет скончавшейся державы Плыл в глазах его свечой. Кто ты, роющий могилу Европейский человек? Дипломат ли ты унылый, Жадный золота ловец? Знал ли книжные ты басни, Боевые ль ордена Скрыл тяжелый твой подрясник Из верблюжьего сукна? Я безумею от ночи, Что в глазах твоих сквозит, Где, как лист, весь мир источен, С пивом заступ говорит. Ты во мраке на обрыве, Но и мраку есть предел, Вот откуда горечь в пиве, Горечь лет и горечь дел. Тонкий вихрь опустошенья По склерозным жилам дул, Он лицо в изнеможенье, Словно флюгер, повернул. И сказал я через силу В эту прозелень свинца: «А не лучше ли могилу Рыть уж сразу до конца?» Ничего не отвечал он, Дом без двери, без окна; Как пивной ручей, стучала В кровь высокая луна. 1935

3. РОЗЫ ФЛАНДРИИ

В равнине, на холмов откосе — Ну где б ни привелось, — Навстречу Фландрия выносит Багряный шелест роз. Как ни взгляни — повсюду розы, Но истины ушли Не в эту сладостную россыпь, А в серый слой земли. Под ним лежит необозримый Солдатский Пантеон, Но всё уносит синим дымом, Так унесен и он. И в это сумрачное лето Я снова вижу их, Чей крик, не получив ответа, Под известью затих. Был день, закат, что шел, трезвея, По рвам, как по рабам, Как по ступеням Колизея, По брошенным домам. И часовых всё глуше гнуло Усталости кольцо, Пока ипритом не пахнуло В померкшее лицо. Какие б розы ни свисали, Хотя бы на пари, — Но я кровавых тех красавиц Не привезу в Париж. Я не хочу, чтоб розы Фландрии Стояли на окне, Они пустыннее, чем ланды, Чем Альпы при луне. Они безжалостней, чем поле, Где шли траншей круги, Но их срывают поневоле, Затем что нет других. 1935

4. ПАШЕНДЕЙЛЬ

Вы, девушки с красивой головой, И домики, украшенные хмелем, И вы, луга, богатые травой, Вы помните бои под Пашендейлем? В природе наступила нищета, Сто тысяч лет тянулся дождь в болоте, Гасил он тотчас искры на щитах, Их вырезали пули на излете. По пояс в грязь, по горло в грязь уйдя, Ползли, ложась в гробы воды болотной, И посреди природного дождя Шли стрел дожди работы самолетной. Алел в дыму фосгеном огнемет, Под пахнувшим, как ад, противогазом. Стон громом был, пылал иссохший рот, Глаз становился лошадиным глазом. И захлебнулись бивни батарей, Увязли танки в глинах первозданных, Как будто битва с каждым днем быстрей Спускалась в жерла грязевых вулканов. А в замке отдаленном генерал Досадовал на медленность движенья, Он тех во гневе трусами назвал, Кто был дровами на огне сраженья. Ему всё снились парки да шоссе, На карте сёла просто улыбались, И он писал во всей своей красе Приказ «Вперед!» — историку на зависть. Тогда солдат на генеральский гнев, Штык погрузив в крутящуюся воду, Ударил в грязь и крикнул, почернев: «Ты, хлябь, смотри — вот здесь конец походу!..» И замер фронт… А генерал берет Автомобиль, примчался, как на приступ, Увидел дождь, в безбрежной мгле болот Увидел труп, осмелившийся всплыть тут. И он заплакал, этот генерал, Забормотал, а слезы с грязью тают: «Сюда я гнал их, боже… Я не знал!» — Что делать тут? Они всегда не знают. Вы, девушки с красивой головой, И домики, украшенные хмелем, Вы — черепа под пышною травой, — На свете много этих Пашендейлей! 1935