Страница 174 из 176
б) «Воспитанница»
Здесь трое средних феанорингов перешли на сторону Саурона (не очень знаю, как это произошло, но думаю, что Финголфин победил Мелькора, но попал в плен к Саурону). Финголфин выдан в качестве приза Келегорму, который обращается с ним (тут он тоже ждёт ребёнка) так же плохо, как Маэглин — с Тургоном. Маэдрос и Фингон находят Финголфина, допросив адана, который видел пленного Финголфина в Ангбанде. Сейчас Келегорм начальствует над какой-то крепостью вдали от Ангбанда и окончательно спился. Фингон и Маэдрос вывозят оттуда Финголфина. Тот говорит, что хочет убить или выбросить ребёнка, как только он родится. Фингон умоляет его этого не делать, но Финголфин ставит условие: или я, или ребёнок. Фингон, терзаясь горем и отчаянием, выбирает ребёнка и берёт его себе (это Гил-Галад). Финголфин решает поселиться один в лесу. Маэдрос навещает его, и в результате hurt / comfortʼа у Финголфина рождается дочь. За её воспитанием, честно говоря, он следит как-то средне, она встречает в лесу Унголианту в образе человека и с её помощью становится настоящей ведьмой. Она приходит к Фингону, убивает его (отравляет), соблазняет своего брата Гил-Галада и становится его королевой. Вот такая альтернативная нолдорская власть Второй эпохи 0_0
При всех вариантах прекрасная рыжеволосая дочь Маэдроса почему-то получалась ужасной особой (я даже не дала ей никакого имени, называла просто «ведьмой»), и, в конце концов, я решила, что Саурон в качестве дочери будет гораздо симпатичнее и безопаснее, чем она!
В обоих вариантах Фингон после происшедшего приходил к соглашению с Сауроном, придя к выводу, что родственникам абсолютно нельзя доверять.
В одном из вариантов Финголфин выступал в роли Аракано (как замена Тургона при Маэглине, см. главу 19), и, когда Саурон вышел, конечно, сразу пришёл в себя и выбил бедному Маэглину пару зубов.
В этом варианте был диалог, где переодетый Финголфин рекомендовал себя так: «Я самый обычный эльф — с драконами не сражался, с балрогами не бился, корабли не сжигал…». Но потом я всё-таки решила оставить появление Финголфина до последних глав.
4) История Феанора / Макара
В самом первом варианте «прото-Феанор» был безымянным Вала (эта история у меня придумалась под песню Lana del Rey — Gods and Monsters). Это был супруг Ниэнны, которого действительно случайно убил Аулэ. После гибели он возрождался на берегу будущего Амана и здесь его убивали Намо и Ирмо (как раз потому, что в новом мире кто-то же должен был умереть). Здесь же присутствовал и момент его возрождения по инициативе Манвэ в угоду Ниэнне; Намо отговаривал его.
Потом, когда я подробнее ознакомилась с образами «отвергнутых» Валар в каноне, я решила, что убитым будет Макар или Меассэ (изначально Меассэ, которая в некоторых вариантах у меня была юношей).
Был вариант, и что «прото-Феанор» раскалывался на три персонажа: то есть Меассэ и Макар оба были реальными Валар и их убили; Саурон был третьим, — третьей, оставшейся в Пустоте частью их существа, о существовании которой Валар не знали. Но бета-ридер № 1 убедил меня, что это слишком сложно). Хотя и так сложно:) В конце концов, получилось, что реальной Меассэ всё-таки не было, а часть сознания Саурона общалась с сыновьями Феанора через «её» украшения.
5) Над идеей, что Кирдан — это Варда, мы с первым бета-ридером смеялись месяца два, потом я решила, что это хороший сюжет для фика:)
Думаю, отчасти меня вдохновил эпизод из романа Жорж Санд «Консуэло» / «Графиня Рудольштат», где стариком с белой бородой переодевается мудрая дама по имени Ванда. Кроме того, мне очень хотелось рационально объяснить, почему в Амане осталась Анайрэ «из-за дружбы с Эарвен»: Финголфина чудовищно оклеветали, и сделала это именно «подруга». Фанонное объяснение с их (Анайрэ и Эарвен) якобы большой любовью (на мой взгляд, чтобы откопать в каноне фемслэш, его надо крутить и ломать посильнее, чем это сделала я)) мне, честно говоря, не нравится, но оно способствовало формированию образа Эарвен так, как он показан здесь.
Во время разговора Татиэ с Сауроном в Гаванях она первоначально более ясно намекала на присутствие там Варды и Ильмарэ:
— Я не слепой, — проворчал Майрон. — Здесь, в Гаванях, я увидел достаточно. Признаюсь, многое меня удивило, Татиэ.
— А меня больше всего удивило, что эта дура не повыдергала тебе волосы от ревности!
— Какая дура? — недоуменно посмотрел на неё Майрон.
— Да ладно тебе, Майрон. Не притворяйся. Ты многое видишь, теперь попробуй кое-что заметить…
— Матушка, зачем ты стала об этом ему рассказывать?! — негодующее воскликнула Фаниэль, когда Майрон исчез.
— Что знает Маэглин, знает свинья, — фыркнула Татиэ. — А он знает.
— Я вот попросил бы, — проворчал Маэглин, показываясь из-за огромной сосны. — Я никому ничего не говорил.
В 46 главе после разговора с Майроном Фингон осознавал, что тот хочет шантажировать Варду:
«Нет! Нет!» — кричал он про себя.
Он не знал того, что знали Эол, Натрон, Тата и Татиэ, не замечал сам того, о чём подозревала Татиэ, но его сердце почему-то всегда это понимало. У него не было никаких оснований надеяться, что его безмолвный крик услышат, но он всё равно повторял и повторял:
«Нет! Прошу тебя, не поддавайся, как поддался я!»
Возможно, сюжет с Вардой и Финголфином не самый удачный в этом фике, но он тоже был в нём заложен изначально. Его можно увидеть и в Прологе, где Варда глубоко потрясена гибелью своего двойника / соперницы Анайрэ, и в главе 35, где эпиграф («теперь это стало касаться Роберта») — тоже относится к ней. До этого речь для неё (и других Валар) шла об абстрактных страданиях населения Средиземья, а вот в этот момент оказалось, что Мелькор, сам того не подозревая, затронул того, кто был небезразличен ей лично. Если до этого она просто переживала гибель Финголфина, то теперь стала бояться за него (далее Ульмо, говоря, что теперь Мелькор не единственный из Валар, кто познал страх, имеет в виду именно её).
Вообще скажу одну любопытную вещь:
в тексте предполагается, что всё, что говорит Майрон, является правдой. Проверьте! :)
6) История Карантир (а) и убийство Финвэ. Унголианта
Первоначально Карантир оставался преступником: идея, что это всё-таки Финарфин, была подсказана бета-ридером № 2.
Эта идея лежит в основе фика «Женщина в красном» (https://ficbook.net/readfic/3809805). Его первоначальный план (после глав 1-2) был таков:
3) «Ревнивица». В 12 главе Унголианта выступает в виде «эллет с очень тёмно-русыми волосами, такого тёмного золота, что в тусклом свете осеннего солнца они казались почти чёрными». В Амане была некая тупая ваньярская девица, которая мечтала выскочить сначала за Финвэ, потом за Феанора (звали её Малиндиль, «Жёлтый цветок»); из этого ничего не вышло, и она по совету Мелькора обратилась за помощью к Унголианте. Та её съела, и после этого принимала её облик.
4) «Письмо». Флафф про то, как Маэдрос приезжает за письмом от Финвэ и Фингон пишет его за дедушку (который, как сказано в главе 15, не умеет писать).
5) «Балкон». Практически это глава 23.
История фем-Карантира имела несколько неприятных вариантов развития, которые я полностью выпилила. Первоначально этот персонаж страдал от неразделённой любви к Маэдросу, и Орофер (из «Женщины в красном») был его ребёнком: это устроил Маглор, напоив старшего брата, который об этом ничего не знал. Карантир взял (а) юношу в свою свиту. Тот не подозревал об истинном положении вещей и вообще вырос очень наглым: Орофер считал, что Карантир не то его отец, не то влюблён в него.
Сцена, когда Маэдрос замахивается мечом на Келебримбора, и мать закрывает его глаза (глава 31), взята именно из этого сюжета: первоначально это были Карантир и (рыжий)) Орофер. Когда к ним приехал Маэдрос, он стал его задирать и вызвал на поединок: при этом Орофер так оскорбил дядю, что Маэдрос решил его всё-таки убить. Именно тогда Карантир закрыл (а) его собой со словами «я не его отец, я его мать».